Страница 39 из 102
- Видишь три скалы? - Ученый указал на три сцепившихся вместе пика. - По ним ты издали найдешь это место. В том направлении, на закат, поблизости течет большая река. Ты придешь на эту поляну, если пойдешь от изгиба реки на эти скалы. На ней ты найдешь вон тот камень.
Шемма увидел на поляне плоский, закругляющийся с боков валун, на котором мог разместиться небольшой домик.
- Когда вернешься, ляжешь спать на этом камне. Стража будет наблюдать за ним и немедленно позовет меня, когда ты появишься. Ясно?
- Ясно.
- Ваш храм в том направлении. За полдня ты дойдешь до него.
- Далеко-то как! - ахнул табунщик.
- Так нужно. Когда мне ждать тебя обратно? Шемма задумался.
- Если в Келангу идти, то к новолунию буду. - Увидев огорченное лицо Пантура, он добавил: - Может, в храм кто из магов вернулся... Тогда дня через два придем.
- Хорошо бы... - Взгляд ученого прояснился. - Ну, иди, Шемма, да не подведи меня.
- Разобьюсь, а приведу магов, - пообещал Шемма и зашагал в направлении, указанном Пантуром.
После скандала во дворце Госсар послал человека узнать, где стоит войско Вальборна, чтобы явиться туда для приема командования. Когда выяснилось, что войско ушло в Оккаду, он отправился к правителю Келанги.
- Ваш племянник не подчинился ни мне, ни вам, - заявил он Берсерену. - Нужно немедленно вернуть его и наказать.
- Как ты это представляешь, Госсар? - скривился Берсерен.
- Отправьте за ним войско и схватите его. Пусть его приведут в цепях, как преступника!
- Не будь глупцом, Госсар, - одернул его Берсерен. - Там триста человек. Значит, и я должен послать в погоню отряд не меньше. Я не могу вывести из города такое войско, когда уттаки на подходе.
- Вы поверили этому трусу, что сюда идут уттаки?
- Я хорошо знаю своего племянника. Труслив он или не труслив, он никогда не расстанется с идиотской привычкой быть честным. Пусть там не десять тысяч дикарей, как ему показалось; но они идут сюда, и идут с войной. Сейчас не время заниматься воспитанием глупых мальчишек.
- Я бы на вашем месте...
- Ты не на моем месте! Изволь выполнять мои приказания! - свирепо глянул на него Берсерен. - Усиль охрану у моста и выставь людей на смотровую башню. Когда появятся уттаки, немедленно доложишь мне и известишь все войска, чтобы были наготове. А моего племянника оставь мне! Ты слишком любишь соваться в мои семейные дела!
Госсар промолчал. Берсерен подступил к нему вплотную:
- Ты что, не слышишь моих приказов? Вон!!! Я не нуждаюсь в твоих дурацких советах!
"Орать на главу рода Лотварна, как на какую-нибудь кухарку! думал Госсар, в ярости вышагивая по дворцовым коврам, не замечая испуганных взглядов попадавшихся навстречу слуг. - Нет, я никому не уступлю удовольствия выпустить тебе кишки!"
Лишь у дворцовых ворот к нему вернулось хладнокровие. Он вскочил на коня и нехотя отправился выполнять приказы Берсерена. Потакая вздорному нраву старикашки, Госсар заставил его наделать немало ошибок, но на этот раз Берсерен проявил неожиданное благоразумие, да и донесения засланных в армию Норрена шпионов показывали, что там идет основательная подготовка к обороне. Надежды на внезапное нападение, на легкую победу таяли.
Он ехал по людным улицам, предоставляя встречным прохожим самим заботиться о том, чтобы не попасть под копыта его коня. Госсару было безразлично, чем может обернуться ближайшее будущее для этой торговки рыбой, жаждущей выручить лишний медяк, для этого мальчишки, от безделья скачущего по камням мостовой так, чтобы не наступать на щели, да и для любого жителя Келанги, не подозревающего об истинном положении дел. Горожане волновали его не больше, чем муравьи на мостовой, - ничтожества, существующие лишь затем, чтобы быть перемолотыми в мельнице событий, раскрученной его честолюбием. Пока его беспокоило одно - как сохранить побольше уттаков для сражения с армией Норрена.
Госсар помнил босханского мага еще с тех пор, когда тот жил при дворце Берсерена. Тогда они не перекинулись и словом - глава рода Лотварна не снисходил до того, чтобы замечать выскочку из низов, пусть даже и пользующегося особым расположением правителя. Поэтому он был в недоумении, когда прошлой весной Каморра явился к нему и начал разговор с утверждения, что такие люди, как они оба, заслуживают лучшей доли.
Госсар в глубине души был согласен с той частью утверждения, которая касалась его собственного положения. Подчиняться Берсерену, любившему унижать людей независимо от их родовитости, всегда оскорбляло его гордость. Ничего не обещая, он все же выслушал Каморру до конца, но ничем не выдал интереса к словам босханца, пока не убедился, что тот располагает достаточными возможностями для подкрепления своих претензий.
- Я маг, а вы воин... - рассуждал Каморра, добавляя "ваша светлость" без малейшего почтения, просто как обращение. - Это хороший союз. Кусков хватит обоим - вам Цитион, мне Келанга и прочие. Остров давно нуждается в сильной власти. Если вы поддержите Берсерена, я все равно своего добьюсь. Мне будет труднее, но я добьюсь. Но я предпочитаю иметь вас союзником, а не врагом - это и вам выгоднее. Можете не спешить с ответом, подумайте.
Госсар взял время на размышление и тщательно обдумал предложение мага. Его смешила уверенность Каморры в том, что захвата келадских городов достаточно для того, чтобы стать признанным правителем всего острова. Лучший военачальник правителя Келанги был знаком с властью не понаслышке и знал, что ее гораздо труднее удержать, чем получить. Он не сомневался, что в Келанге с радостью встретят любого, кто избавит людей от самодурства Берсерена. В Босхане пока не было настоящей власти - ведь не признавать же правительницей рыжую Дессу со своим мальчишкой. Мать Донкара, по сплетням, не была женщиной строгих правил, поэтому и при дворе, и в народе упорно ходили слухи, что нынешний правитель Кертенка не имеет ничего общего с младшей ветвью рода Кельварна. Трое сыновей Донкара, краснолицые и горластые, как и их отец, не пользовались уважением келадской знати. Лишь Норрен, законный обладатель власти в Цитионе, мог оказаться препятствием.