Соглашение

Его поведение во время концерта вызвало у нее полную растерянность.

Начать с того, что музыка совсем не поглотила его и не унесла куда-то вдаль, и он весь вечер смотрел на девушку голодными глазами. Когда они шли домой, он вместо того, чтобы беседовать с нею и целиком отдаваться возникающим мыслям, был молчалив и робок.

А затем он поцеловал ее, и сразу же отрешенное и взволнованное состояние сменилось у нее каким-то чувством недовольства к решимости.

Когда они дошли до дома, было десять часов, ее отец еще не возвращался из редакции газеты. Светила луна, они вошли в сад в селя рядом на скамью. После того как он поцеловал ее, она отошла и остановилась под деревом, потому что ей нужно было освоиться с новым положением вещей. Она позволила себе превратиться в ребенка, и ее детские руки начали строить храм. Теперь все кирпичи и камни с грохотом обвалились, подняв тучу пыли.

Пытаясь разрядить напряженность, она повела его из сада на улицу. Она ведь не считает, в конце концов, что между ними вое кончено. Кое-чего еще хочет она сама. Они шли под деревьями по притихшей улице, и их обогнала компания молодежи, распевавшая какую-то нелепую любовную песенку.

Улица кончилась, они очутились в поле, и вот тут она постигла всю глубину его непонимания. В овражке у края поля росло несколько кустов бузины, и он потянул ее туда. Когда она, немного удивившись, отпрянула, он рассердился.

— Значит, поцелуй, который вы мне вернули, был ложью? — резко спросил он. — Он ничего не означал?! Вы такая же, как и все другие женщины, и целуетесь, не придавая этому никакого значения?

Все уладилось, когда они встретились в третий раз. Между силами, дремавшими в каждом из них, началась настоящая война, но после третьей стычки был заключен мир. Однажды в субботу они отправились на целый день за город. Она была в плотном свитере и грубых башмаках, а он нес через плечо небольшую сумку с приготовленным ею завтраком. Она улыбалась и держалась уверенно, а он был взволнован, и несчастен. Глядя на нее, он чувствовал себя так, словно его обрекли пробивать голыми руками холодную каменную стену. Стена была тверда, как алмаз, но на поверхности росло немного пушистой зелени, согретой солнцем.

Они отправились в путь, и сперва все шло хорошо, но затем началась их решительная схватка. Несколько раз в течение дня, когда они бродили по рощице, где земля была усыпана сухими листьями, а над головами благоухали деревья в полном расцвете новой весенней жизни, она, казалось, готова была уступить терзавшему его голоду, но ближе к вечеру, когда они, съев свой завтрак, уселись на травянистом берегу ручья, она стала необычайно деловитой и решительной.

— Мы должны вернуться в город до наступления темноты, — сказала она и пошла вперед по полю, пыльной дороге. Сражение развивалось быстро. Когда они почти добрались до города, прилив энергии в ней иссяк, и они, свернув с дороги, вошли в какой-то фруктовый сад. Ее спутник развел близ ограды, небольшой костер, и они, облокотясь на ограду, молча следили за огнем. Тонкий столбик дыма вился кверху пробиваясь сквозь ветви деревьев.

— Словно ладан! — сказала она, пододвигаясь к нему.

Их тела прижались друг к другу. Было полнолуние, сумерки так и не наступили, и день незаметно сменился ночью.

Двое мальчишек о ближней фермы, гнавшие домой коров, проходя по тропинке мимо сада, увидели их слившиеся в объятии тени. Мальчишки перелезли через ограду и прокрались в темное место, чтобы лучше наблюдать.

Охваченная внезапным страхом, она вырвалась из его объятий и медленно пошла вдоль забора. Он последовал за ней, не отставая. Ею овладела нерешительность, она не знала, чем это кончится, — сражение казалось, проигранным. Она хотела убежать и в то же время не хотела. Она устала.

Сделав над собой усилие, она повернула и твердыми шагами пошла через сад, а он остался у забора, не пытаясь ее удерживать.

— Ничего не будет. Она уходит! — крикнул один из мальчишек другому.

Мальчишки снова перелезли через ограду и побежали по тропинке к видневшемуся вдали коровнику; в саду опять воцарилось безмолвие. Она вернулась к нему, ее глаза блестели, руки дрожали.

— Вы видите, до чего вы меня довели, что сейчас произошло? — резко спросила она.

На какое-то мгновение она почувствовала себя униженной, побежденной, но затем быстро овладела собой. За ее дрожащей фигурой стояло все могущество организованной жизни общества.

Он ничего не понял.

— Пойдет сплетня, — сказала она. — Я вас не виню. Я виню только себя. Зачем я разыграла с вами на виду такую сцену!

Ей хотелось все объяснить ему.

— Эти мальчики, конечно, знают меня, — отвернувшись, сказала она. — Они заметили, как мы стояли тут обнимаясь и целуясь. Сейчас достаточно светло, и все видно. Это ужасно! Вы мужчина, но я-то женщина. Это скандальная история, и все будут трепать мое имя.

Он смотрел на неё, недоумевая и огорчаясь. Ему показалось скорее забавным, что кто-то наблюдал за их любовной сценой, и он чуть было не расхохотался. Теперь ему стало стыдно, и он раскаивался.

Она подошла к ограде и прижалась лицом к верхней перекладине; ее всю трясло от рыданий, Он стоял в замешательстве и ждал.

Потом его осенило.

— Что ж, — нерешительно произнес он, — мы могли бы пожениться; да, мы можем пожениться.

Он смотрел поверх нее вдаль, на залитые лунным светом просторы. Налетел ветер, и в небе помчались облака; их беглые тени дико метались над полями. Что-то легкое и нежное, как тень, казалось, покидает его и ее. Он чувствовал себя как хищник, который носился ночью в лесной чаще и вдруг попал лапой в капкан. Им овладело дикое, безумное желание убежать от нее, взметнуться над полями, как эта тень облаков, и затем исчезнуть навсегда в неведомой, таинственной дали, но его ноги отяжелели, Он был схвачен прочно, привязан к земле, — теперь уже не желанием, а странным, неуверенным сочувствием тому, что привязывало к земле ее.

Когда она подняла глаза, он обнял ее и крепко прижал к себе, продолжая смотреть поверх нее вдаль. Ее тело, трепетавшее от возбуждения, замерло.

— Давай-ка поженимся сразу, — сказал он, — Есть вещи, которых я раньше никогда не понимал. Давай вернемся в город и поженимся немедленно, сегодня же. Тогда все станет просто, понимаешь?