Страница 4 из 8
— Это по-эстонски, — сказала Алка, — печать их.
Внутри был вложен лист бумаги с текстом и тоже с печатью, к которому скрепкой был приколот листок с переводом, отпечатанным на машинке.
Уважаемый господин Тимофеев!
В ответ на Ваш запрос от 09.01.2001 о состоянии и сохранности дома Вашей родственницы Анны Руммо, сообщаем Вам, что ее дом, как представляющий художественную и историческую ценность, перевезен в этнографический музей-заповедник под открытым небом Рокка-аль-Маре в 1986 году.
Секретарь волостной управы Пауль Сепп.
Стул под Алкой угрожающе заскрипел, Надежда подхватила кастрюлю, но выпустила из рук крышку, которая с грохотом покатилась по полу.
— С ума сошла, час ночи, соседи спят, — прошипела Алка, — дай руку, а то свалюсь.
— Катастр-рофа! — заорал проснувшийся попугай.
— Ты еще тут будешь орать! — накинулась на него Алка.
— Саша-Паша, прекратите, — немедленно отозвался попугай Алкиным голосом.
Надежда внимательно рассматривала письмо.
— Интересный документ. Кто такая Анна Руммо?
— Это его бабка, Тимофеева моего.
Она была эстонка, вышла за русского и до войны жила здесь, а потом, когда Эстонию, так сказать, наши освободили, она в пятидесятые годы уехала на родину, там и умерла потом.
— Зачем ему понадобилось про дом узнавать? Сейчас у них, конечно, собственность возвращают, но он ведь не гражданин Эстонии, ему ничего не дадут.
— Ох, не знаю я ничего, даже не знала, что он писал туда!
— А самое интересное, зачем он это письмо в кастрюлю положил, от кого он его прятал-то?
— Ты думаешь, от меня? Вот и на конверте стоит: до востребования, понятно, почему я, этого письма не видела.
— Нет, не от тебя. Потому что вот, смотри: на почтовом штемпеле стоит 11 марта, а сейчас у нас июнь, а положил он это письмо в кастрюлю не больше недели назад, потому что кастрюля чистая, пыли на крышке нету. Ох и аккуратный у тебя муж!
— Вот, теперь у другой жены будет пыль вытирать, — пригорюнилась Алка.
— Ладно, хватит расстраиваться, греем воду и ложимся наконец, я с ног падаю.
Наутро Надежда проснулась рано в отвратительном настроении, потому что от съеденной накануне ночью сомнительной полукопченой колбасы у нее разболелся живот. Найдя на кухне в холодильнике бутылку «боржоми», она приободрилась. Солнце уже встало, день обещал быть жарким, попугай Кеша приветствовал ее на языке племени папуасов «Ромамбо-хара-мамба-ру!», наверное, ночью ему приснилась родина. Вернувшись в гостиную, где она спала на диване, Надежда заметила на паркете белые следы мокрых кошачьих лап..
«Если, набрав из-под крана воды, лапы намочите кошке», — вспомнились ей детские стихи. — Интересно!" — она прошла по следам в обратную сторону, оказалась в Пашкиной комнате, с трудом протиснулась в дверь, пролезла между кучами одежды, спортивного инвентаря, учебников, каких-то радиодеталей и на письменном столе между компьютером и магнитофоном обнаружила аквариум.
Крышка с него была аккуратно сдвинута, внутри радовали глаз водяные растения.
— Красиво, — произнесла Надежда, — а только где же рыбы?
Она прошла в спальню к Алке.
— Алка, вставай, рыбы нашлись!
— Где? — Алка с трудом открыла глаза.
— У Марфы внутри.
— Ну я так и знала. Зараза, добралась-таки до них!
Кошка обнаружилась на кухне. Аккуратно подогнув под себя лапы, она лежала на холодильнике возле клетки и играла с попугаем в гляделки.
— Вот так она и на рыб смотрела-смотрела, а потом — раз! — и нету.
Алка оглядела аквариум.
— А вообще-то так даже лучше и хлопот меньше, но за попугая, Марфа, ответишь, если что.
— Террор! — присовокупил попугай.
— Как он много слов у вас знает.
— Да, он днем тут один сидит, радио слушает, а вечером Пашка его к себе в комнату берет, музыку ему какую-нибудь свою ставит. А эти группы современные, ты же понимаешь, вот он и нахватался — разных словечек. Еще по телевизору рекламу любит смотреть.
С утра Алка выглядела гораздо лучше, чем накануне, она порозовела, глядела бодрее. Про уход Алкиного мужа они дружно старались не говорить. После завтрака Надежда, видя, что Алка в порядке, собралась уходить — ей не давал покоя собственный разоренный коридор.
Когда она стояла в прихожей, гладя на прощание кошку Марфу, раздался телефонный звонок. Алка сняла трубку, послушала:
— Да, это наш телефон, да, есть собака, кобель, восточно-европейская овчарка… Что?
Увидев Алкино лицо, Надежда стремглав бросилась в комнату и схватила трубку параллельного телефона. С Алкой говорила женщина, судя по голосу, довольно пожилая.
— Ведь ваша собака пропала, не так ли?
— Да, — неуверенно сказала Алка, — можно и так сказать.
— Приготовьтесь к худшему… Дело в том, что мы с Джерри, это мой сеттер, ходили утром гулять и в лесу недалеко от шоссе нашли, вернее, он нашел, мертвую овчарку, кобелька, у нее на ошейнике был ваш телефон. Собака крупная. Спина черная, сама серая с рыжим. Вероятно это ваш, как вы сказали, Гаврик.
Поскольку Алка молчала, пораженная новостью, Надежда решила вступить в разговор.
— А в каком это месте?
— Мы сейчас живем в деревне, но ходим гулять далеко, Джерри — охотничья собака, ему надо побегать в лесу. Это на шоссе, примерно между Александровской и Горской. Вы ведь приедете посмотреть на собаку? Это надо сделать поскорее, потому что лето, жара, сами понимаете…
— Да, конечно, приедем прямо сейчас, а далеко это от станции?
— Довольно далеко, но я вас встречу и проведу короткой дорогой.
Они условились, в котором часу их ждать и что женщину они узнают по рыжему сеттеру, после этого Надежда повесила трубку. Алка все это время молчала как каменная.
— Алка, прекрати стоять столбом, собирайся, едем.
Алка совершенно потерялась.
— Неужели это Гаврик? Как же так?
— Наверное, убежал и попал под машину. Давай быстрее, человек же ждать будет, неудобно.
— А как же мы его оттуда дотащим?
— А мы не будем его тащить, там похороним, возьми что-нибудь, скатерть старую, что ли.
Алка, как сомнамбула, следовала Надеждиным указаниям. Они долго ехали сначала по городу в метро, потом в электричке. Выходя на нужной станции, Надежда спохватилась, что забыла спросить имя звонившей женщины, но первым, кого они увидели на перроне, был рыжий сеттер Джерри. Надежда окликнула его, он в ответ дружелюбно махнул хвостом и пригласил следовать за собой. Его хозяйка сидела в тенечке, была она здорово немолода, одета с спортивные брюки, ковбойку и кеды. Дамы поздоровались, представились друг другу и тихонько пошли по тропинке к месту нахождения собаки. Надежда забрала у женщины лопату, которую та предусмотрительно захватила с собой. Когда свернули с тропинки в редкий лесок, их новая знакомая Мария Николаевна сказала, что Джерри приведет прямо на место. Алка шла впереди, не оглядываясь, а Надежда тихонько расспрашивала Марию Николаевну. Мария Николаевна охотно отвечала, что сама она бывший ветеринар, сейчас на пенсии, летом живет здесь на даче, что собаку сегодня утром нашел Джерри, она бы прошла мимо, потому что мертвое животное валялось в канаве, скрытое высокой травой. А поскольку она привыкла иметь дело с животными, она не побоялась, подошла и осмотрела собаку. Собака мертва примерно сутки, а может, и больше, даже скорей всего часов тридцать.
— А отчего умер Гаврик, как вы думаете? Его сбила машина?
— Нет, его не сбила машина, вот вы сами увидите, собаку кто-то зарезал.
— Боже мой, бедная Алка!
Они нашли это место довольно скоро.
Бедный Гаврик лежал в канаве у обочины абсолютно мертвый. Его горло было перерезано, крови вокруг не было. Самое ужасное, что пес был в наморднике, то есть он даже не смог себя защитить. На Алку было страшно смотреть. Надежда даже рассердилась немного, ну можно ли так, все-таки собака, не человек. Но потом вспомнила, как у нее заходится сердце, когда ее рыжий кот Бейсик бегает на даче через дорогу в соседний лесок ловить кротов, и никакие запреты не действуют на нахального котяру, а эти машины носятся как ненормальные, и поняла несчастную Алку.