Страница 4 из 5
Только резкость и холод скорбного размышления Чехова пугали, потому что сам он, нежный, хотя и без малейшей солнечности, был - весь обнаженные нервы. Мир выходил у Чехова не волшебно-чарующе-слитым, как у Гоголя, мир-имя: мир-Коробочка или мир-Собакевич, а лишь искусно-омозаиченным то в "Мужиках", то, даже виртуознее, - в распаде "Вишневого сада".
И если Гоголь открывал жизнь, достойную божественного смеха там, где другой глаз не увидел бы ничего, кроме плесени, то Чехов, по его собственным словам, мог из всякой вещи рассказ сделать {24}. Видите - пепельница стоит, так и из нее.
Так вот к чему привелось. Где гении открывали жизнь и даже творили бытие, там таланты стали делать литературу.
Но уж будто бы, господа, здесь такое понижение и только убыль? И разве не именно литературщиной Чехова обличилась в наши дни манфредовская презумпция героизма?
Оцените же заслугу и того писателя, который воочию показал нам весь ужас и весь комизм нашей только литературности.
Но влияние Гоголя не остановилось на Чехове. Напротив, гоголевский черт никогда так вовсю не работал, как именно теперь. Отстранивши всех посредников и примирителей, Гоголь-автор действует среди нас уже самолично. Едва ли кто более Сологуба, - правда, редкого Сологуба, не растерянного Сологуба "Навьих чар", а Сологуба пережитой им или лучше в нем пережитой жизни "Мелкого беса" {25}, - так непосредственно не приближался к Гоголю. Пускай в телесности Сологуба уже прячется городской соблазн и луна его точно сделана в Гамбурге. Но что же из этого? Разве все эти сологубовские люди, которых смешно обличать, но еще нелепее любить и даже жалеть, - разве они уже не заготовлялись вчерне в лаборатории "Мертвых душ"?
А речь Сологуба - шероховатая и в блестках, - разве чья-нибудь глядится туда другая, кроме гоголевской?
Странно бы, кажется, среди наследья гоголевской эстетики искать Куприна. Но бес неумирающего Гоголя щекочет и этого писателя. Тип хотел бы слить у него воедино побольше индивидуальностей и весело царить над ними. Но художник то и дело сбивается с ноги. Мораль ломает ему перегородки, и тип поневоле должен прятаться, жить под чужим именем, а иногда, как в "Яме", даже и вовсе без всякого имени, просто в виде какой-то упорной телесности, невыносимо властной, однако, среди самых разубедительных силлогизмов и живой, несмотря на неврастенического Баркова {26}.
Любопытен и арцыбашевский "Санин" {27}. Избави вас бог только искать базаровщины. Базаров - это был разночинный вольтерианец, и он так же глубоко, как все тургеневское, сидел на своем корню. А Санин, наоборот, чисто по-гоголевски карикатурен и метафизичен.
Любить ее или нет, это ваше дело, но одно несомненно - карикатура вышла властною. А заметьте, автор не мог воспользоваться при ее осуществлении таким важным пособием, как смех.
Немногие, кажется, оценили в концепции "Санина" всю ее сентиментальность. Хотя, может быть, именно эта-то черта и делает "Санина" оригинальным эстетически.
Туже всегда шли на Гоголя стихотворцы. Экзотизма, т. е. попросту декорации, в нас стало уже так много, что хоть отбавляй.
У меня есть на примете всего одна параллель, и та старая. Через четверть века после "Мертвых душ" так же, как они, была не досказана смертью другая русская поэма - некрасовское "Кому на Руси жить хорошо"...
Далеко разошлись и по замыслу, и по силе, и по темпераменту, и даже по пламенной стихии художников обе поэмы. Но есть в них обеих, кроме даже близкой загадки, что-то общее, что-то никому, кроме нас, не понятное, что-то безмерное, что-то безоглядно наше. И, может быть, только Некрасов своим поздним эпосом дает нам возможность не измерить Гоголя, нет, но ужаснуться всей безмерности того мира, который когда-то дерзко задумал воплотить, т. е. ограничить собою, Гоголь.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые: "Аполлон", 1911, э 8, с. 50-58. Автограф: ЦГАЛИ. ф. 6, оп. 1, ед. хр. 161. Ед. хр. 162 - рукописная копия с правкой автора, не имеет существенных разночтений с опубликованным текстом статьи. Печатается по тексту журнала.
Статья написана, по-видимому, после того, как была завершена работа над "Книгами отражений". В письме к Н. В. Анненской (8.VI 1909) Анненский сообщает, что читал знакомым свою статью о Гоголе (ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 277). Очевидно, речь идет о публикуемой статье, которая к этому времени, вероятно, была только что закончена. Известно, что Анненский любил читать написанное им "по свежим следам". Кроме того, другие статьи его о Гоголе были к 1909 г. опубликованы, и никаких сведений о том, что после этого им была написана еще одна статья, помимо публикуемой, нет. Едва ли можно полагать, что Анненский читал конспект своей лекции о Гоголе (автограф в ЦГАЛИ), так как произведений незавершенных он, насколько известно по его письмам, вообще не читал. Поэтому можно предположить, что публикуемая статья была завершена летом 1909 г. Существует и косвенное подтверждение этой гипотезы: Анненский включил бы эту статью в свои книги, если бы она была написана к моменту их составления, ибо она вполне соответствует проблематике, общей стилистике и методу "Книг отражений".
1 ...часы, но, должно быть, уже с тонко звенящим, больше не державинским боем. - Подразумеваются строки из стихотворения Державина "На смерть князя Мещерского": "Глагол времен! металла звон! / Твой страшный глас меня смущает..."
2 ...античная люцерна... - фонарь, лампа (лат.).
3 ...наивный и трогательный рисунок... - Анненский пишет о гравюре Александра Степановича Солоницкого "Последние дни жизни Н. В. Гоголя" (сделана в 1852 г.; хранится в ГПБ).
4 ...отца Матвея... - См. прим. 18, с. 610.
5 Вот Чичиков в только что сшитом фраке... целует сапоги у чиновника, превысившего его рангом. - Мд (2, "3аключительная глава").
6. ...вот на постели старая Коробочка... такую заоблачную высь... Этот вымышленный Анненским эпизод подчеркивает бездуховность Коробочки.
7 Блинцы у Коробочки... - т. 1, гл. III.
8 ...няня у Собакевича... - т. 1, гл. V.
9 ...кулебяка у Петуха... - т. 2, гл. III.
10 ...когда "солъвычегодские уходили... устьсысольских... (это - вместо нос)... - Мд, т. 1, гл. IX.