Кара

- Я хочу, чтоб ты стала моей женой, - сказал я, глядя на нее затуманенными обожанием глазами.

- Серьезно?

- Да, - ответил я. - На меньшее я не согласен.

Мы целовались, завтракали и смеясь строили планы. В тот же день я рассказал обо всем Конни. Я готовился к взрыву, но его не произошло. Я предвкушал разные реакции - от презрительной насмешки до нескрываемого бешенства, - но Конни восприняла известие с восхитительным спокойствием. Она сама в то время вела бурную жизнь, встречалась с несколькими интересными мужчинами и очень беспокоилась о будущем своей матери после развода. И вот внезапно появляется юный рыцарь и берет на себя все заботы о прекрасной даме. Рыцарь, у которого по-прежнему превосходные дружеские отношения с Конни. Это был добрый для всех поворот судьбы. С Конни снимается вина за мои адовы муки. Эмили будет счастлива. Я буду счастлив. Да, Конни восприняла известие со свойственными ей легкостью и юмором. Мои же родители проследовали прямо к окну своей квартиры на шестом этаже, но не могли решить, кому выбрасываться первым.

- Это неслыханно, - рыдала мама, с зубовным скрежетом раздирая на себе одежды.

- Он ненормальный. Ты идиот. Ты ненормальный, - повторял бледный потрясенный отец.

- Пятьдесят пять и шикса5, - стонала тетя Роза, хватая нож для бумаг и поднося его к глазам.

- Я люблю ее, - протестовал я.

- Она тебя в два раза старше! - орал дядя Луи.

- Ну и что?

- То, что этому не бывать! - ревел отец и заклинал меня Торой.

- Он женится на маме своей подружки, - хрипела тетя Тилли, оседая на пол без чувств.

- Может, они муниты6? - предполагал дядя Луи. - Может, они его загипнотизировали?

- Идиот! Дебил! - шептал отец.

К тете Тилли вернулись чувства, она уставилась на меня, вспомнила, что случилось, и отключилась снова. Преклонив колени в углу дальней комнаты, тетя Роза на все лады бормотала "Шма Исраэль".

- Господь покарает тебя, Харольд, - вскричал отец. - Господь прилепит твой язык к нёбу твоему, и погибнут все овцы твои, и все волы твои, и десятая часть от плодов твоих, и...

Но я женился на Эмили, и самоубийств не произошло. Присутствовали трое ее детей и с дюжину знакомых. Свадьбу устроили у Конни, шампанское лилось рекой. Мои опоздали: надо было сначала исполнить давнее обещание - принести в жертву агнца.

Танцевали, веселились, вечер удался на славу. В какой-то момент я оказался в спальне наедине с Конни. Мы подтрунивали друг над дружкой и вспоминали наш роман, его взлеты и падения, и каким желанным я был для нее когда-то.

- Это было упоительно! - воскликнула она.

- Что поделаешь, с дочкой сорвалось, пришлось отыграться на маме. А...

Но в следующее мгновенье я почувствовал во рту язычок Конни.

- Какого черта? - спросил я, отстраняясь. - Напилась?

- Ты меня так заводишь - не представляешь! - и она повалила меня на кровать.

- Что на тебя нашло? Ты что, нимфоманка? - сказал я, поднимаясь на ноги, но, конечно, возбужденный ее внезапным натиском.

- Я должна переспать с тобой. Если не сейчас, то как можно скорее, сказала она.

- Со мной? С Харольдом Коэном? С тем парнем, что жил с тобой? И любил тебя? Которому было запрещено приближаться к тебе ближе чем на двадцать три сантиметра, потому что он стал напоминать тебе Дэнни? Это со мной ты хочешь переспать? С олицетворением твоего братишки?

- Теперь же совершенно другой расклад! - сказала она, тесно прижимаясь ко мне. - Женитьба на маме сделала тебя моим папочкой.

Она снова поцеловала меня и перед тем как вернуться к гостям добавила:

- Не волнуйся, папуля. У нас будет еще масса случаев.

Я опустился на кровать и уставился в окно. Я думал о своих стариках и о том, не пора ли кончать с театром и возвратиться в училище при синагоге. Через приоткрытую дверь мне были видны Конни и Эмили: обе смеялись, болтая с гостями. А на кровати в спальне сидела жалкая поникшая фигурка, и все, что она могла пробормотать себе под нос, было давнее выражение моего дедушки, звучавшее так: "Ой, вей".