Совместное расследование

Он прошел в кухню. Миссис Мейсон ставила противень с печеньем в духовку, а Кортни вынимала из буфета хлеб.

— Коннор, сколько ты можешь съесть сэндвичей? — оживленно спросила Кортни.

Она улыбалась светской улыбкой, которая действовала на него раздражающе, потому что это была улыбка, которую она дарила всем, а ему хотелось, чтобы она улыбалась ему одному.

— Пшеничный или ржаной хлеб? — спросила она с бесстрастным дружелюбием официантки.

Коннор подавил вздох. Это было совсем не то предложение, на которое он рассчитывал. Но, поскольку ее позиции были укреплены доблестной миссис Мейсон, у него не было возможности провести соблазняющую кампанию и заставить ее передумать.

— Я не привередлив в еде. Все, что ты сделаешь, будет прекрасно, — сказал он с сокрушенным вздохом.

Итак, пикник неминуем… и ему предлагают остыть. Он повернулся и вышел из кухни, размышляя над невероятным событием: Коннор Маккей подчинился желаниям женщины!

Глава 11

— Сознайся, что здесь совсем неплохо, — игриво настаивала Кортни, передавая Коннору еще один сэндвич. Они сидели на вылинявшем стеганом толстом одеяле, одолженном у миссис Мейсон. Прекрасно ухоженный обширный парк, гордость городка, был усеян деревянными столиками под высокими тенистыми деревьями, уже зазеленевшими свежей весенней листвой. Быстрый ручей пересекал парк, падая с шестифутовой высоты перед тем, как влиться в небольшой приток Потомака.

Кортни и Коннор выбрали место на траве под широкими ветвями огромного дуба. Сара крепко спала в пластмассовой переносной кроватке, не замечая перемены обстановки.

— Я знаю, что тебе не очень хотелось ехать, но теперь ты доволен, правда? — Кортни порылась в плетеной соломенной корзинке, также одолженной у миссис Мейсон, и вытащила два яблока, два апельсина, несколько шоколадных пирожных с орехами в промасленной бумаге, шоколадное домашнее печенье, пакетик орехов и пакетик конфет.

Коннор принялся за сэндвич — индейка, ветчина, сыр, салат и помидор, — уже третий.

— Надо отдать должное миссис Мейсон, она собирает отличные корзинки для пикника. Этого ленча хватило бы, чтобы накормить целую страну «третьего мира».

— Я собрала этот ленч, — поправила Кортни. — И конечно, я заплатила за продукты миссис Мейсон.

— Разумеется. Миссис Мейсон точно знает, как заработать. За этой внешностью доброй бабушки скрывается инициативный и жесткий предприниматель.

— Что ты имеешь в виду? — Кортни бросила на него быстрый, полный дурных предчувствий взгляд.

— Неужели я не могу сделать простое замечание без того, чтобы его тут же не начали анализировать со всех сторон? Теперь тебе только осталось вставлять в каждое предложение сегодняшнее число, чтобы сориентировать меня во времени и месте, как предупредительной больничной сиделке.

Кортни рассмеялась.

— Хочешь десерт?

— Надеешься подсластить меня?

— Может быть. Ты так раздражен с того момента…

— Как ты решила отправиться на пикник под защиту добрых граждан Тенистых Водопадов… — он раскинул руки, указывая на семьи за столиками, — вместо того чтобы остаться со мной.

Кортни покраснела. В ней быстро вскипел гнев, замечательное средство отгородиться от боли.

— И ты пытаешься наказать меня за то, что я не отправилась с тобой прямиком в постель? Вместо того чтобы наслаждаться прекрасным днем, чудесным парком и вкусной едой, ты… ты дуешься!

— Если я и дуюсь, то по крайней мере веду себя честно. А вся твоя восторженность так же фальшива, как… — он резко замолчал.

Так же фальшива, как наш брак? Эти слова звенели в ее голове. Сам того не сознавая, он нашел крайне удачное определение. Но ему не стоит так беспокоиться, ведь их фальшивому браку осталось жить всего несколько часов.

Кортни встала на колени и начала убирать еду обратно в корзинку.

— Мне не следовало спать с тобой прошлой ночью, — пробормотала она, злясь на себя, на него и на жестокую судьбу, поманившую надеждой и тут же отобравшей ее. — Мы прекрасно ладили всю прошлую неделю, пока не был вовлечен секс…

— Не был, а есть. Цыганочка. — Он встал на колени рядом с ней. — Секс вовлечен и сейчас, и очень сильно.

Он схватил ее за руки и прижал к своей груди. Его глаза исследовали темные бархатные глубины ее глаз.

— Ты моя, — хрипло и неистово прошептал он. — Я не собираюсь отпускать тебя и никогда не позволю себя оттолкнуть.

Его большой палец скользнул по ее губам, они задрожали и раскрылись ему навстречу.

— Коннор, — простонала Кортни, задыхаясь, когда его рот приблизился к ее губам.

— Я знаю, малышка, я знаю.

Его руки скользнули под ее свитер, лаская нежную кожу. Он целовал ее, и она отвечала на его пьянящий поцелуй со всей любовью и страстью, которых не могла скрыть.

— Уйдем отсюда, — предложил он. — Я хочу побыть с тобой наедине, хочу показать тебе, как сильно… как хорошо… — Коннор прижался губами к нежному изгибу ее шеи.

Легкий ветерок пошевелил ветви, и Кортни ощутила его освежающую прохладу на своем пылающем лице. Когда она почувствовала, что ловкие пальцы Коннора добрались до застежки ее бюстгальтера, она вцепилась в его руки и оттолкнула его.

— Коннор, мы здесь не одни! — Ее голос был низким и хриплым. Коннор понимающе улыбнулся.

— Ты права. — Он отодвинулся от Кортни. — Ни к чему шокировать отдыхающих публичным проявлением пылких чувств. У них может возникнуть желание арестовать нас!

Он улыбался. Его настроение снова было приподнятым, подумала Кортни. Он ворчал, как злой медведь, когда она ему отказала, но теперь, поняв по ее несдержанной, пылкой реакции, что постель близка, засиял, как этот солнечный день. Только что она постигла древнюю истину о мужской натуре, которую узнают жены о своих мужьях.

Она чувствовала себя опытной и искушенной и мудрой… но совсем недолго. Затем действительность вновь заявила о себе. Она ему не жена, и сегодня вечером, после того как Ричард Тримэйн сообщит Коннору о том, что их брак с Кортни не больше чем выдумка, исчезнет последний шанс на то, что она когда-нибудь станет его законной женой. Ее сердце болезненно ныло, когда она шла за Коннором к машине, наблюдала за тем, как он осторожно вынимает Сару из маленькой постельки и укладывает в пластмассовую корзину, прикрепленную между передними сиденьями.

Ее глаза наполнились слезами. Коннор так ласково обращался с Сарой, так любяще и заботливо. Он нужен ребенку как отец, а ей необходим как муж. Они — семья! До сегодняшнего вечера…

Сара! Сердце Кортни вдруг бешено заколотилось, и на нее нахлынула тошнотворная волна страха. До этого момента она полагала, что Сара останется с ней, когда Коннор уйдет. Теперь ей пришло в голову, что третьим телефонным звонком Ричарда Тримэйна (после первого звонка Нине Маккей и второго — Коннору) будет звонок его старому приятелю Уилсону Ноллеру. Конечно, Тримэйн расскажет адвокату, что Коннор не женат. Кортни мысленно увидела два возможных варианта развития событий после этого звонка. В первом Коннор оставляет себе Сару как отец-одиночка, во втором — ребенка отдают в чужие руки, чтобы Коннор мог начать новую волнующую жизнь, ведь он теперь Тримэйн! Оба сценария исключали участие Кортни, и потому оба были для нее невыносимы.

Она была так поглощена своими мыслями, что не проронила ни слова во время их поездки к дому миссис Мейсон. Коннор тоже молчал. По его удовлетворенной, улыбке и быстрым чувственным взглядам она поняла, что он думает лишь о том, как поскорее добраться до пансиона.

Если бы только все было так легко и просто! Если бы они действительно были женаты и возвращались домой в предвкушении пылких ласк. Но они не муж и жена. И никакие самые страстные желания не помогут.

Она не получит Коннора. Хоть сердце и не желало смириться, умом она уже приняла этот факт. И здравый смысл подсказывал, что пора убираться из Тенистых Водопадов.

Кортни взглянула на ребенка, спящего в своей колыбельке. Скорее всего, Сара проспит еще несколько часов до того, как захочет есть. Сумка на заднем сиденье была полна пеленок, кремов, бутылочек со смесями, фланелевыми одеяльцами и двумя полными комплектами белья. Во время ежедневных визитов в госпиталь она узнала, что ребенку на прогулку надо столько же, сколько взрослому на неделю.