Колония

— Да, Хамуд фанатик. Но он никогда не причинит мне вреда. Он любит меня.

— Да, конечно, — огрызнулась Эвелин. — Он так сильно тебя любит, что убил ради тебя твоего архитектора.

Рот Бхаджат раскрылся, но никаких слов из него не вырвалось.

— Не причинит тебе вреда? Он убил твоего возлюбленного. Он сам мне это сказал. Однажды ночью в Неаполе он похвалялся этим, когда так напился, что его стошнило в постели. Возможно, твой отец и приказал убить его, но взрыв вертолета организовал Хамуд. Это его рук дело.

— Лжешь. — Голос Бхаджат сделался холодным, как лед, лезвием ножа.

— Спроси его. Он даже устроил так, чтобы ты видела, как это произойдет. Спроси его.

Бхаджат повернулась и увидела Хамуда, осторожно идущего по мостику, направляясь обратно к ним. Она снова оглянулась на Эвелин и ее рука на секунду стиснула пистолет.

— Я тебе не верю, — прошипела она. Но по выражению лица англичанки увидела, что та сказала правду. Это в обычае у Хамуда, знала она. Он уничтожает все, что стоит у него на пути, и получает от этого удовольствие.

Уголком глаза она заметила неясное движение. Обернувшись она увидела проносящегося в воздухе Дэвида, падающего, как в замедленной съемке, с верхней путаницы труб на мостик, приземлившегося на пятки позади Хамуда.

В руках Дэвид держал автомат Лео. Он окликнул:

— Тигр! Кругом!

Хамуд резко повернулся лицом к нему, с пистолетом в руке, и замер. Какой-то безвременный миг они стояли лицом к лицу, метрах в двадцати друг от друга.

— Бхаджат! — позвал Хамуд, голос его сделался напряженным рычанием. — Подведи англичанку к двери и приставь пистолет к ее голове.

Бхаджат стояла в дверях. Она видела только спину Хамуда, а за ним мрачное лицо Дэвида с плотно сжатым ртом.

— От этого не будет никакого толку, — сказал Дэвид. — Я говорил уже, что тебе предстоит умереть и я не шутил.

— Она тоже умрет, — отпарировал Хамуд. — Обе они умрут. Ты не сможешь выстрелить в меня и не получить от меня пулю тоже. А потом они умрут от болезни, переданной им тобой.

Эвелин подошла к двери. Бхаджат подняла пистолет повыше, так, чтобы Дэвид четко видел его.

— Положи автомат, — приказал Хамуд, — а то мы все умрем — и англичанка с Бхаджат тоже. И убьешь их ты.

Бхаджат не могла видеть выражения лица Хамуда, но она услышала торжество в его голосе. Дэвид посмотрел на нее вопросительным взглядом, умоляя ее. А затем опустил автомат и дал ему упасть на стальное покрытие.

Хамуд засмеялся и выпрямил руку, нацелив пистолет прямо в голову Дэвида.

Бхаджат выстрелила четыре раза, прежде чем поняла, что нажала на курок. Тело Хамуда задергалось, словно обезумевшая марионетка, ударилось о перила и рухнуло навзничь забрызганным кровью мешком.

43

… а теперь новости.

Официальные представители Всемирного Правительства все еще не сообщили никаких подробностей о неудачной попытке Подпольной Революционной Организации Народа захватить космическую колонию «Острова номер 1».

Пока не передано никакой информации помимо того, что потери были «незначительные», и никто из Всемирного Правительства и других прибывших в колонию высокопоставленных лиц не убит и не ранен.

Корпорация «Острова номер 1» хранит по этому вопросу такое же молчание и сообщает лишь, что «всеобщее восстание» жителей колонии одолело кучку террористов, попытавшихся захватить «Остров номер 1».

Несколько ранее сегодня восстановили на полную мощность передачу микроволновой энергии со спутников Солнечной Энергии, покончив, таким образом, с кризисом, практически парализовавшим почти всю Европу и Северную Америку и вызвавшим, по меньшей мере, семь тысяч смертей за сорок восемь часов.

И.О. Директора Всемирного Правительства Кови Бовето и революционный вождь Освободитель целы и невредимы и собираются продолжить свои переговоры на борту космической колонии…

Так вот как, значит, вершится политика, подумал Дэвид.

Он сидел за небольшим круглым столом, представляя хозяина встречи — «Острова номер 1» — пока доктор Кобб оправлялся от своей дозы занесенной Дэвидом респиративной болезни. Справа от Дэвида сидел Кови Бовето, а слева — Освободитель. Четвертым за столом сидел напротив Джамиль аль-Хашими.

Бовето развел широкими ладонями.

— Мои сотрудники несколько раз изучали вдоль и поперек эту проблему за последнюю неделю, с тех пор, как мы здесь находимся. Наша позиция не была жесткой.

Вилланова улыбнулся расчетливой сероглазой улыбкой.

— Но и не совсем такой гибкой, как хотелось бы моим людям.

— Мы представляем местную автономию.

— В обмен на лояльность Всемирному Правительству.

— Это кажется лишь справедливым, — указал Бовето.

— Только если местная автономия включает право делать необходимую переналадку в местной экономике.

— Но ведь невозможно экспериментировать с экономикой одной страны, не расстроив экономику соседней и остального мира. Вы потом еще потребуете и возврата к местной валюте.

Вилланова протестующе поднял руку.

— Нет, Нет… Всемирная валюта вполне пригодна. Ваша финансовая политика по большей части достойна восхищения.

— По большей части, — хмуро отозвался эхом Бовето.

— Господа, — перебил Дэвид, — как хозяин встречи, я должен напомнить вам, что ваша конференция должна сегодня закончится, и весь мир ждет от вас какого-нибудь коммюнике. Наверно, вам следует подчеркнуть вопросы, по которым вы достигли согласия, и продолжить данный диалог на будущих встречах.

Бовето что-то пробурчал, но Вилланова ответил смешком.

— Устами младенца.

— О чем мы договорились? — задал риторический вопрос аль-Хашими.

Дэвид ответил, считая по пальцам.

— Во-первых, будет объявлена всеобщая всемирная амнистия для всех членов Подпольной Революционной Организации Народа… их не будут в дальнейшем преследовать, нигде.

— Но с этого дня любые будущие партизанские действия будут беспощадно раздавлены, — добавил Бовето.

— Согласен, — сказал Освободитель. — Время сражений закончилось — если мы сможем достичь справедливости, не прибегая к силе.

Прежде, чем они снова смогли заспорить, Дэвид продолжил:

— Во-вторых: Аргентина, Чили и Южная Африка вновь присоединяются к Всемирному Правительству. И в-третьих, — быстро добавил он. — Всемирное Правительство перестроит свое законодательное Собрание и региональную структуру для представления государствам-членам большей местной автономии.

— Детали еще надо будет утрясти, — заметил Бовето. Вилланова кивнул.

— В-четвертых, — продолжал Дэвид, — всякая частная поддержка ПРОН частными фирмами, — тут все посмотрели на аль-Хашими, — будет немедленно прекращена. В дальнейшем поддержка террористов будет рассматриваться, как сам по себе чистейший акт террора и преследоваться, как таковой.

— Согласен, — вздохнул аль-Хашими.

— Я бы хотел добавить последний пункт, — сказал Дэвид, — пункт, не поднимавшийся на ваших обсуждениях, но мы здесь на «Острове номер 1» считаем его жизненно важным.

Все повернулись к нему.

— Доктор Кобб предложил, чтобы мы начали вкладывать как можно больше прибылей «Острова номер 1» в новые космические общины, которые будут продвигаться к краям Солнечной Системы с целью поиска новых источников сырья, разработки природных ресурсов и создания космической промышленности. Наши предварительные расчеты показали, что при вкладе семидесяти пяти процентов наших будущих прибылей, мы можем вернуть земле что-то порядка пятидесяти миллиардного ежегодного увеличения Валового-Глобального Продукта.

— Семьдесят пять процентов прибылей! — ахнул аль-Хашими.

Кивнув, Дэвид подтвердил.

— Мы сможем ускорить производство Спутников Солнечной Энергии для передачи энергии странам Южного Полушария, а также построить новые космические поселения. Наша цель — принести богатства всей Солнечной Системы всем людям Земли.