Мир - зеркало

На углу с улицей Бен-Иегуды (она называлась здесь как-то иначе, но надпись была на арабском) стоял мальчишка-разносчик, продавая сладости, лежащие на подстилке. Рядом, прямо на тротуаре, я увидел несколько пачек газет. Так - арабская, арабская, арабская, а это... о! Чего я никак не ожидал - газета была на русском языке. "Еврейская жизнь". Две драхмы. Мелочь я отыскал в кармане, и через минуту просматривал заголовки, прислонившись к кривому дереву. Газета была небольшая - четыре страницы, без компьютерной поддержки, типографский набор, прошлый, можно сказать, век. Впрочем, арабские издания, как я успел заметить, были не лучше.

"Евреи должны добиваться места в парламенте!" - гласил заголовок на первой полосе. Я пробежал глазами текст. Некий Амос Оз, писатель, автор романа "Из грехов твоих", утверждал, что евреи никогда не получат ни единого мандата, поскольку на каждого еврея приходится три мнения, а на каждое поселение - своя партия. И при таком положении дел политических свобод им не добиться до явления Мессии.

Неужели тот самый Оз? - подумал я. Писатель, которого я читал в своем мире - левый радикал, сторонник независимой Палестины... Собственно, почему бы и нет? История сделала кульбит, но люди-то остались, если, конечно, они родились здесь или приехали раньше создания альтернативы. Ибо я не думал, что сюда, в Фаластын, или как теперь называется этот анклав, эмигрировало много евреев - при нынешнем-то раскладе сил...

- Эй, парень, - услышал я и не сразу сообразил, что мужчина в скромной одежде говорит по-русски. - Ты, я вижу, согласен с Озом?

Мужчина, естественно, держал в руке метлу.

- Нет, - сказал я, - я не согласен с Озом. Простите, не могли бы вы сказать мне, сколько сейчас евреев в... э-э... Палестине?

- Где? - переспросил "русский" и принялся энергично махать метлой, не глядя в мою сторону. - Слушай, шел бы ты отсюда, а то хозяин увидит, что я с тобой разговариваю и оштрафует...

- Так ты же сам заговорил, - резонно ответил я и услышал:

- Я думал, ты агавник, а ты, видно, карамник.

Чтоб я знал, что все это значило!

- Ухожу, - сказал я. - Только один вопрос. Сколько нас тут, русских евреев?

- Дураков-то? - пробормотал мужчина так, что я еле расслышал. Думаю, тысяч пятьдесят.

Он принялся мести тротуар с рвением, достойным лучшего применения, и я отошел в сторону. Перевернул страницу и увидел заголовок: "Арабская полиция арестовала Хаима Викселя в поселении Ариэль". Статья в драматических тонах повествовала о том, что вчера ночью пятеро полицейских-арабов сорвали заграждение вокруг поселения, избили двух евреев-охранников и ворвались в дом, где мирно спала семья строительного рабочего Викселя. Хозяина скрутили и увели, нарушив, таким образом, автономию поселений в черте оседлости. Викселя обвиняют в том, что он совершил теракт: напал на автобусной остановке в Рамле на женщину-арабку и ударил ее по лицу. Виксель утверждает, что никогда не был в Рамле, но женщина его опознала, и теперь бедному отцу семейства грозит пожизненное заключение. А если бы женщина сказала, что он пытался пырнуть ее ножом? спрашивал автор. Неужели Викселя уже расстреляли бы, даже не потрудившись убедиться в том, что он говорит правду?

Между строк я ощущал и традиционное "доколе?" и неизбывную тоску по свободе, но открытым текстом не было сказано ничего.

Тоскливо, господа...

На четвертой странице я нашел уголок юмора. Стоит еврей на Алленби и спрашивает араба: как проехать к палестинскому университету. На семьдесят пятом автобусе, - отвечает араб. Через день тот же араб проходит мимо того же перекрестка и видит того же еврея. Опять в университет? - спрашивает араб, удивляясь, что делает еврей в этом учебном заведении. Нет, - понуро отвечает еврей, - я автобуса жду. Шестьдесят семь уже проехали, осталось всего восемь...

Я скомкал газету и бросил в урну.

Ну хорошо, ясно, что в этом мире нет Израиля, а евреи живут в поселениях, где-то в черте оседлости, и работают у арабов на черных работах. Но где их национальная гордость? Где "лехи", где "этцель" и где "хагана"? Где еврейские боевики и где последователи Шамира? Не верю я, чтобы они - точнее, мы, если уж на то пошло, - проиграли в сорок восьмом войну и с той поры смирно жили под арабским каблуком.

А, собственно, почему бы нет? Ведь это - мир, созданный альтернативой Аль-Касми. Мир его мечты. Все нормально, господа. Мне бы еще найти самого мечтателя...

Разумеется, я его нашел - даже быстрее, чем хотелось. В принципе, я был не прочь походить по Тель-Авиву (как, кстати, здесь этот город назывался?) и поглядеть, как победители-арабы устроили жизнь побежденных евреев. Ну, о поселениях я уже слышал, и о зеленой черте, которая в этом мире стала чертой оседлости. И еще - намеки на какой-то еврейский террор. Любопытно было бы посмотреть на местных поселенцев - не все же они нанимаются к арабам на работу и не все метут улицы в Тель-Авиве. Но и пистолетов с автоматами у них, скорее всего, нет - уж арабы-полицейские об этом позаботились.

Как же они - мы? - отстаивают свое национальное достоинство? Как доказывают право на владение этой землей? Надеюсь, не тем, действительно, что нападают на арабских женщин? Есть ведь иные пути и, если евреев не допускают в парламент, то можно устраивать демонстрации протеста, объявлять голодовки, ну, что еще?

Я подумал, что все это просто глупо - разве мои родители, олим из России, чего-то добились в девяностых своими демонстрациями и голодовками? Пока не подожгли десяток машин, да пока не создали партию, да пока не парализовали на неделю работу всех государственных учреждений...

Здесь и это наверняка не принесло бы успеха. Только борьба с оружием в руках. Победа или смерть. Родина и свобода.

Я рассуждал, как типичный араб из Газы в моем мире. Пожалуй, я даже начал понимать этого араба, уверенного в том, что его согнали с родной земли, швырнули кусок хлеба и заткнули рот. Житие определяет сознание, вот уж действительно...

Я шел, точно зная - куда. В альтернативном мире, созданном не мной, полагаться я мог только на пресловутую интуицию, и она не подвела. Ахмада Аль-Касми я увидел издалека и узнал сразу. Он стоял у огромного синего лимузина марки "форд", сложив руки на груди, и наблюдал, как еврей протирает стекла. Судя по выражению на лице Ахмада, он ждал окончания работы, чтобы вмазать еврею по морде и заставить проделать все сначала.