Страница 3 из 5
- А ну, кыш отсюда! - прогнал дед лесную мелочь и, смеясь, повторил: Так тебе наша осина не родня ли?
- Мне деревья не родные. Мне бы что-нибудь поесть, дедушка Дед Диадох, задумчиво пожевав губами, принес из тёмного угла сухую лягушку.
- Кормись, сынок!
Кузька не стал есть сушёную лягушку.
- Не любит, - сокрушался дед. - Я журавлю берёг. Деревом её, бедную, придавило.
Может, это хочешь? - и принёс из другого угла пучок сухой душистой травы.
Кузька понюхал и отвернулся.
- Не умеет! - вздохнул дед. - А ничего, вкусная, я пожевал. Лосятам закуску припас к зиме. Да скажи нам, чем ты сыт бываешь?
- Блинами! Пирогами! Молоком! Киселём! Кашей! Репой! Квасом! Щами! Хлебушком! - единым духом выпалил Кузька и облизнулся.
- Сколько незнакомых вещей есть на свете, - покачал головой дед. - Век живи...
- Век учись, - вздохнул домовёнок.
- И у вас так говорят? - обрадовался дед. - Ну, коли помыслы у нас одинаковые, то и вкусы одинаковые найдутся. Повернись да оглянись. Может, выберешь чего по вкусу?
Кузькины глаза, привыкшие к темноте, мигом разглядели большущую корзину с орехами.
- Э, да у тебя вкусы, как у белки! - рассмеялся дед и притащил ещё два короба:
один с шишками, другой с сухими грибами.
Кузька отнёсся к этому угощению без особой радости. Дед подумал, подумал и приволок колоду с мёдом. Тут-то гость показал, на что способны домовые.
Любопытный Лешик тоже лизнул и потом долго вытирал язык то одним зелёным локтем, то другим. Так и закусывал домовёнок орехами с мёдом, пока не почувствовал, что сей же час уснёт. Последнее, что услышал Кузька, засыпая:
- Дедушка, в лесу дождь? - Дождь, внучек, ливень... - Дедушка, в лесу ветер? - Ветер, внучек, буря... - Дедушка, в лесу гроза? - Гроза, внучек, бушует, ветер дует, молния полыхает, всех пугает. Пора нам с тобою там быть, беду опередить.
ГОСТИ
Маленький домовёнок простудился и заболел. Пристали к нему лихорадка с лихоманкой, трясовица с огневицей. Дрожит Кузька от холода, а сам горячий, как горшок в печи. Говорит, будто комар пищит. Кашляет, будто медведь рыкает.
- Знаю на такую болезнь управу, - сказал дед Диадох. - Да пойдёт ли домовым на пользу? - и принёс из дальнего угла пещеры (лешие называли её берлогой) горькую кору, сухие корешки, кислую травку. Кузька в рот бы их не взял, но с мёдом и не такое съешь.
Из лесу прибегал Лешик, мокренький, как банный веник:
- Ну и дождь! Ну и буря! Ну, как ты тут? Ну, я пошёл!
Дед Диадох приходил задумчивый, суровый. Рассказывал, как семь ветров дерутся, реки в берега бьются, гром гремит, лес гудит. Клал Кузьке на лоб лапу-деревяшку, совал ему в рот кусок коры:
- Вспомни, внучек, как домовые от таких напастей лечатся?
- Домой хочу! - пищал Кузька.
- Поправься сначала, - говорил старый леший. - И куда спешить? Может, сгорел твой дом? Каково тяжело на пепелище, сам знаю.
Во сне Кузька увидел Вуколочку: грустный и молчит. А вдруг и вправду всё сгорело? Или по Кузьке скучает? "Завтра приду", - утешил его Кузька, проснулся и вспомнил, как домовые управляются с болезнями:
- Ой вы, лихорадушка с лихоманушкой, трясовичка с огневичкой! Приходите ко мне в гости. - Домовёнок помолчал и добавил: - Вчера! Да не забудьте! Вчера приходите, пожалуйста!
Кузьке сразу стало легче. Лежит себе в коробе, поправляется. Пусть болезни гадают, как это им прийти не завтра, не сегодня, а вчера. Уснёт домовёнок, а какая-нибудь смелая козявка сядет ему на нос или на брови, навестит больного. И, проснувшись, Кузька встретит сё пристальный взгляд.
Но вот проснулся, а вместо козявки на него глядит Медведь. Кузька забился под сухие листья, на самое дно короба. Медведь листья раскопал, Кузьку вынул и вручил ему гостинцы: калину да рябину. Съели ягоды с мёдом, и домовёнок спросил, не покажет ли ему Медведь дорогу домой.
- А это чем не дом? - оглядел Медведь лешачью берлогу.
- Дом - это когда есть печка! - объяснил Кузька.
Уточнив, что такое печка, Медведь сказал, что от неё дому только вред и опасность. Кому холодно, пусть обрастает шерстью. Кузька вспомнил про. пожар, помрачнел. Но тут вошла Лиса:
- Что значит, когда медведь через пень скачет? - дразнила она. Значит, либо пенёк невысок, либо медведь сердит.
Кузька засмеялся, спросил Лису про свой дом. Лиса вместо ответа стала выпытывать: живут ли куры в избе вместе с людьми или где-нибудь отдельно? На Кузькины слова, что в избе хорошо, там горячая каша, пареная репа, топлёное молоко, Лиса усмехнулась:
- А у нас, что ли, всё холодное? Не вся еда растёт, некоторая бегает! Неправ медведь, что корову задрал. Неправа и корова, что в лес зашла. Хи-хи-хи!
Медведь так и покатился по полу со смеху. А Кузька решил больше не говорить им про свою деревеньку: жалко кур и скотину.
- Говоришь, дома тебя ждут, - обрадовался дед Диадох, влезая в берлогу. - А теперь и в лесу друзья завелись.
Когда все ушли, Кузька улёгся поудобнее. Разговаривает сам с собой то голосом Афоньки или Адоньки, то басом, как Сюр, то пищит, как Вуколочка, Сам не заметил, как пошёл в пляс с друзьями-домовятами. В середину хоровода опустился горшок с горячей кашей. И Кузька проснулся. "Кыш отсюда!" - сказал он нахальным козявкам, они лезли ему прямо в глаза. Но это был солнечный луч. И в нём лихо отплясывала лесная мелюзга, у которой оказались не только лапки и усики, но и крылья.
Кузька весело вылез наружу и чуть было снова не заболел - от страха. Дед Диадох с Лешиком волокли к берлоге корзину, а в ней копошились ящерицы с оторванными хвостами, больные жуки, ещё кто-то...
- Кузя поправился! - обрадовался Лешик. - Теперь помогай других лечить!
- Ой, напасти незнакомые, звериные и насекомые! - дрожащим голосом позвал домовёнок. - Приходите вчера!
- Вчера они и пришли, - сказал дед Диадох. - Буря напоследок совсем разгулялась!
Что ж, полечим по-своему, по-лесному. А семь ветров помирились, улетели каждый в свою сторону. Просил их узнать про твою деревеньку. Какой-нибудь из них принесёт весточку с твоей родимой стороны. Будем ждать.
БЕЗДОМНЫЙ ДОМОВОЙ
Маленький домовёнок ждать не умел. Сундучок в руки - и к Могучему дубу. Если уж ноги сами принесли его в лес, то пусть сами и уносят отсюда. Долго ли бежал, коротко ли, вдруг слышит: собаки лают. Значит, деревня рядом. Кузька, откуда силы взялись, продирается сквозь кусты. Выскочил на поляну, а там дед Диадох с Лешиком деревца пересаживают и поют. Песни у леших без слов, похожи на собачий лай с подвыванием.