Страница 61 из 72
— Васильев, а ты на подводных лодках бывал?
— Ни в жизнь.
— Слушай, Коля, — обратился я к Ивановскому, — вызови своего боцмана, пусть он Васильеву твою лодку покажет по-настоящему.
Николай сразу смекнул, в чем дело, вышел на палубу и свистнул в два пальца. Вот уж не ожидал от него такого.
— Послушай, что это за новый вид корабельной связи? — удивился я.
— Вот и видно, что и ты, вроде своего боцмана, подводную лодку знаешь только понаслышке: когда работают дизеля, кроме свиста и жестов руками, никакая другая связь не годится!
Боцмана наши ушли на подводную лодку, а мы с Ивановским остались в каюте, сидим, вспоминаем годы морского младенчества.
Первым в каюте появился Васильев:
— Понял я, товарищ командир, что на флоте нет службы труднее, чем у подводников. А насчет краски не беспокойтесь — все сделано по-братски. Сколько могли, столько и дали. Подводники довольны.
К вечеру второго дня сдали подводникам воду. За это время в нашей бане помылись и наши краснофлотцы и подводники. Ребята беседовали между собой, находили земляков. Все вместе посмотрели кинокартину, обменялись кинолентами. Подводники были рады-радешеньки.
Ведь тогда на южном берегу этой бухты, кроме нескольких наскоро сделанных пирсов и немногих зданий, ничего не было! А на северном берегу были разбросаны дашь деревянные домики небольшой деревеньки…
И лет-то с того времени прошло чуть больше сорока, а какие сказочные перемены произошли в Приморском крае!
Туманы, чтоб вас!
Сколько ни плавал, а туман, по-моему, самое неприятное для моряка. Днем ничего не видишь, а ночью и того хуже. Все промокает насквозь, вещи покрываются плесенью.
Теперь, имея средства радиолокации, входить в бухту Золотой Рог, в залив Стрелок, да и в любое другое место, и выходить из них — проще простого. А в те годы нам пришлось изрядно натерпеться. Хотя за все время существования нашего соединения не было ни одной навигационной аварии или столкновения, но плавание в тумане изматывало людей.
…Стояла середина лета. Туман — плотней не придумаешь. Под руководством Викторова идет очередное флотское учение. Как всегда, все пять минных заградителей изображают «противника». Викторов держит свой флаг на «Томске». За ним следуют «Эривань», «Астрахань», «Теодор Нетте» и «Ворошиловск». Запас хода у каждого — всего четыре-пять оборотов гребного винта в минуту, и вот извольте при этом соблюдать заданную дистанцию! Чуть отстал — нагонять будешь часами.
На учении нас должна найти авиация, будут атаковать развернутые в море подводные лодки, торпедные катера и, наконец, по нас будет бить артиллерия береговой обороны.
Торпедным катерам «Г-5» с дюралевыми корпусами, обладавшим в то время самой большой скоростью из всех видов надводных кораблей, приходится совсем туго. На них нет никаких средств наблюдения. Стоит только прибавить обороты моторов, как вообще ничего не слышно. Чтобы найти противника, приходится прочесывать море, идя гребенкой: зубья — сами катера. На волне при скорости ветер бьет так, что никакие шлемы не помогают, стоять можно только спружинив ноги.
На подводных лодках того времени имелись шумопеленгаторы типа «Марс». С такими-то несовершенными средствами требовалось в назначенном квадрате найти и атаковать «противника»!..
На самолетах тоже трудно. Какое же острое зрение, какую наблюдательность нужно иметь летчикам, чтобы по едва заметным признакам найти морскую цель? А они успешно искали и находили. Мало того, еще и наводили силы флота для нанесения удара.
Мы много и часто плавали в тумане. И естественно, стремились сделать такое плавание безопасным. Для этого мы стали применять большие тральные буи, которые имели электролампы, действующие от аккумуляторов, находившихся внутри корпуса буя. Сначала мы применяли такие буи на своем корабле, а патом вооружили ими и остальные заградители.
Каждый корабль буксировал буй на тросе, длиной до двухсот метров. Задача корабля, идущего сзади, заключалась в том, чтобы не выпускать этот буй из виду и следовать за ним. Чтобы удерживать буй в пределах видимости, днем и ночью освещали его своим сигнальным прожектором. Такой способ сохранения своего места в строю во время тумана у нас вполне утвердился.
…Сегодня на учении идем в самую дальнюю назначенную точку, откуда двинемся уже «противником». Миновали маяк Скрыплев, поставили свои туманные буя и идем в строю кильватера, давая согласно международным правилам, через определенные промежутки времени гудки, чтобы избежать столкновения. Каждый корабль гудит на свой лад — кто басовито, кто тонко. От этих звуков тоска берет.
Ночь уже давно вступила в свои права. Викторов вышел на ходовой мостик и все чаще стал поглядывать за корму «Томска». Наконец он не выдержал:
— Вот уже пятнадцать минут наблюдаю, как «Эривань» свой прожектор держит в одном и том же положении, что-то освещая на воде. Запросить сиреной, что случилось.
Надо сказать, что в тумане, за неимением других средств связи, военные корабли осуществляли ее паровой сиреной, пользуясь азбукой Морзе.
Комбриг Васильев доложил Викторову о нашем нововведении — туманных буях, придуманных для облегчения плавания в тумане.
— Введение введением, — сказал Михаил Владимирович. — Может быть, в нем и есть свой резон, но подводные лодки и торпедные катера о ваших изобретениях не знают. Прорезая строй, подводные лодки могут погнуть перископы, а торпедные катера, напоровшись на буксирные тросы — и вовсе изуродовать себя… Поэтому, как только придем в точку, все эти туманные буи убрать.
Вскоре мы на «Теодоре Нетте» прочитали сигнал: «Убрать буи до пятидесяти метров». А через некоторое время вновь с «Томска» сиреной передают: «Туманные буи убрать». Легли курсом к берегу.
Ночью слышали гул самолетов. Около девяти часов утра с левого борта шум дизелей. Минут через пятнадцать с «Ворошиловска» передали сигнал, обозначающий, что он видит подводную лодку на северо-востоке.
Идем по позициям подводных лодок. Туман временами приподнимается метров на двадцать. Следуем за «Астраханью». Кажется, вот-вот толкнем ее носом в корму. Значит, расстояние между нами метров тридцать — сорок. Флагман меняет курс, наша задача не упускать из виду корму впереди идущего — и вдруг:
— Правый борт шестьдесят — подводная лодка. Действительно, видна рубка всплывающей подводной лодки. По существующим на учении правилам это означает, что она атаковала. Какой корабль был атакован — установит посредник. Посмотрел я в бинокль и увидел номер лодки. Вот так встреча! Это лодка, которой командует Михаил Клевенский, мой однокашник по училищу, толковый подводник…
Приближаемся к району действий торпедных катеров. Народ па них отчаянной смелости. Тут уж жди атак с любого направления несколькими, группами. Ориентироваться в тумане трудно — то носа своего корабля не вижу, то вдруг прояснится метров на сто.
— За кормой шум торпедных катеров, — доложил наблюдатель.
И в самом деле, появилось звено катеров, стреляют сигнальными ракетами. Так они обозначают атаку. Головной проскочил между нами и «Ворошиловском», второй отвернул вправо от атакованного корабля всего метрах в тридцати.
Флагман после этого эпизода изменил курс градусов на тридцать пять серок. Не прошло и получаса — новая атака: сначала одиночными катерами, а потом группами. Просто удивительно, как они нашли наш отряд, как сумели не только слаженно атаковать, но и уклониться после атаки по всем правилам морского искусства. И что особенно важно — в тумане не налететь друг на друга!..
После атак торпедных катеров курсы нашего отряда по приказанию Викторова располагались так, чтобы дать возможность береговым батареям проявить себя. К полудню туман приподняло от воды метров на тридцать.
Я, как и многие другие моряки нашего соединения, принимавшие непосредственное участие в строительстве береговых батарей, приближенно знал, на какой высоте от моря они расположены. В моем представлении их посты наблюдения и дальномеры были закрыты туманом. На разборе же выяснилось, что артиллеристы изловчились: придумали такие усовершенствования, при помощи которых видели цели и вели немую стрельбу, прокладывая курс цели на планшетах. Услышать это было радостно: выходит, не зря все посланные на строительство объектов уплотняли бетон, топая ногами (иных способов в то время не было)… Люди вернулись в опорках, сапоги разбили вдрызг, но довольные тем, что «отгрохали» такие мощные сооружения…