Страница 4 из 9
И над каждым мостом, над аркадами каждого моста,Исполинским венцом шевелились и млели они,ВОлгры — прозвище их: дымно-серые груды, наросты,Без зрачков, безо рта, неуклюжие, рыхлые пни.Их чудовищных тел не избегли ни кровли, ни шпили,И, казалось, их грел инфракрасный тоскующий свет;Неживые глазницы, его, поглощая, следили:Кто у ног их клубится? и чьей еще кармы здесь нет?Неужели же здесь им достаточно жертв беззаботных,И простак, ротозей им добычей попасться готов?..И тогда, приглядясь, различил я меж стен, в подворотнях,Моих новых друзей соотечественников, — земляков.Я и сам был таким, мое голое, жалкое телоРастеряло ту рвань, что из Скривнуса взял в Мород;Смыв черты, словно грим, плоть бесформенным сгустком серелаИ не скрыла бы ткань, что я — нечисть, я — гном, я — урод.
…Одна из мук Агра — осознанное созерцание собственного убожества.
8
Так, не решаясь спуститься вниз,Прятался я тайком за карниз,Вглядываясь в бугроватый проспект.В капищах люциферических сектСтену у входа, как мрачный страж,Мог бы украсить этот пейзаж.В хмурых кварталах юга, вдали,Восемь согнувшихся волгр неслиБалку — размерами — с вековойСтвол калифорнийских секвой.Да, они были разумны. Их жестБыл языком этих скорбных мест,Грустной заменой и слов, и книг.Их привлекал туманный двойникЗданья высотного, кручи и рвыНа юго-западе этой Москвы.Как бы до половины в бетонВолграми был он овеществлен;Верхний же ярус и чахлый шпильМглисты казались, как дым, как пыль.Вот, очереднАя балка вошлаВ паз уготовленного дупла,И заструился — багров, кровавВ толще ее угрюмый состав.Как зачарованный, я смотрелНа череду непонятных дел,На монотонный и мерный трудЭтих рассудочно-хитрых груд.Мы громоздим этаж на этаж;То же — и волгры. А воля — та ж?Низкое облако черных паровДвигалось и на шпиль, и на ров,Волгр задевая правым крылом.Видно, то было здесь частым злом:Черный, точно китайская тушь,Ливень хлестнул бока этих туш,И превратил — чуть туча прошлаВ черные глыбища их тела.…В Агре он видит впервые вампирических обитателей чистилищ, восполняющих убыль жизненных сил всасыванием энергии человечества.
9
Миллионами нас исчислять надо, с Агром знакомых,Нас, когда-то людьми называвших себя наверху,И жестокий рассказ, как от волгр ускользали тайком мы,Я от слез и стыда не посмею доверить стиху.Было нечто сродни в нас медлительно гасшим лампадам…Но в короткие дни я, сорвавшийся издалека,Промелькнул мимоходом нет, резче скажу, мимопадом,Остальные ж томились: недели? года? иль века?Дорогие… Вся гордость, все лучшее ими забыто;Точно ветер над городом, гонит их призрачный бич,И сквозят через них блики сального, тусклого быта,Блекло-мутные дни, счет ничтожных потерь и добыч,Пропотевший уют человеческих стойл и квартирок,Где снуют и клубятся отбросы народной души;Этажи новостроек, где бес современного мираИм кадит, как героям, твердя, что они хороши;Все яснее сквозь них различал я вихрящийся омут,Просверливший миры и по жерлам свергавший сюдаМиллионы слепых, покорившихся трижды слепому,Сгустки похоти, лжи, мести, жадности, сна и труда.Род? сословие? класс?.. Вероломный тиран революцийРаздробил скорлупу их пример и обычай отцов;Суетливою массой по Верхней Москве они льются,Пока рок на тропу не наступит, незряч и свинцов.— Плачь, Великое Сердце, Кому из народных святилищБлаговонным туманом текут славословия, — плачь!Плачь о детищах тлена, о пленниках горьких чистилищ,Кто, как праздная пена, не холоден и не горяч!Плачь, Великое Сердце! По Ирмосам и литургиямИз небесного храма под черную сень низойди,Облегчи их блужданья! Вернуться к Тебе помоги им,Ты, огонь состраданья, затепленный в каждой груди!…Нет, молиться вот так я тогда не умел еще… УжасВ закоулки, во мрак меня гнал, точно плетью, покаТайна здешних убежищ, из брошенных слов обнаружась,Мне внезапной надеждой забрезжила издалека.