Страница 26 из 72
Как только мы возвратились в роту, вся братия нашего курса собралась послушать, чем закончилась наша миссия в Москве…
Госэкзамены начались с письменной работы по навигации (прокладке) с решением астрономической задачи. В этот день в училище было особенно торжественно. Тишина. Все ходили словно на цыпочках.
Паркетный пол Зала Революции натерт до зеркального блеска. В шесть рядов вдоль всего зала расставлены столы. Их столько, сколько экзаменующихся. Между рядами столов расстояние не менее двух метров. На каждом столе навигационная карта, прокладочный инструмент, необходимые пособия, мореходные таблицы, несколько хорошо заточенных карандашей и ни одной резинки. У каждого стола табуретка.
Вдали, у самой эстрады, поперек зала несколько столов, покрытых зеленым сукном, — для членов государственной экзаменационной комиссии. Справа и слева от этих столов, вдоль стен, несколько пустых столов — очевидно, для работ, которые мы будем сдавать.
Входим в зал. Каждый выбрал себе стол и стал около него. Появляются члены комиссии. Все штурманские светила флота!.. Вместе с ними несколько взволнованные Гедримович, Алексеев, Рыбаков и Сурьянинов. Комиссия рассаживается за столами. Садимся и мы.
— Товарищи курсанты! — обратился к нам председатель комиссии. — У каждого из вас на столе задание. Прошу начинать. Время пошло. Для исполнения задания дается три часа.
Каждый раскрывает свой пакет и достает задание. Иные перечитывают его дважды. Иные тут же приступают к работе. Через некоторое время наши «волхвы» поднимаются и неторопливо обходят ряды, успокаивая тех, кто чрезмерно волнуется.
Уже пошел второй час отпущенного нам времени. Пыхтим. Первыми закончили работу Хирвонен, Волков, Алферов, за ними все остальные кучно. Вскоре узнали: завалившихся нет. Лучшая работа у Хирвонена. Ай да Саша! Молодец!
После устного экзамена по астрономии, видя наше перенапряжение, Гаврилов посоветовал накануне следующего экзамена ничего не делать, а погулять по набережной и вовремя лечь спать.
Совет был мудрым. И мы последовали ему. Оставшиеся экзамены пошли легче. Все сдали всё и были допущены к летней практике на боевых кораблях в качестве корабельных курсантов. Вместо бескозырок мы надели фуражки с козырьком. Их на флоте называли «мичманками». Настроение — лучше быть не может. Даешь флот! Горы можем своротить…
Без пяти минут командиры
Смысл летней практики в качестве корабельных курсантов состоял в том, чтобы дать возможность пройти стажировку на командных должностях, проверить способности к самостоятельной командной работе в условиях службы на боевом корабле, способности к управлению артиллерийским огнем. Кораблями, наиболее отвечающими этой цели, были линкоры: экипаж более тысячи человек, разнокалиберная артиллерия, весь уклад корабельной жизни, строго соответствующий корабельному уставу… Линкоры являлись олицетворением морской культуры и ее законодателями. Никто из нас еще не бывал на таких кораблях (длина около 200 метров, ширина более 25 метров, осадка 10 метров).
Горя любопытством, подходим на «Водолее» к борту флагманского корабля флота линкору «Марат». На нем будет стажироваться наша группа корабельных курсантов. Вахтенные, принимая швартовы «Водолея», действуют сноровисто, как на учении. Краснофлотцы с кранцами умело, без команды подставляют их под все выпуклости «Водолея», которые могут поцарапать борт линкора. Вахтенный начальник вооружен биноклем, на кисти левой руки у него висит небольшой мегафон для передачи команд и для связи с кормовым сигнальным мостиком. На юте никого лишнего. Нам, еще желторотикам морским, и то видно: службу на «Марате» несут по всем правилам морского искусства. Похоже, что нелегко придется нашему брату.
Выгрузились, пожитки сложили у кормовой боевой рубки. Построились на юте по правому борту. Значит, встречают на корабле с почетом, как командный состав, иначе бы построили по левому борту. Перед всем экипажем показывают, что прибыли не кто-нибудь, а командиры. Мы даже носы задрали.
Появился старпом Шенявский — высокий, сухощавый мужчина с тонкими чертами тщательно выбритого лица. В голосе его куда больше металла, чем благодушия.
— Вольно!.. Вы находитесь на флагманском линкоре, который первым, не без помощи комсомольцев, вошел в строй после разгрома интервентов. Размещаться будете в кубрике, неподалеку от кают-компании. Столоваться придется в кают-компании главстаршин, там старшим главный боцман Захаров, с ним и решайте все вопросы. После того как устроитесь, получите дальнейшие указания о своих обязанностях и заданиях.
Тем временем из кормового люка в сопровождении дежурного по кораблю вышел командир.
— Здравствуйте, товарищи корабельные курсанты! Рады вас приветствовать на борту нашего корабля. Позвольте представиться. Я — командир линкора Вадим Иванович Иванов, не Иванов, а Иванов. Надеюсь, дела у нас дойдут хорошо. Каждый из вас получит служебные обязанности. Ваша практика начнется с детального изучения корабля… Товарищ вахтенный начальник, опять у вас кранцы за бортом!.. Курсантов распустить.
У командира голос спокойный, речь ровная, четкая. Несколько округлое лицо красит доброжелательная улыбка. Внимательные серо-голубые глаза, казалось, замечали все. Надо же такое, разговаривает с нами, а непорядки за бортом увидел…
Назначили нас помощниками командиров — на башни главного калибра и на плутонги (батареи) противоминного калибра.
— Ведайте, заведуйте, учите и воспитывайте! С вас будут спрашивать командиры башен, плутонгов и прочие начальники, — шутил неунывающий Иван Горев.
Собрал нас старпом и объявил: на изучение корабля дается месяц. Выдал всем по общей тетради, в которую каждый Должен зарисовать поотсечно весь корабль, все паровые, водяные, воздушные магистрали, всю систему их переключений, всю схему электросети и способы ее переключений и все остальное, что каждый посчитает нужным. Через месяц состоится зачет по знанию устройства корабля.
От одного этого перечисления можно было впасть в уныние. Когда и как мы сумеем облазить все отсеки да еще изобразить их в чертежах?!
Выручила кают-компания главных старшин, вернее — то, что мы, столуясь там, общались с такими знатоками своего дела, как главстаршина трюмных Майданов, электриков — Носов, торпедистов — Бородин и другие.
Меня назначили помощником командира первой башни. Командиром там был выпускник 1925 года нашего же училища. Безо всяких обиняков он мне сказал:
— Вместе со старшиной башни облазить все закоулки. Расспрашивать не стесняйся, башня в натуре — это тебе не чертежи. Наш главстаршина — хозяин башни — в своих делах великий дока. По башне будешь лазать — суконное обмундирование с регалиями сними, надень рабочее платье.
Начали с преисподней — со штыря, нижней опоры всей башни. Шары подшипника, в котором вертикально вращается штырь, каждый — что здоровенный кулачище, В снарядном погребе в идеальном порядке и состоянии лежат в стеллажах снаряды, каждый из которых без помощи храп-талей и не сдвинешь. В зарядном погребе пеналы с полузарядами чуть ли не в мой рост… Кругом изумительная чистота. Ни соринки, ни пылинки. На палубе шпигованные маты из пенькового троса. Лезем выше и попадаем в перегрузочное отделение, где с элеваторов снаряды и полузаряды подаются на лотки заряжания. Моторы, муфты-джени — для плавности наводки, рычаги, тяги, валы, валики, провода, трубопроводы — всего столько, что, кажется, и вовек не разобраться. Поднимаемся еще выше — в святая святых — боевое отделение, где орудия заряжают, каждое вертикально наводят, а всю башню — горизонтально. Здесь, собственно, и происходит стрельба. Для самостоятельной стрельбы в башне имеется огромный забронированный дальномер. Командир наблюдает за стрельбой, пользуясь башенным перископом, который защищен бронированным колпаком. От всего увиденного впечатление грандиозное! Вот это сооружение!
В боевом отделении все три ствола, как хоботы исполинского чудовища, застыли в горизонтальном положении. Какую же нужно приложить силу, чтобы затолкнуть в ствол полутонный снаряд, полу заряды пороха? Точно угадав мой немой вопрос, старшина башни командует: