Страница 23 из 46
Подойдя к карте, Тули возразил:
– Почему бы тогда не засеять облака и не вызывать дождь искусственно? Если есть влажность…
– Засеивание облаков – не решение, если ты не захочешь засеивать их непрерывно, изо дня в день. Как только ты перестанешь это делать, дождь прекратится. А кроме того, такой дождь будет стоить несколько миллионов долларов ежедневно. В результате засуха нам обойдется дешевле.
– Что же тогда делать? – спросил я.
– Заставить природу работать на себя вместо того, чтобы с нею бороться.
– Как же ее заставить?
Тэд указал на карту:
– Надо отодвинуть область высокого давления назад, к побережью.
Наверное, в моих глазах отразилось удивление, потому что Тэд улыбнулся.
– Это не так сложно, как кажется, – сказал он. – Для этого всего-навсего потребуется управлять погодой на половине земного шара.
Он подвел меня к письменному столу и углубился в подробные объяснения. Он говорил долго и сложно, и вряд ли я понял больше половины. Но мне стало ясно, что суть дела сводилась к тому, что слой облаков над Арктикой был значительно тоньше, чем обычно, уже на протяжении нескольких лет. Вот это, по убеждению Тэда, и послужило толчком к той лавине, которая обрушилась на Новую Англию и привела к засухе.
– Значит, у нас засуха, потому что над Арктикой светит солнце? – удивился я вслух.
– Дело не только в этом, но в общих чертах ты прав. И это мы можем изменить. Правда, алхимик?
Тули пожал плечами.
– Существует целый ряд галогенных соединений, которые на больших высотах под действием солнечного света могут образовывать облака. Таким образом, мы можем покрыть облаками значительную область…
– …повернуть лавину вспять, разрушить схему засухи и постепенно вернуться к нормальным условиям, – закончил Тэд.
– Мы этого еще не доказали, – предостерег Тули. – Наши лабораторные эксперименты проводились в слишком незначительных масштабах, и мы не уверены, последует ли цепная реакция.
– Ладно, ладно, – отмахнулся Тэд. – Что ни говори, расчеты говорят в нашу пользу. Необходимо будет покрыть облаками нужные районы Арктики и одновременно воздействовать на область высокого давления над Аппалачами… так, чтобы она ослабла, разрушилась и сформировалась вновь уже над океаном. Как только мы добьемся того, что все пойдет по нашему плану, равновесие в атмосфере будет восстановлено и засухе конец.
– У тебя это легко получается, – сказал я.
– Конечно легко. Не труднее первой атомной бомбы.
Тэд говорил еще битый час, рассказывая о том, что следует сделать, включая изменения погоды над Канадой, Гренландией и океаном. Он перечислил, что предстоит сделать на земле, на воде и в воздухе.
Под конец я зашатался под градом цифр и фраз.
– Нам же потребуется помощь флота, ВВС, Комиссии по атомной энергии и госдепартамента! И это только начало. А как на это посмотрят канадцы и датчане? Как отнесется Организация Объединенных Наций?
Он расхохотался.
– Ну, это же не из области научных проблем, старина. Я говорю о том, что нам понадобится. А как все это претворить в жизнь – твоя забота.
– И на том спасибо. Что еще?
Не стоило мне спрашивать. Тэд продолжил свой монолог до обеда.
– Послушай, Тэд, но это ведь обойдется в сотни миллионов!
– Чепуха! Нам надо будет только начать, чтобы сдвинуть атмосферные условия в нужном направлении. А затем мы предоставим природу самой себе. Нам понадобится на все месяца три, не больше – и стоить это будет гроши по сравнению с убытками, которые приносит засуха.
– И ты в самом деле это можешь сделать?
За Тэда ответил Тули:
– Это будет немного труднее, чем полагает наш оптимистически настроенный руководитель, но в принципе он прав. Это может быть сделано.
– Благодарю за вотум доверия, – ухмыльнулся Тэд.
И только тут я начал по-настоящему осознавать смысл их слов. Одно дело говорить о воздействии на погоду и уничтожении засухи, другое – почувствовать, что эти абстрактные идеи начинают обрастать плотью, и видеть, как зарождаются планы передвинуть дождь из одной области земного шара в другую…
Я отошел от стола Тэда и приблизился к огромной карте-экрану, зачарованный переплетением стрелок и метеорологических символов.
– Тэд… это… это великолепно!
– Да, признаюсь, это потрясает, – согласился Тэд. – У меня, знаешь, сейчас такое чувство, как у того типа, который вскарабкался на Эверест.
– Ты имеешь в виду Хиллари?
– Или Тенцинга Норка, – сказал Тули.
– Правильно. Тенцинга, шерпа. – Тэд уселся за стол, и его глаза сузились, словно он пытался представить себе эту сцену. – Он там родился, под самой горой. И всю жизнь ее видел. Но никто еще никогда не поднимался на ее вершину. А он поднялся. Это чего-нибудь да стоило!
На круглом лице Тули появилось торжественное выражение.
– В один прекрасный день мы будем чувствовать то же, – сказал он.
– И довольно скоро, – сказал Тэд. – Никто еще не осмеливался повлиять на погоду. А мы с вами, друзья мои, собираемся этого добиться. И это будет так же естественно, как то, что зимой идет снег. Так что – за работу!
И мы принялись за работу. Мы углубились в нее с энтузиазмом, которого мне прежде и видеть не приходилось. Казалось, мы давным-давно преследуем неуловимого и хитрого зверя, а теперь вдруг увидели его и сближаемся для верного выстрела. Лаборатория кипела от возбуждения. Тэд и Тули начали разрабатывать конкретные детали изменений, которые нам предстояло совершить: искали нужные химикалии, рассчитывали объем работ, количество самолетов, продолжительность полетов и, конечно, взвешивали возможные результаты предпринимаемых усилий. Мы же, административная группа, занимались поисками и добыванием нужных людей и оборудования.
И все же в глубине души я не мог отделаться от тошнотворного предчувствия, что из этой затеи ничего не выйдет. Мне часто снился Россмен. В ночных кошмарах он всегда вставал у нас на пути, мешая нам, не давая возможности достичь цели.
И вскоре мои ночные кошмары стали оборачиваться явью.
На протяжении нескольких месяцев мы проводили над океаном эксперименты по засеву облаков, пользуясь лицензией ФКООСа, которая возобновлялась ежемесячно. Без нее мы не имели права проводить такие эксперименты. Но наша просьба о предоставлении лицензии на сентябрь была отклонена.
Нам отказали.
А ведь это была самая обычная заявка, точно такая, как в предыдущие месяцы, начиная с весны. И ФКООС нам отказал.
На следующее утро я помчался в Вашингтон.
В столице стояла чудовищная жара. Даже в такси, снабженных кондиционерами, было душно и тяжко дышать. Листва деревьев побурела от засухи, асфальт тротуаров плавился под немилосердным августовским солнцем.
В ФКООСе я не мог никого найти. Казалось, все разбежались из города. Вернее, все, кто мне был нужен. Прыжок на такси через раскаленный город привел меня в Пентагон. Военные по крайней мере оказались достаточно вежливыми, чтобы меня выслушать. Но представители флота наотрез отказались участвовать в работе по заказам нашей фирмы, а офицеры ВВС заявили, что они уполномочены сотрудничать с Бюро погоды, но не с частной компанией – до тех пор, пока мы не получим санкции правительства на нашу операцию по борьбе с засухой.
Я понял, что передо мной каменная стена. Даже отыскать Джима Денниса оказалось не так просто. Наконец, мне удалось разыскать его в здании Капитолия. Он был на заседании комиссии, но вышел, когда получил мою записку.
– Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел? – спросил я.
– Нет, – усмехнулся он. – Речь идет об ассигнованиях. Прежде чем перейдем к делу, будем еще долго жевать резину.
Мы расхаживали по богато украшенному холлу у дверей комиссии, и я рассказал Джиму о том, как с нами разделались ФКООС и Пентагон.
Покачав головой, он остановился у окна и, глядя на измученный жарой город, задумчиво произнес:
– Они намереваются построить купол над этой частью города, как сделали над Манхэттеном. В такой день следовало бы обеспечить кондиционерами весь город. – Он обернулся ко мне: