Совместное расследование

Ничего не подозревающий Эмери отправился за своей машиной, оставив ее наедине с Коннором. Еще не поздно все бросить, напомнила она себе, искоса взглянув на Коннора — на его густые волосы, слегка взлохмаченные во время их схватки под деревьями, его выразительные глаза, чувственный рот. Кортни сглотнула подступивший к горлу комок.

— Теперь я понимаю, почему вы так и не добрались до постели, — задумчиво сказал Коннор, прерывая ее мучительные мысли. — Никогда не встречал парня, который бы называл свою женщину поборницей равноправия. Не очень романтично, Цыганочка.

— Может быть, и не романтично, по вашим стандартам, — возразила Кортни, в душе вполне с ним соглашаясь. Но ведь Эмери не влюблен в нее, она — не его женщина, и ни один из них никогда не притворялся, что влюблен. Просто она позволила Коннору так думать. Бедный Эмери пришел бы в ужас от обмана. Кортни размышляла, не сказать ли Коннору правду, но решила, что не стоит. Этот человек слишком самоуверен. Он заслуживает того, чтобы его обманули.

Ей неожиданно вспомнился рассказ Коннора о том, как его продали приемным родителям. Тогда он не выглядел ни самоуверенным, ни высокомерным. Незащищенность в его глазах и голосе глубоко тронула ее. Кортни решительно прогнала свое сочувствие. Ей жаль мальчика, которому тогда причинили боль, уверила она себя. А к этому Коннору она чувствует только враждебность.

Они дошли до просторного вестибюля клуба. В отличие от суматохи зала там было тихо и торжественно.

— И все-таки я не понимаю… — Коннор покачал головой, размышляя над ее отношениями с Эмери Харкуртом. — Вы так дьявольски сексуальны, и Харкурт кажется вполне нормальным мужчиной, однако…

— Вам не приходит в голову, что мои отношения с Эмери вас совершенно не касаются? — сердито оборвала его Кортни. — И прекратите рассуждать о моей…

— Половой жизни? — с резкой наглостью подсказал Коннор. — Крошка, похоже, у вас ее нет.

Кортни понимала, что он просто дразнит ее. Но если бы он знал, как точно попал в цель! Она вспомнила все шутки насчет своей девственности, которые ей пришлось терпеть в колледже, когда она была достаточно глупа и признавалась, что у нее никогда не было любовника. Теперь, как единственная двадцатипятилетняя девственница в Соединенных Штатах, да что там, возможно, во всем цивилизованном мире, она тщательно хранила свой секрет.

— Я уверена, что ни у кого нет такой безалаберной, бесполезной половой жизни, как у вас, но кому она приносит счастье? — огрызнулась она.

— Хороший удар. Цыганочка, — засмеялся Коннор.

Его добродушный смех только усилил ее ярость. И самое неприятное: его совершенно не задели ее слова. Ему, похоже, было все равно, что она о нем думает.

— О, заткнитесь и оставьте меня в покое, — холодно сказала Кортни, бросаясь от него через вестибюль.

Коннор не отставал. Он не собирался отпускать ее, он наслаждался своим подкалыванием и тем, как она защищалась.

— Я понимаю, что вы не относитесь к числу моих поклонниц, Кортни, — его улыбка, точнее, самодовольная ухмылка только увеличивала ее кровяное давление. — И, если честно, я тоже не в восторге от вас. Но, поскольку мы собираемся работать вместе, давайте сдерживать наши обоюдные антипатии, хорошо?

Кортни составляла в уме достойный ответ, когда вдруг выражение его лица резко изменилось. Она с любопытством наблюдала, как, будто по мановению волшебной палочки, хладнокровный насмешник превратился в напряженного отстраненного незнакомца.

— Видите того человека под аркой? — спросил он.

В его голосе появились какие-то необъяснимые нотки, и Кортни насторожилась. Она проследила за его взглядом и увидела высокого красивого мужчину лет шестидесяти с густой копной седых волос. Безукоризненный темно-серый костюм был явно сшит на заказ.

— Это — Ричард Тримэйн, — сказал Коннор. — Владелец контрольного пакета акций и председатель совета директоров «Тримэйн инкорпорейтед».

Кортни кивнула. Кто в — Вашингтоне не слышал о «Тримэйн инкорпорейтед», мультимиллионной семейной компании, владевшей сетью аптек и книжных магазинов?

— «Тримэйн инкорпорейтед» сделала большой вклад в НОТ в этом году. Мы использовали его на прекрасный документальный фильм о тропических лесах Центральной Америки. — Она ожидала язвительного комментария, но, к ее удивлению, Коннор промолчал. Неужели эта тема показалась ему интересной? — Я пойду поблагодарю мистера Тримэйна лично, — решила Кортни.

— Собираетесь подлизываться, выпросить еще одно пожертвование? — презрительно выдавил Коннор. — Хоть сами с собой будьте честны и признайтесь в своих истинных мотивах, Кортни.

Его лицо было суровым, глаза — мрачными и холодными.

Кортни вздрогнула. Его обвинение скорее обидело ее, чем рассердило.

— Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать ваши оскорбления.

Совершенно очевидно, что Коннор точит зуб на членов высшего общества, достигших успеха тяжелым трудом, решила она, отсюда и его враждебность к Ричарду Тримэйну. Кортни нахмурилась. Вряд ли это должно удивлять ее, если учитывать идиотскую работу самого Кон-нора: проводить частные расследования и не завершать их до логического конца.

Лично она восхищается заслуженным успехом. Гордо вскинув голову, Кортни пересекла вестибюль и представилась Ричарду Тримэйну.

Он очень любезно отреагировал на ее благодарности. Они мило поговорили о благородных целях телекомпании, и Кортни уверила себя, что совсем не подлизывается к мистеру Тримэйну, как решил Коннор. Поблагодарить за щедрый дар — это просто проявить вежливость.

Через несколько минут к ним присоединился молодой человек — таким, должно быть, Ричард Тримэйн был в молодости, — и Кортни познакомили со старшим сыном Тримэйна Коулом и его рыжеволосой красавицей женой Челси. Вскоре к ним подошли два младших сына Ричарда со своими дамами, темноволосые красавцы Натаниэл и Тайлер.

— Интересно, кто открыл птичьи клетки? — с ослепительной улыбкой спросил Тайлер. В этой улыбке было что-то, заставившее Кортни насторожиться, что-то смутно знакомое…

— Насколько я слышал, по меньшей мере пятнадцать человек приписывают себе эту честь, но я не верю ни одному из них, — сказал Коул, нежно пожимая пальцы жены. — Им не хватило бы мужества спокойно перейти улицу, не говоря уж о том, чтобы превратить юбилей Хопа в сцену из «Птиц» Хичкока.

Вестибюль быстро наполнялся беглецами. Дикие птицы полностью завоевали жизненное пространство зала, выгнав оттуда всех гостей. Пока Тримэйны шутливо размышляли над личностью птичьего освободителя, Кортни решила, что пора ретироваться. Если повезет, они никогда не узнают ни о личности преступника, ни о том, что она знакома с ним. Она извинилась и распрощалась.

Коннора нигде не было видно. Выйдя на улицу, она с раздражением обнаружила его поглощенным беседой с эффектной брюнеткой, пожирающей его огромными, чересчур раскрашенными глазами.

— Эмери еще не появился? — спросила она, останавливаясь между Коннором и девицей с глазами Клеопатры. Они оба встретили ее с энтузиазмом отпускников, нашедших на пляже утопленника, что вдохновило Кортни на дальнейшее вредительство. — Я только что прекрасно поболтала с Тримэйнами. Это четверо самых красивых мужчин, каких я когда-либо встречала, но один из сыновей Ричарда, Тайлер, просто умопомрачителен! — затараторила она. Обычно она избегала словечек типа «умопомрачителен», но сейчас оно не помешает.

Внимание Коннора немедленно переключилось с брюнетки на Кортни.

— Вам не поймать Тайлера Тримэйна, — натянуто сказал он.

Кортни улыбнулась ослепительно и, как она надеялась, загадочно.

— О, я так не думаю.

Она с удовольствием наблюдала за тем, как он поворачивается спиной к своей приятельнице.

— Он назначил вам свидание?

— А вот и Эмери! — воскликнула Кортни и проплыла мимо Коннора вниз по широкой лестнице.

Он — за ней.

— Так назначил свидание? — настаивал он. Его сердце тревожно заколотилось. Тайлер Тримэйн, его собственный сводный брат… и Кортни? Он почувствовал ярость и вслед за тем полнейшее отчаяние. Он схватил ее руку как раз в тот момент, когда она собиралась открыть дверцу машины. Кортни ухмыльнулась.