Страница 4 из 48
– Так ты правда завязал? Я тебе не верю. – Тони как будто раздражала сама эта мысль.
– Надоело хреново себя чувствовать, – сказал Билли. – Ложусь усталым и просыпаюсь усталым. Я круглые сутки вымотан, а мне только тридцать два.
– Вымотанным быть нормально, – не унимался Тони. – Все ребята в уголовке вымотаны.
Перед тем как ответить, Билли порассматривал миниатюрную елку на барной стойке. Деревце было единственной попыткой владельца приукрасить свое заведение к Рождеству. Уродливое и кривое, девяти дюймов высотой, деревце было опутано одинокой дождинкой. Истинный выродок среди елок. Наконец он сказал:
– Разумеется, мы все вымотаны. Ты свободное время проводишь, напиваясь, подкуриваясь и мастурбируя под жесткое порно.
– Не только свободное, – признался Тони. – Когда ты под прикрытием, как я, то обычно мастурбируешь и на задании. На деле это даже обязательный подход на работе.
– Знаешь, а мне просто интересно, каково это – быть здоровым?
Тони кивнул на виски с содовой в стакане Билли.
– Как вижу, выпивку ты не бросаешь. Разве выпивка не вредит здоровью?
– Рано или поздно завяжу. – Тони тут уже глумливо хмыкнул. – По одному пороку за раз.
Они помолчали, каждый вступил в унылый период полуденного пития, когда жизнь как будто состоит лишь из головной боли и писсуаров. Устав от тишины, Тони спросил:
– Приключения в последнее время были?
Польщенный вопросом, Билли рассказал другу, как в прошлом месяце отхватил эксклюзивное интервью с Малькольмом Пономарем.
– Странно оказаться так близко ко злу во плоти. И знаешь, я почти удивился, какую праведную жизнь веду. Мне даже чертов штраф ни разу не выписывали.
– У тебя даже чертовой машины никогда не было.
– Нет, послушай, послушай... я всегда воображал, будто хожу по краю. И знаешь что? Это был край пешеходного перехода. Я никогда не сходил с тротуара, не поглядев направо, налево и снова направо. Я думал, будто я Джим Моррисон. А оказывается, я гребаный Тафти!
– Кто?
– Тафти. Ну помнишь мультяшную белку, которая учит детишек правилам дорожного движения? Не играть на тротуаре, не выбегать на проезжую часть к фургону с мороженым... А, забудь.
– Но тебя наверняка за наркоту забирали?
– Ни разу. Со школы я ни во что серьезное не впутывался.
– А тогда что у тебя были за неприятности? – спросил Тони, внезапно напомнив Билли всех полицейских, которые его когда-либо останавливали и обыскивали. («Возможно, вопрос покажется вам нелепым, сэр, но вы не привлекались ли? Есть ли о вас записи в судебных архивах?» – «Да, офицер. «Для бешеной собаки семь верст не круг» группы «Осмондс». )
– Мой лучший друг пырнул кое-кого ножом.
– Хорошенький друг.
– Он был гораздо лучше придурков-копов, которые потом меня допрашивали.
Тони это неприятностями не счел. Тогда Билли рассказал ему про разгромную статью, которую он написал про Пономаря. У Тони отвисла челюсть. Вот это на его взгляд было настоящими неприятностями.
– Шутишь, да?
– Нет.
– Значит, ты сошел с ума. Иначе быть не может. Он же, черт побери, тебя грохнет.
– Не посмеет.
– Почему это?
– Власть прессы.
Наивность друга Тони просто поразила.
– Какая еще власть прессы? Когда Пономарь назначит за твою голову награду, ты думаешь, перед твоим домом поставят констебля?
– Да нет... Но едва ли его расстроит дурацкая статья в журнале.
– Проснись, Билли. Мы говорим про малого, который отрубит тебе руки топором, лишь бы поглядеть, как ты смотришься без рук.
Беспокойство Тони начало передаваться Билли.
– Ну да. Но если что-то случится, ты же мне поможешь, правда?
Тони мрачно рассмеялся.
– Я что, похож на идиота? У меня жена и дети, приятель. Слушай. Я тебе расскажу, насколько я смелый. Вчера я сидел один в патрульной машине и увидел, как кто-то паркуется на месте для инвалидов. На инвалида водитель ну никак не походил, и верно, выходит эдакий громила. Сломанный нос и плечи в милю шириной. Я показываю ему значок и говорю: «Думаю, вам лучше переставить машину, сэр». А он: «Еще слово, сынок, и я сломаю тебе шею». Я огляделся. Никто на меня не смотрел. И что я сделал? Сел в свою тачку и свалил. И пойми, Билли, любой другой коп на моем месте сделал бы то же самое.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что если ты заболеешь тяжелым гриппом, я схожу в аптеку. Что если ты поедешь в отпуск, покормлю твоего кота. Но если хочешь задевать Малькольма Пономаря, делай это на свой страх и риск.
После, пока Билли ждал автобуса, старая цыганка пыталась продать ему какой-то приносящий удачу вереск. Он отказался вежливо, но явно недостаточно, так как черные глазенки злобно сощурились.
– В новом году удачи не жди, – хмуро пообещала она
Подобно большинству писателей, Билли был суеверным и тут же начал гадать, какой облик примут его неудачи. А потом вдруг вспомнил предостережение Тони. Ему искренне не приходило в голову, что из-за статьи про Пономаря могут возникнуть проблемы. И действительно, составляя текст, Билли проявил немалую сдержанность. Пономаря он процитировал дословно, воздержавшись от привычной подтасовки фактов и придумывания ответов за интервьюируемого. Юристам Пономаря придраться не к чему. А вот кое-кому другому...
Когда он добрался домой, на придверном коврике его ожидала свежая собачья какашка. Кто-то в его отсутствие доставил ее через прорезь для писем. В квартале Билли было обычным делом получать какашки, презервативы и тампоны от анонимных доброжелателей. Билли не знал, кто именно послал конкретно эту какашку, но в общем и целом был уверен, что она не собачья.
Может, это весточка от Пономаря? Билли почти надеялся, что это так. Тот, кто заплатил два с половиной фунта, чтобы тебе доставили какашку, не станет выкладывать еще пять сотен, чтобы тебе сломали ноги.
Свернув коврик вместе с какашкой, Билли вынес его на улицу в мусорный бак. Спускался густой желтоватый туман. Вернувшись домой, он ощутил сильный запах газа. В этом тоже не было ничего нового. Он много раз звонил газовщикам. Появлялась череда раздраженных мастеров, чтобы отыскать и изучить предполагаемую утечку. И ни разу не находили. Билли давно смирился с тем фактом, что если в чьих-то домах пахнет гренками или фиалками, в его – газом и собачьим дерьмом.
Билли приготовил себе чай. Больше всего он любил «Твиннигс леди Грей», но стыдился употреблять напиток с таким немужественным названием, а потому хранил его в гостиничной жестянке для чаевых от постояльцев. Пока чай настаивался, он посмотрел на часы. Пять минут пятого. Пол Тинкер, редактор из «Блэга», наверное, уже вернулся с ленча. Подняв трубку, Билли набрал прямой номер Тинкера. И услышал, как, взяв трубку, Тинкер сказал, как и обычно:
– Редактор.
Билли тоже подал обычную реплику:
– Я не редактор. Я просто бедолага, который пишет за редактора.
– Дай, – отозвался Тинкер, сразу узнав своего единственного автора с севера. Хотя Тинкер был родом из Гулля, немногие страницы его журнала, где действительно печатались статьи, заполняли в основном мальчишки из закрытых частных школ и лондонские молокососы. – Я так и не поблагодарил тебя за ту телегу про гангстеров. Отличная работа. Все собирался тебе позвонить...
– Как раз о ней я и хочу поговорить. Как по-твоему, еще не поздно внести кое-какие изменения?
Тинкер охнул, точно его ударили под дых.
– Поздно. Номер уже ушел в печать.
У Билли закружилась голова. На долю секунды он увидел себя на больничной койке, под вентилятором легких, кругом рыдают и молятся убитые горем родственники.
– Что? Повтори еще раз.
– Мы сверстали его пораньше, чтобы растянуть себе каникулы на Рождество. Но послушай... сейчас я говорить не могу. У меня совещание. Скоро позвоню и договоримся пообедать вместе. Когда ты в следующий раз будешь в Лондоне?
Но Билли уже положил трубку. В гостиной он включил компьютер и открыл файл с интервью. Ловя себя на том, что ему трудно читать, он пробежал глазами текст, силой воли заставляя его превратиться во что-нибудь столь же пустое и отупляющее, как интервью в «Хэллоу!». К несчастью, статья была даже более поносная, чем ему помнилось.