Страница 8 из 49
В этих обстоятельствах Метьюрину оставалось одно - уповать на великодушную протекцию и помощь В. Скотта, чтобы хоть несколько улучшить свою судьбу. Он не отказывался ни от какой литературной работы и в своих письмах к В. Скотту прибегал даже к своего рода хвастовству: он превозносил свои познания в обоих классических языках и античной литературе, свою эрудицию в вопросах теологии, философии, этики {Письмо Метьюрина к В. Скотту от 11 января 1813 г. (Correspondence, p. 16).}, тем более что его расчеты на какое-либо возвышение по церковно-иерархической лестнице постепенно становились призрачными и безнадежными. Он писал В. Скотту, что церковные власти отвернулись от него, лишив его своих милостей и покровительства вскоре после несчастья, случившегося с его отцом, тем более, прибавлял Метьюрин, что "по своим религиозным воззрениям, я - строгий кальвинист и поэтому на меня с завистью взирают братья-унитарии и арминианские проповедники" {Correspondence, p. 10. Называя себя "кальвинистом", Метьюрин хочет сказать, что он является последователем Жана Кальвина (1509-1564), одного из видных деятелей европейской Реформации, автора "Основ христианской религии" (1536), учение которого о предопределении стало основой многих протестантских сект. Под "братьями-унитариями" Метьюрин подразумевает протестантскую секту, распространенную в Англии, отрицавшую троичность божества и отличавшуюся широкой веротерпимостью. Арминиане (или ремонстранты) - религиозная секта последователей голландского пастора в Амстердаме Я. Гарменсена. Об этой секте см. в примечании 78 к III главе первой книги "Мельмота Скитальца".}. Это откровенное признание Метьюрина, подчеркивающее его несогласие с основными догматами государственного англиканского вероисповедания и его тяготение к демократическим сектантским формам религиозного вольномыслия, унаследованное в Англии от времен Кромвеля и революции XVII в., представляет для нас значительную ценность. В то время, когда Метьюрин писал цитированные строки, ни он сам, ни покровитель его В. Скотт не знали, что церковное начальство считало мировоззрение автора "Милезского вождя" препятствием для какой-либо его церковной карьеры и неоднократно обсуждало даже целесообразность дальнейшего пребывания его в должности англиканского пастора {См. отзыв о нем епископа Митского (Meath), отметившего, что Метьюрин "с его религиозными принципами не может ожидать повышения от англиканской церкви и, говоря по совести, пытаться сохранить свою службу" (Levy, p. 526, note 45).}.
Тем неожиданнее и опаснее был тот шаг, который сделал Метьюрин по совету В. Скотта, не ожидавшего, какие последствия это принесет молодому ирландскому романисту: Метьюрин оставил на некоторое время романы и стал драматургом.
В 1813 г. Метьюрин сочинил драму "Бертрам, или Замок Сент-Альдобранда" ("Bertram, or the Castle of St. Aldobrand") и отдал рукопись дирекции Дублинского театра, где эта пьеса была вскоре отвергнута. Тогда Метьюрин обратился с нею к В. Скотту, а тот послал ее Байрону, состоявшему в то время в дирекции лондонского театра Друри Лейн. Впоследствии в одном из автобиографических фрагментов своих "Разрозненных мыслей" (1821) Байрон вспоминал: "Метьюрин был горячо рекомендован мне Вальтером Скоттом, к которому я обратился, во-первых, в надежде, что он что-нибудь напишет для нас сам, а во-вторых, с просьбой указать какого-нибудь молодого (или старого) многообещающего автора, которого мы отчаялись найти. Метьюрин прислал своего "Бертрама" и письмо без обратного адреса, так что я сперва не мог ему ответить. Когда я наконец обнаружил его местожительство, я послал ему благоприятный ответ и нечто более существенное. Пьеса его имела успех, но меня тогда не было в Англии" {Байрон. Дневники. Письма. М., 1963 (Серия "Литературные памятники"), с. 262.}. Сохранился также (в письме к Дениэлю Терри от 10 ноября 1814 г.) отзыв о "Бертраме" В. Скотта, в котором, кстати, даются также дополнительные подробности из истории его хлопот ради появления этой пьесы на лондонской сцене. В. Скотт писал, что он обратился сначала к Джону Кемблу, известному английскому актеру того времени, "хотя вовсе не ожидая удачи", что и действительно вскоре оправдалось, - предлагая ему воспользоваться "рукописной трагедией Метьюрина, автора Монторио": "Это одна из тех вещей, - продолжал В. Скотт, - которая или будет иметь большой успех, или торжественно провалится, так как достоинства ее определенны, глубоки и поразительны, а ошибки очевидны до смешного. Автор вывел нашего приятеля Сатану на сцену самолично. Я думаю, что сам я изгнал бы отсюда злого духа, потому что хотя в чтении он очень страшен, но я не уверен, что публика его хорошо примет. Последний акт плох. Тем не менее в пьесе много величия и силы; язык ее чрезвычайно оживлен и поэтичен, а характеры очерчены с мастерским одушевлением".
Потерпев неудачу у Джона Кембла, рукопись "Бертрама" с отзывами В. Скотта и Байрона была отдана великому английскому романтическому трагику артисту Э. Кину, который после некоторого колебания признал, что пьеса Метьюрина ему нравится и что исполнение ее главной роли он считает вполне по своим силам. После этого было принято решение о постановке ее на сцене. Друг Байрона Гобгауз написал к "Бертраму" пролог, и пьеса Метьюрина в первый раз увидела огни рампы в театре Друри Лейн 9 мая 1816 г., три года спустя после того как она была написана.
"Бертрам" - пятиактная романтическая трагедия в белых стихах. Сюжет этой пьесы имеет некоторое, правда, чисто внешнее и не идущее далеко сходство с "Разбойниками" Шиллера: трагедия Метьюрина вовсе лишена три яркой социальной тенденции, которой проникнута знаменитая "третьесословная" немецкая пьеса. Хотя главный герой Метьюрина, благородный сицилийский граф Бертрам, противоречиями своего сложного характера несколько походит на Карла Моора, а любовь его к Имогене, его бывшей невесте, вышедшей замуж за другого, открывает аналогию к истории Карла Моора и Амалии, - основными источниками замысла пьесы Метьюрина были английские готические романы, в том числе и его собственные.