Страница 5 из 26
Отпустив черноярских баб, Разин приказал вызвать рыбаков.
Собрались к нему рыбаки.
- Здравствуй, народ рыбацкий!
- Здоровья тебе, атаман!
- Ну, как тут у вас улов?
- Да ловится рыбка, отец атаман. И большая приходит, и малая.
- Что ж вы сидите дома?
- Так ведь боязно, отец атаман. Стрелецкое войско подходит снизу. Оно ведь, не ровён час...
- А я-то думал - рыбацкий народ из смелых! - подзадорил Степан Тимофеевич. - Ошибся, выходит.
- Не ошибся. Нет, нет. Не ошибся! - шумят рыбаки.
- Что же, раз так, то ступайте с богом.
Ушли рыбаки от Разина. Шепчутся между собой:
- Вождь-то казацкий, никак, с причудами. Ушицы небось атаман захотел.
Князь Львов, как и Разин, тоже выслал вперёд разведчиков. Ходили лазутчики к Чёрному Яру, вернулись, рассказали, что у города всё спокойно. Бабы бельё стирают. Рыбаки свои сети тянут.
- Не видно разбойников, князь Семён.
Подошли стрелецкие струги к Чёрному Яру. И вправду: бабы бельё стирают, рыбаки свои сети тянут. Стоят не шелохнутся по берегам камыши.
Зевнул князь Львов, посмотрел на палящее солнце, дал команду причаливать к берегу.
И вдруг - что такое? Не верит стрелецкий начальник своим глазам. Из-за поворота реки, на всём ходу, под парусами, на вёслах, с диким свистом и громким криком, навстречу стрелецким стругам вылетают челны с казаками.
И в ту же минуту зашевелились кругом камыши, закачались они, расступились, и на широкую волжскую гладь, уже сзади стрелецкого войска, метнулись десятки казацких лодок.
- Сарынь на кичку! - взорвало воздух.
- Са-ары-ынь на ки-ичку-у-у!
Через час всё было закончено. Князь Львов с петлёй на шее был притащен на разинский струг.
Казаки тут же хотели повесить Львова. Однако Разин его пощадил.
- Да он и стрельнуть, поди, ни в кого не успел! - усмехался Степан Тимофеевич. - Пусть поживёт, раз он мирный такой по натуре.
АСТРАХАНЬ
Астрахань. Разбушевалась в ту ночь непогода. Тучи со всех сторон обложили небо. Где-то вдали полыхали зарницы. Долгим раскатом катился гром.
Астраханский воевода Иван Прозоровский стоял у Вознесенских ворот на стене, при каждом раскате бледнел, крестился. Не любил Прозоровский грозу, с детства боялся грома.
Три дня Разин стоит у города. Три дня и три ночи воевода, стрельцы и солдаты атаки на город ждут.
Астрахань - сильная крепость. Тут и ров. Тут и вал. Стены не то что царицынские, там - деревянные, здесь они каменные. Там высота их в десяток локтей, здесь без малого в двадцать метров. Там ширина их от силы в сажень, тут хоть скачи ты по ним на тройках. Не каждое войско крепость такую возьмёт. Да и стрельцов и солдат в ней двенадцать тысяч.
Надёжны стены, солдат достаточно, и всё же Прозоровский живёт в тревоге. Нет на душе у него покоя. Уж больно шепчутся люди в городе. Эх, ненадёжный пошёл народ! Как бы не быть измене!
Вот и сегодня стоит воевода у Вознесенских ворот на стене, в темноту непроглядную смотрит.
"И чего он, разбойник, ждёт? - теряется в догадках Иван Прозоровский. - Снова хитрость, видать, задумал. Может, роют под стены сейчас подкоп? Или подмога спешит к злодею? То ли будут крепость измором брать. Или просто на жилах моих играют".
Все эти дни и казаки не могут понять атамана. Приставали они не раз.
- Отец атаман, что же стоим без дела? Нам бы грудью пойти на стены.
- Можно и грудью, а лучше умом, - отвечал недовольным Разин.
И вот только сегодня, на четвёртую ночь, не днём, а именно в ночь, в грозовую, в ненастную, подал Разин команду к штурму.
Подивились опять казаки:
- Оно же темно, как у зайца в ухе! Да тут ненароком в такой темноте заместо астраханских стрельцов саблей брата родного хватишь.
- А вы саблей - того, потише. Не каждому ставьте знак, - загадочно бросил Разин.
Стоит Прозоровский у Вознесенских ворот на стене. Чтобы укрыться от непогоды, воротник кафтана поднял. Стряхнул с бороды дождевую капель. Принялся думать опять о Разине.
"Спит небось, вурдалак, в шатре. Или хмельное, разбойник, хлещет. А ты тут, как мерин, мокни".
Вновь полыхнула молния. Осветила она округу. Вздрогнул воевода, хотел закреститься, но глянул на степь и ахнул - разинцы шли на штурм.
- К бою, к бою! - взревел Прозоровский. - Ну и разбойник - дня ему мало!
Ждал тёмной ночи Степан Тимофеевич вовсе не зря. Был уверен, что во время штурма астраханцы ему помогут. Помогать же лучше, когда темно. Не сразу стрельцы заметят.
- Вы тише саблями, тише, - еще раз говорил казакам атаман. - Не каждый враг, кто сидит на стене. Там и друзей найдёте.
Так и случилось.
Как только начали разинцы штурм, так сразу и тут, и там, и в месте одном, и в другом, и в пятом, и среди горожан, и даже среди стрельцов появились сотни у них помощников. Кто лестницу разинцам сбросит, кто стрельнёт поверх голов, кто просто руку подаст штурмующим.
А какой-то озорной молодец кричал на стене до хрипа:
- Бей супостата! Злодея бей!
А сам в это время опускал со стены верёвку и очередного "злодея" тянул на стену.
Правда, кое-где и стояли насмерть стрельцы. Бились, живота не жалея. Но не эти брали в ту ночь числом. И не за ними была победа.
Ворвались разинцы в Астрахань.
Покорилась восставшим Астрахань.
СТРАШНЕЕ ДЬЯВОЛА
Астраханские мальчишки Лукашка Нагой и Мокапка Раков крутились на площади возле Приказной палаты. Видят: казаки на площадь поленья и хворост сносят, разжигают большой костёр. К одному из казаков и полезли мальчишки с вопросом:
- Дядька, для чего же такое огниво?
Казак озорной. Шрам на щеке. Шапка чудом на ухе держится. Подумал казак, посмотрел на ребят, подмигнул им задиристо, весело:
- Дьявола будем, ребята, казнить. Сожгём и пепел по ветру пустим!
Усмехнулся Лукашка Нагой. Понимает, что разинец шутит. А Мокапка принял слова всерьёз. Побежал он по улицам и каждому встречному:
- Казаки дьявола будут казнить!
- Казаки дьявола будут казнить!
- Сожгут и пепел по ветру пустят!
Кричал Мокапка с такой силой, что голос себе сорвал. Впрочем, и без Мокапки много народу к костру собралось. Лица у всех оживлённые, что-то, видимо, знают люди. Вернулся мальчишка на площадь, просунулся в первый ряд.