Страница 2 из 46
Для большинства пассажиров полет на ракете был в новинку, многие предпочитали «безопасные и удобные» сверхзвуковые реактивные самолеты «новым и опасным межконтинентальным ракетам». А между тем путешествие на ракете обходится дешевле, проходит быстрее и на самом деле куда безопаснее, чем на реактивном самолете. Помнится, я даже спросил отца, как люди этого не понимают.
– Между способностью инженеров создавать новое и способностью широкой публики принимать это новое существует колоссальный разрыв, – объяснил отец. – Нужен какой-то срок, чтобы средний человек согласовал свои привычные представления с новыми идеями… даже если эти идеи сохраняют ему время и деньги.
Я хорошо запомнил эти слова, потому что последующие четыре года своей жизни потратил на решение именно этой проблемы.
Полет на ракете проходил без происшествий: небольшая перегрузка и шум при взлете, легкие сотрясения, когда сбрасывали отработавшие стартовые двигатели, долгое легкое скольжение в невесомости и снова чуть возросшая перегрузка при приземлении. В пассажирском салоне не было смотровых иллюминаторов, зато на экране телевизора напротив каждого кресла можно было наблюдать окружающий мир. Мои соседи восхищались видом Земли в обрамлении голубого неба с барашками белых облаков, звездами и Луной. Некоторые даже уверяли, будто видят светящуюся точку там, где на Луне находится База.
Для меня все эти картины были привычными, а потому я предпочел посмотреть детективный фильм.
При посадке внешние камеры отключили: стоит ли пугать пассажиров зрелищем жаркого пламени, в объятия которого попадает корабль?
Детектив на экране моего телевизора кончился, и я услышал приглушенный рокот тормозных двигателей – мы опускались на мягкую площадку посреди посадочного поля.
Снаружи было тепло и влажно. Один из служащих компании «Торнтон аэроспейс» протиснулся к выходу из ракеты и протянул, мне капсулу с телефонограммой. От отца. Я поблагодарил его и спросил, как мне добраться до поезда, отправляющегося в Бостон. Он провел меня на нужную ленту слайдера.
Ступив на движущуюся ленту, по которой мне предстояло одолеть довольно большое расстояние до вокзала, я достал минифон, вставил в него капсулу и в наушниках услышал голос отца:
– Джереми, мы узнали имя человека, с которым тебе надо встретиться в Климатологическом. Его зовут Россмен… Кажется, Ф.Д. Зови его «доктором», это ему польстит. Он занимается длительными прогнозами и управлением погодой. Мы договорились о вашей встрече на 17:30. Да, кстати, военные моряки обнаружили пропавших без вести. Их довольно здорово помяло, но, ничего, выкарабкаются. Позвони мне после визита к Россмену. Желаю удачи.
Я сунул минифон в карман шортов и взглянул на часы. Стрелки показывали 10:38 по гавайскому времени – я еще не успел их перевести, так как нигде по дороге не заметил часов. Позади остался шумный космодром с множеством посадочных площадок для ракет и кружащих над головой реактивных самолетов. Вдалеке проступали неясные очертания Манхэттенского купола, который покрывал деловую часть Нью-Йорка. Из-за густого смога его каркас едва проглядывал.
На ленте слайдера я проскочил сквозь воздушный поток при входе в вокзал и наконец получил возможность сверить часы: было 16:40 по местному времени. Я бросился в туннель-платформу и вскочил в экспресс, шедший в Бостон.
В пневматических поездах путешествие проходит быстро и неутомительно, только стук стальных колес по стальным рельсам, как бы его ни старались приглушить, терзает слух. В четырехместном купе я был единственным пассажиром. Меня мучила мысль: успею ли я к назначенному сроку на встречу с Россменом?
Когда я вышел из поезда и на лифте поднялся в Башню транспортации в Бостоне, часы показывали двадцать минут шестого. Но пилоту вертолета понадобилось около двадцати минут и сверх того – несколько долларов за каждый метр – для того, чтобы обнаружить здание Климатологического отдела в пригороде Бостона.
Стоянка для машин, где я высадился, была почти пуста, и в холле не было никого, кроме одинокого охранника в форме, дремавшего за конторкой.
Я пересек холл по отполированному паркету, чувствуя себя довольно глупо.
– Будьте добры, я хотел бы видеть доктора Россмена.
Охранник, оторвавшись от журнала по бейсболу, взглянул на меня.
– Мистера Россмена? Он только что ушел.
– Но… но он должен был меня ждать.
Я полез в карман жилета и вытащил несколько визитных карточек с указанием нашей фирмы – отец настоял, чтобы я имел их при себе.
– Я почти убежден, что доктора уже нет. Впрочем, подождите, я проверю.
Он набрал номер на интеркоме. Я заметил, что интерком без телеэкрана.
– Сектор длительных прогнозов, – откликнулся резкий голос.
– Доктор Россмен на месте?
– Да, он ждет какого-то приезжего… по имени Торнтон… или что-то в этом роде.
Охранник взглянул на мою карточку.
– Джереми Торн Третий? Из «Торнтон пасифик»?
– Да. Направьте его к нам наверх.
Охранник объяснил мне, как пройти. Вверх по лестнице, потом прямо по коридору, пересечь три… нет, кажется, четыре коридора.
После того как я трижды сворачивал не туда и набил себе шишек на голове, я услышал уже знакомый резкий голос. Его обладатель таким же раздраженным тоном отвечал кому-то. Следуя на голос, я подошел к двери с надписью «Сектор длительных прогнозов». В остальных кабинетах, по-видимому, никого не было.
Войдя через приоткрытую дверь, я очутился в комнате, где стояли столы для секретарш и шкафы с бумагами. Очевидно, это была приемная, из которой выходило еще несколько дверей. Одна из них была неплотно закрыта, оттуда-то и доносились голоса.
Я заглянул в щель. В небольшом сером помещении за столом, заваленным бумагами, сидел пожилой мужчина, а возле доски, спиной ко мне, расхаживал высокий, атлетически сложенный человек, чей голос я слышал раньше, и возбужденно говорил:
– …доклад Сладека все объясняет. Работы Института Крейчнана вполне оправданы. Теперь можно без особых хлопот предсказывать, что произойдет с турбулентным завихрением.
Его собеседник кивнул головой.
– Прекрасно, если так. Но, может быть, вы остановитесь на минутку и поздороваетесь с нашим гостем?
Мужчина обернулся.
– Ну, наконец-то! А мы уж думали послать за вами поисковую команду.
– Я и вправду чуть не заблудился, – признался я.
– Тэд Маррет, – представился мужчина и энергично пожал мою руку. Повернувшись, он сказал: – А это доктор Барневельд, руководитель теоретического сектора.
Тэд был примерно моего возраста, может на год-два постарше. Это был широкоплечий долговязый мужчина с костлявым, несколько угловатым лицом и едва заметным шрамом на переносице (бейсбольная травма, как я узнал позже). Косматые рыжие волосы горели ярким пламенем. Он совсем не походил на ученого, способного потрясти мир.
Рядом с беспокойным, бурно жестикулирующим Марретом доктор Барневельд казался незначительным и тихим, почти сонным. От его тощей, сутуловатой фигуры и белых как снег волос веяло беззащитностью. Морщинки на лице, видно, объяснялись не возрастом, а постоянной улыбкой.
– Очень приятно, – сказал я. – Я…
– …Джереми Торн Третий, – закончил за меня Тэд. – Никогда еще не встречал даже второго, ничего такого… Прилетели ракетой с Гавайев? Как прошел полет? Вид у вас вполне южный.
– Не успел переодеться, – пробормотал я. – А доктор Россмен здесь? Мне бы хотелось…
– Я ему сказал, что вы прибыли. Но он заставит вас подождать минуты две-три, прежде чем допустит к себе. Это своеобразная отместка за то, что вы вынудили его задержаться.
– Отместка?
– Мы обычно кончаем в 16:15, и Россмен всегда спешит домой к жене и деткам. Он страшно нервничает, когда приходится задержаться до пяти – половины шестого, а тут он и это время пересидел.
– Дело в том, что вертолет…
– Да не волнуйтесь, через несколько минут он вас позовет.
Я не знал, что сказать.
– А вы не из-за меня задержались?