Страница 112 из 124
Не ожидал комендант такого.
- Владимир Ильич, это же Кремль! А курсанты его защита. Нельзя же снимать защиту. Тем более в этот момент.
- Нельзя, - согласился Ленин. - Если враг подойдёт к Москве, поздно об этом думать.
- Так точно, товарищ Ленин.
- Вот видите, вы сами того же мнения. Значит, надо отдать курсантов.
"Как так?! - хотел возразить комендант. - Я вовсе другого мнения".
Но Ленин не сделал паузы.
- Надо отдать. Защита Кремля проходит сейчас под Тулой. Значит, кремлёвской охране быть именно там - прямая её обязанность. Мы не снимаем охрану Кремля, - добавил Владимир Ильич. - Мы просто её посты переносим под город Тулу.
Другой бы понял, что бит его довод. Но комендант оказался упорным.
- Так ведь это, Владимир Ильич, не просто охрана. Это, Владимир Ильич, курсанты. Их с учёбы срывать нельзя. У них всё по дням расписано. Учебные есть журналы.
- Нельзя, нельзя, - согласился Ленин. - А мы с учёбы срывать и не будем.
"Ну вот, доказал, - облегчённо вздохнул комендант. - Уж тут-то, конечно, оспорить нечем".
Но Ленин не сделал паузы.
- Ведь есть у курсантов учебная практика. Вот и будем считать, что курсанты едут не просто на фронт. А срок наступил для практики. Так и пометьте в своих журналах.
ОДИН И ПОЛТЫСЯЧИ
Учитель Криденер во время мировой войны отличился. Был рядовым солдатом, стал начальником большой пулемётной команды.
- Он на фронте сорока восемью "максимами" командовал! - любил похвастать боевой биографией Криденера председатель Весьегонского учительского союза. (После возвращения с фронта Криденер учительствовал под Весьегонском.)
Молод учитель, строен. Два Георгиевских креста висят на груди героя.
Ходят ребята за ним гурьбой. Не нарадуется председатель новым учителем.
И вдруг призвали Криденера в Красную Армию. Стояла осень грозного 1918 года.
- Как так! Почему?! - возмутились в уезде.
Как правило, учителей призывали не в первую очередь.
Председатель учительского союза грозился поехать в Москву, обратиться непосредственно к товарищу Ленину. И действительно - поехал. Знал он, что Владимир Ильич придаёт огромное значение народному образованию.
Принял Ленин весьегонского председателя. Рассказывает тот о новом учителе. Мол, и учитель Криденер замечательный. И молод, и строен. И о том, что ходят ребята за ним гурьбой.
- А ещё, Владимир Ильич, - голос председателя стал торжественным, он на фронте сорока восемью "максимами" командовал! Два Георгиевских креста заслужил за подвиги.
Сказал, ликующе посмотрел на Ленина. Пусть, мол, знает Владимир Ильич, какие у них в Весьегонске учителя.
Ленин слушал очень внимательно.
- Вот как! - сказал, когда председатель заговорил о пулемётах. - Вот как! - повторил, когда председатель сказал про Георгиевские кресты. Значит, говорите, Криденер командовал сорока восемью пулемётами?
- Так точно - сорока восемью "максимами", Владимир Ильич.
- И много у вас учителей, которые могут командовать огнём сорока восьми пулемётов?
- Один! - с гордостью ответил председатель.
- А сколько всего учителей в уезде?
Задумался председатель.
- Около пятисот.
- Так ваш учитель - это же просто клад.
- Клад, Владимир Ильич. Вот именно клад!
- Для военных, - уточнил Ленин. Развёл руками: - Должен вас огорчить: с уходом учителя Криденера в армию нужно смириться. - Увидел Владимир Ильич огорчённое лицо председателя: - Не обижайтесь, сейчас война. Каждый опытный в военном деле человек - это действительно клад для фронта.
- Клад! Э-эх не туда ткнул, не с того начал, - сокрушался потом председатель.
ВЫСШИЙ ЗАКОН
Стоял сентябрь 1920 года. Армии генерала Врангеля наступали с юга, из Крыма. Против молодой Советской Республики снова двигалась грозная сила.
Командующим Южным фронтом был назначен Михаил Васильевич Фрунзе. Его срочно вызвали в Москву на важное заседание.
Фрунзе торопился, но опоздал. Когда он прибыл в Кремль, заседание уже началось. Председательствовал Владимир Ильич Ленин.
Приоткрыв дверь в зал заседаний, Фрунзе в нерешительности остановился.
- Проходите, товарищ Фрунзе, проходите. Садитесь, - проговорил Владимир Ильич.
Фрунзе тихонько прошёл в комнату и сел на свободный стул.
Вскоре ему передали крохотную записку: "Точность для военного человека - высший закон! Почему опоздали?"
Записка была от Ленина.
Когда заседание окончилось, Фрунзе подошёл к Владимиру Ильичу.
- Владимир Ильич...
- Не объясняйте, - остановил его Ленин. - Всё знаю. Мне уже доложили - опоздал поезд. Не сердитесь на меня за записку.
- Да что вы...
- Вот и хорошо. - Ленин взял Фрунзе под руку. - Михаил Васильевич, скажите, когда вы собираетесь приступить к операции по разгрому Врангеля, хотя нет, это не главное: когда вы смогли бы её завершить?
Фрунзе знал, что беспокоит Владимира Ильича. Приближалась зима неужели ещё одна военная зима, тяжёлая военная зима?
Ленин стоял и терпеливо дожидался ответа.
- К декабрю, Владимир Ильич, - наконец произнёс Фрунзе.
- К декабрю? А успеете?
- Успеем, Владимир Ильич. Нужно успеть, - тихо проговорил Фрунзе.
- Нужно. Вы не представляете себе, как нужно, - так же тихо ответил Ленин.
И вот Южный фронт. Вооружённые танками, самолётами, пушками, белые рвутся на север.
Владимир Ильич внимательно следит за обстановкой. В кабинете у Ленина висит карта. Он не только в курсе боевых действий, но и постоянно наблюдает за тем, как идёт переброска подкреплений и воинских эшелонов. Он требует: немедленно дать на помощь Южному фронту знаменитую Первую Конную армию во главе с Будённым. Настаивает на срочном создании Второй Конной армии. Добивается переброски на Каховку лучших, сибирских дивизий.
И так же, как в прежние годы:
- Как со снарядами? Как с патронами? Хорошо ли бойцы одеты? Какой у бойцов паёк?
Даже ночью он продолжает диктовать телеграммы.
В ответ на заботу Ленина Южный фронт рапортует делом: "Наступление белых приостановлено! Врангель поспешно отходит в Крым!"
Войска Фрунзе подошли к Перекопу. Разбили Врангеля в главном бою. Сбросили белых в море.