Совместное расследование

Он нажал на акселератор.

Коннор снова и снова вспоминал разговор с Уилсоном Ноллером, несмотря на все попытки забыть о нем. Он был рад услышать подтверждение того, что он сын Ричарда Тримэйна. Рад после всех тех лет, когда он учился ненавидеть Тримэйна. Означало ли это, что он сохранил какие-то глупые сентиментальные надежды, что когда-нибудь воссоединится со своим настоящим отцом? Ему стало нехорошо от этой мысли.

Мало того, Уилсон Ноллер, человек, которого он ненавидел, оказался таким благородным — решил помочь сыну старого друга; даже в ущерб себе. Это было почти невероятно и совершенно выбивало из колеи. Так же невероятно, как услышать, что Сатана совершил какое-то доброе дело просто так.

И благородный поступок Ноллера ужасно все осложнил. Кортни влюбилась в девочку и решила удочерить ее! И хоть он издевался над ее идеализмом, нельзя было не восхищаться ее великодушием и способностью любить.

Она не металась в машине по городу с тягостными и противоречивыми мыслями. Она приняла решение оставить девочку себе и заботилась о ней. Кортни обладала той внутренней силой, которая давала ей возможность справляться с собой, не позволять подчинить себя, сокрушить свою индивидуальность. Эта вспышка проницательности удивила его. Он знал ее совсем недавно, но чувствовал, что понимает ее очень хорошо.

Она по-настоящему хороший человек и заслуживает кого-то гораздо лучшего, чем он сам, признал Коннор. Он окажет ей большую услугу, если сохранит дистанцию. Ему всегда было неловко с хорошими девушками. Он чувствовал, что обманет их в конце концов. Он всегда держался таких, как он сам, таких, каких, как он считал, он заслуживал. И уж точно он не хочет брать на свою совесть такой грех — обманывать милую, чуткую Кортни.

Но он хочет ее. О, как же он ее хочет! Коннор вспомнил, как она лежала на кровати, ее тело, теплое, податливое, ее губы, нежную грудь. И он мог повернуть машину и вернуться к ней. Они бы положили ребенка в колыбель и продолжили бы с того, на чем остановились перед прибытием Ноллера и Сары.

Сара! Боже милостивый, он уже и девочку называет тем именем, что дала ей Кортни. Если он не проявит осторожность, Кортни уговорит его остаться здесь на две недели, и он в конце концов уедет из Тенистых Водопадов отцом, законным приемным отцом. И что будет более естественным в такой ситуации, чем жениться на приемной матери ребенка?

Он явственно услышал, как захлопываются дверцы воображаемой клетки. «Очаровательная маленькая семья». Он ждал, что почувствует отвращение и ярость при мысли о такой перспективе. Но, к величайшему удивлению, он не почувствовал ничего подобного. Никогда еще он не был так взволнован и смущен.

Он ехал по городу без всякой определенной цели. Светофор вспыхнул красным светом, и Коннор остановился на перекрестке. Музыка, каждая нота, каждое слово, такие знакомые, начинали проявлять свою магию и успокаивать его. Именно так и надо, уверил он себя, выкинуть все из головы и просто расслабиться.

Красный свет сменился на зеленый. Коннор тронулся с места, но в этот момент мощный коричневый седан шестьдесят седьмого года, похожий на танк, бросился наперерез ему с огромной скоростью.

— Эй! — завопил Коннор. Он не мог поверить своим глазам. Похоже, этому лихачу совсем плевать на правила.

А дальше все было как в замедленной съемке. Коннор следил за тем, как седан несется прямо на него. Сворачивать с его пути было некуда: перекресток был заполнен пешеходами. Они заметались и завизжали в панике. Только пропахав толпу, Коннор мог бы спасти себя. Но он не стал этого делать. Панические крики смешивались с музыкой на пленке. Умрем с музыкой, мелькнула невеселая мысль, и седан врезался в него.

Он открывает глаза.

— Слава Богу. Коннор! Коннор! Как ты?

— Коннор, мой мальчик, ну и напугал ты нас всех.

— Коннор, пожалуйста, скажи что-нибудь! Почему он молчит, доктор? Он смотрит прямо на нас, но…

Коннор замигал и попытался сфокусироваться на людях, окружавших его. Больно слушать, больно смотреть, единственное желание — закрыть глаза и отключиться. Он хотел ускользнуть обратно, в густой сонный туман.

— Миссис Маккей, продолжайте разговаривать с ним, — сказал доктор с карточкой «Доктор Т. Стэндиш» на груди. Кроме него у кровати стояли пожилой мужчина и молодая женщина. — Раздражители очень важны, чтобы он не провалился в кому.

— Кома? — голос Кортни дрогнул, и она с трудом подавила слезы.

— Не пугайте миссис Маккей, — накинулся Уилсон Ноллер на доктора. — Рентген показал, что нет никаких повреждений мозга. Я нутром чувствую, что рентгенолог прав: у него сотрясение и больше ничего.

— Мы узнаем точнее после МЭ, — возразил доктор Стэндиш. Он повернулся к Кортни:

— МЭ — это сокращенно магнитоэнцефалограмма. У нас самое современное диагностическое оборудование, и оно может обнаружить малейшие повреждения мозга, ускользнувшие от рентгеновских лучей. Мистер Маккей — следующий в очереди.

— Это оборудование недешево, — заметил Ноллер, хмуро глядя на доктора. — Может, вам не следует забывать, что больница такого маленького городка, как Тенистые Водопады, никогда бы не смогла позволить его себе, если бы моя фирма не оплатила три четверти стоимости.

— Я прекрасно знаю, что вы делаете самые щедрые пожертвования больнице, мистер Ноллер, — сухо сказал доктор.

Кортни устала от их перебранки. Не обращая ни на кого внимания, она наклонилась к Коннору, взяла его руку и сжала.

— Коннор, пожалуйста, проснись! Открой глаза и посмотри на меня. Пожалуйста!

Коннор снова медленно открыл глаза, отвечая ее настойчивому призыву, теплому пожатию руки. Она была так близко, что он смог разглядеть слезы в огромных темных глазах. Цыганских глазах, отчего-то решил он и удивился: кто она такая? И в этот момент понял, что не знает, кто такой он сам!

— О Коннор! — воскликнула Кортни и облегченно улыбнулась ему. — Ты помнишь несчастный случай?

— Нет, — признался он изумленно. — Поэтому я здесь? Несчастный случай?

— Автокатастрофа, — подтвердила она. — Как только тебя привезли в госпиталь, доктор Мартин, тот, что принимал Сару, узнал твое имя и сообщил Уилсону Ноллеру по телефону в машине. Ноллер ехал в Вашингтон, но немедленно повернул обратно, захватил меня из дома миссис Мейсон, и мы приехали прямо сюда. Ты был без сознания почти час и…

— Моя голова! — застонал Коннор. Туманы рассеивались, но сильно пульсирующая головная боль нарастала.

— Держу пари, у тебя самая сильная из всех головных болей, Коннор, мой мальчик, — посочувствовал Уилсон Ноллер. — Ты ударился головой о стекло, когда тот старик врезался в тебя. Полицейский сказал, что, если бы не ремень безопасности, ты был бы серьезно ранен.

— Серьезно по сравнению с чем? — попытался пошутить он.

Его голова болела так сильно, что хотелось кричать от боли, но у него и на это не было сил.

— О Коннор! Я так переживала! — Кортни не могла больше сдерживать слез.

— Коннор, — повторил он задумчиво. — Я? Кортни в ужасе посмотрела на Уилсона Ноллера. Адвокат резко втянул воздух.

— Конечно, тебя зовут Коннор. Коннор Маккей, — сказал Ноллер, принужденно засмеявшись. — Ты шутишь с нами, сынок?

Доктор поднял веки Коннора одно за другим и посветил тонким лучиком в каждый глаз.

— Мистер Маккей, вы знаете, где находитесь?

— В больнице, очевидно, — проговорил он.

— Вы в больнице города Тенистые Водопады, — подсказал доктор. — Вы попали в автокатастрофу…

— Бедняга Герман Мередит добрался до ключей машины своей жены, — добавил Ноллер. — Ему восемьдесят пять, у него случаются провалы в памяти, и он не водил машину уже лет десять. Никто не знает, что на него нашло. Он мчался на красный свет, не сбавляя скорости.

— Были десятки свидетелей, — грустно добавила Кортни. — Они все восхищаются твоим поступком. Если б ты попытался уйти от удара, ты мог бы передавить пешеходов, включая и маленьких детей. Ты пострадал сам, но спас людей!