Страница 42 из 52
Света же, стоя на коленях возле Николая, посмотрев на оператора, внезапно обрела прежнюю решительность и ясность мысли. Она взяла его запястье, потом приложила руку к шее, как это делают врачи. Ей показалось, что прослушиваются слабые толчки пульса.
– У тебя мобильник есть? – окликнула она оператора.
Тот кивнул и набрал номер «скорой». Света поговорила сама, после чего посмотрела на свалку у двери, форменное побоище. Они подхватили Николая и понесли его к маленькой дверце в углу. В суматохе ее никто не заметил, да и все стремились поскорее удалиться от страшного места взрыва. Дверь была закрыта, но оператор легко выбил ее плечом. Они вынесли Николая в маленький коридор за актовым залом, потом положили на диван в чьем-то кабинете. Им не встретилось ни души – все находились на митинге в актовом зале и теперь не могли оттуда выбраться. Николай застонал.
Кровь из раны текла, не переставая. Света посмотрела на часы и спустилась по маленькой лесенке встретить «скорую» – она объяснили им ситуацию по телефону, сказала,! чтобы не пытались проникнуть в зал – там столпотворение, сначала нужно, чтобы милиция всех успокоила. А у нее раненый, так что удобнее подъехать с черного хода, она встретит машину.
Врач осмотрел Николая, покачал головой, наложил временную повязку. Сказал, что нужна операция и рентген обязательно. В больнице Свете выдали белый халат и разрешили посидеть у дверей операционной. Она была спокойна, только очень бледна.
Вышел врач, поглядел на Свету одобрительно – не плачет, сидит смирно.
– Ну осколок мы вытащили, вроде бы позвоночник не задет. Крови много потерял.
У тебя какая группа?
– Вторая, – не колеблясь ответила Света.
– Ну тогда давай, не жадничай.
После переливания Свете разрешили взглянуть на Николая. Он чуть порозовел, но по-прежнему был без сознания.
– В палату его, – распорядился врач, – а ты – ночуй здесь, пока кровать пустая.
– Да я и не дойду сейчас до дому, слабость такая после переливания.
Света проснулась рано утром. Николай лежал на животе и сопел, потому что нос его уткнулся в подушку.
«Как бы не задохнулся!» – испугалась Света.
Она спустила ноги с кровати и подошла к нему тихонько. Чуть повернула голову, появился один открытый глаз.
– Куда это нас занесло? – удивленно спросил Николай.
– В больницу, – прошептала Света одними губами. – Ты не бойся, доктор сказал, что операция прошла успешно и позвоночник не задет.
– Ну-ну. А тебя как, не задело?
– Н-нет..
– А чего тогда плачешь? Болит что-нибудь?
Ответом ему были бурные всхлипывания.
– Ну вот, – протянул Николай и поморщился от кольнувшей боли, – я-то думал, что ты особенная, а ты, оказывается, как все девчонки, – чуть что – сразу в слезы...
Надолго запомнили петербуржцы похороны Каморного. Давненько город не будоражили таким скандалом. Шутка ли – при всем честном народе, прямо на похоронах убить самую популярную телеведущую в городе! Да не просто убить, а взорвать, буквально разорвать в клочья. И при том, что все до последнего момента снимало множество телеоператоров!
В общем, скандал был жуткий. По городу поползли слухи. Говорили о чеченских террористах, поминали Хаттаба – очевидно, подсказала связка гранат под курткой неизвестной девицы. Говорили о мести, будто бы неизвестная женщина убила Алену Багун из-за того, что та когда-то в юности украла у нее возлюбленного. Каким-то образом просочились слухи о том, что Алена с Камерным находились в состоянии враждебном, и злые языки поговаривали о том, что неизвестная – это бывшая любовница Камерного, и что она якобы поклялась отомстить за него обидчице и не пожалеть для этого жизни, Что она и выполнила с большим тщанием.
Высказывались несусветные предположения о количестве жертв, якобы растоптаны и погибли в свалке тысячи и тысячи; называли уже похороны журналиста Камерного второй Ходынкой.
Надо отдать должное милиции – она действовала быстро и, даже можно сказать, что и с умом. Приехали в большом количестве милиция и ОМОН, оцепили здание бывшей школы, заворачивали всех опоздавших на митинг и просто праздных зевак. Омоновцы взлетели на второй этаж, где находился актовый зал.
Своя охрана пыталась отворить широкие двойные двери, в которых по советской еще привычке была приоткрыта одна половинка. Омоновцы мигом разобрали дверь чуть не на досочки и проникли в зал. Там им пришлось разнимать дерущихся обезумевших людей и выбрасывать в коридор. Те, кто мог идти, шли сами вниз, раненых подбирали.
В общем и целом дело обстояло не так плохо – тут сыграло роль то, что в два часа, когда начался митинг, народа на прощании было уже значительно меньше. Пенсионеры – ранние пташки. Собственно от взрыва пострадал только Николай. Так что когда подсчитали потери, то убитых оказалось всего двое – Алена и ее убийца, зато десять тяжелораненых, а кроме того, множество переломанных конечностей, разбитых голов и расцарапанных лиц. Уже вечером начальник городского УВД выступил по телевизору с кратким отчетом, были названы цифры, чтобы успокоить население, но именно после солидного немногословного сообщения генерала и пошли жуткие слухи о количестве убитых и раненых.
В общем, высказывались разные предположения о том, кому и за что понадобилось убить Алену Багун. Не говорили только об одном: о войне в топливном бизнесе города, так что Алена своей смертью способствовала уходу этой истории в небытие. Канал ПТЦ вообще молчал. Там на экране стояла заставка с фотографией Алены и играла классическая музыка. Говорили, что после такой жуткой истории директора канала снимут, а сам канал закроют. Пока что Пал Палыч тихо сидел в своем кабинете и тупо смотрел на телефон – он ждал указаний. И дождался: по личному телефону ему позвонил Теймураз Аполлонович и сказал одно слово: «Жди».
– А я чем занимаюсь? – удивился Пал Палыч, но в трубке уже пикало.
Под давлением общественности в эфире выступил мэр города. Он призвал население к спокойствию, сказал, что меры к раскрытию преступлений принимаются и чтобы граждане не сомневались, что виновные будут найдены и наказаны по всей строгости закона.
Незачем говорить, что после выступления мэра утихшие было слухи начали распространяться с новой силой.
Несколько дней жуткая история не сходила с экранов телевизоров и со страниц газет, причем дошло и до столицы. Говорили, что снимут всю верхушку питерской милиции и пришлют из Москвы специальную бригаду.
Говорили, что делом занимается ФСБ. Говорили, что второй муж Алены, банкир, заказал огромный памятник на Серафимовском кладбище. И еще говорили, что на похороны непременно приедет ее первый муж – выдающийся политик и общественный деятель.
Надежда Николаевна от всех событий, происшедших в четверг на похоронах Камерного, которого, надо сказать, так и не успели похоронить в четверг – как-то не до того было, – так вот, Надежда просто ошалела, как, впрочем, и весь город. Жалела Надежда только об одном – что не смогла посмотреть все случившееся по телевизору, так как именно в это время ей пришлось вести Димку на рисование. Но возвращаясь, они встретили на лестничной площадке соседку и получили полный и подробный пересказ всего, что произошло в актовом зале бывшей школы. Услышав, что убийцей была женщина, Надежда ахнула и быстренько затащила Димку в квартиру. По телевизору ничего интересного больше не показали, но зато раздался телефонный звонок.
– Олег, это вы? – несколько смущенно спросила Надежда.
– Я, – последовал мрачный ответ.
– Что вы мне хотите сказать?
– А вы разве сами не в курсе?
– Откуда? – фальшиво удивилась Надежда. – Я телевизор даже не смотрела, с Димочкой занята была.
– Ну, Надежда Николаевна, втравили вы меня в историю! – вздохнул Олег на том конце провода. – Простить себе не могу, что вам поверил. Буквы, буквы. Послание... Вы прямо не хуже того тибетского мага можете людей охмурять: Я, как полный дурак, к знакомому из милиции обратился, еле уговорил его. И что теперь? Полным идиотом перед ним оказался!