При вспышке молнии

— Это мама, — заявил он.

Рейчел вспыхнула. Кевин не сводил с нее глаз с тех пор, как открыл дверь, но теперь его взгляд стал пронзительным. К тому же она все время чувствовала его теплую ладонь на своей спине.

— Я правильно расслышал? Как это понимать? — настороженно спросил Кевин.

— Так получилось, — пробормотала она.

— Что значит, так получилось? — Кевин подошел совсем близко.

На этот раз Рейчел не отшатнулась. Кормак положил руку на ножки Брейди, и она почувствовала, как теплые, сильные пальцы коснулись ее живота. Рейчел ощущала себя плененной, загнанной в ловушку. Но не попыталась вырваться на волю.

Во-первых, у нее на руках маленький мальчик, а внезапное резкое движение может его испугать; во-вторых, Кевин все равно ее не отпустит, а пуститься в откровенное бегство было бы ребячеством. Все логично, но Рейчел нехотя призналась себе, что истинная причина в другом. Она просто не в состоянии этого сделать, потому что буквально не может пошевелиться. Ноги у нее подкашивались; кровь будто замедлила ток по сосудам, тяжело пульсируя.

— Так что там у вас произошло, Рейчел?

При звуке этого грудного голоса она затрепетала. Глаза Кевина сверкали каким-то первозданным чувством. Это был не гнев, но нечто куда более опасное.

Рейчел судорожно сглотнула.

— Какие-то женщины продавали печенье в пассаже. Ну, знаете, благотворительный базар. Одна из них сказала, чтобы Брейди спросил у мамы, можно ли ему печенье.

Рейчел вспомнила потрясенное выражение лица Брейди, когда он проследил направление взгляда той женщины. «Мама?» — неуверенно переспросил он. Мордашка его просияла. Тут ее осенило, что она не назвала Брейди своего имени и вообще не объяснила, кто она такая. Сара сунула ей мальчика, и они тут же тронулись в путь. Конечно, малыш недоумевал, и вот теперь загадка разрешилась — так Рейчел истолковала себе ощущения Брейди. Потом они провели весь день со Сноуи и Лорел, и слово запало в его память. Сноуи звала мамой темноволосую тетю, очень похожую на ту маму, которая привезла его сюда.

— Он употребляет это слово как родовое наименование, — предположила Рейчел, гладя белобрысую головку. — Чтобы обозначить особу женского пола или женщину, которая о нем заботится.

— Не всякая «особа женского пола» ассоциируется со словом «мама», — возразил Кевин. — Он никогда никого так не называл. Он никогда не называл мамой Сару, а именно она о нем заботится. — Они стояли совсем рядом, он почти держал Рейчел в объятиях. Его окатило горячей волной желания. — А как вы с Брейди очутились в пассаже?

— Хороший вопрос. — Рейчел с трудом подавила стремление прижаться к нему немедленно.

Ей становилось трудно даже держаться прямо; тело жаждало найти опору. Вот, например, Кевин. Он такой сильный. Рейчел чувствовала, как у нее тяжелеют веки, слабеет шея. Ей хотелось положить голову ему на грудь и закрыть глаза.

— Да, я славлюсь агрессивным ведением перекрестного допроса. И если вы не хотите, чтобы я обращался с вами, как со свидетелем противной стороны, сейчас же перестаньте отмалчиваться и уходить от ответа.

От властной нотки в его голосе у нее по спине побежали мурашки. Чем больше она уступает, тем настойчивей становится он. Куда ее заведут подобные поступки?

Рейчел попыталась собраться с духом. Должна же она в конце концов постоять за себя. Но эта решимость потонула в заполонившем ее желании укрыться в его объятиях.

— Вниз, мама, — внезапно забарахтался Брейди.

Рейчел ужасно не хотелось выпускать малыша из рук, но что поделаешь. Она наклонилась, чтобы поставить Брейди на землю.

— Пора тебе купаться, Брейди, — сказал Кевин.

Брейди немедленно перестал извиваться и вновь ухватился за Рейчел.

— Мама, купать!

— Хорошо, — согласился Кевин.

Он железной хваткой держал Рейчел за талию. Выпрямившись, она оказалась еще ближе к нему, жар его тела был невыносим. Рейчел пришлось напомнить себе, что дышать все-таки нужно.

— Вы не уйдете отсюда, пока он не уснет и я не услышу ваших объяснений, — предупредил Кевин. — А может быть, задержитесь и дольше, — тихо добавил он.

У Рейчел заколотилось сердце. Ей следовало разорвать его в клочья за подобную наглость, ну хоть как-то возмутиться. Но она не смогла выдавить из себя даже простого «нет».

Разумеется, она прекрасно понимала, что ее молчание может быть расценено как знак согласия, и поразилась столь не свойственной себе податливости. Обычно она несколькими словами уничтожала наглеца, осмелившегося заявить подобное. Впрочем, таких давно не находилось.

А Кевин просто приказывал ей, похоже, нисколько не сомневаясь в ее послушании.

А она-то, она тоже хороша! Ведет себя как покорная овечка, не возражая, на что бы он там ни намекал. Даже тогда, когда он повел ее наверх, по-прежнему обнимая за талию: их плечи прижимались друг к другу, бедра соприкасались, она покорно помалкивала. Даже тогда, когда он не отнял руки наверху.

Рейчел опустила Брейди на пол, и малыш бросился к ванной, во весь голос вопя: «Купаться!»

— Вы промокнете до нитки. Брейди плещется и пускает фонтаны, как кит, — предупредил Кевин, улыбаясь.

Эта улыбка окончательно ее сразила. Кевин обнимал ее за талию, едва заметно поглаживая спину, и мысль остановить его почему-то не приходила Рейчел в голову. У него были длинные пальцы, он умудрялся одновременно касаться изгиба ее бедра и мягкой выпуклости живота. И это было удивительно приятно.

Рейчел чувствовала, как нечто, до сих пор дремавшее в душе, пробуждалось к жизни, расцветало, пускало жаркие побеги. Она почти физически ощущала, как здравый смысл тает в огне сладостно-головокружительных чувств.

Никогда прежде она не переживала ничего подобного и не знала, как с этим бороться. Она даже не была уверена, что хочет бороться.

Свободной рукой Кевин развернул ее к себе лицом. Рейчел прижалась лбом к его груди, чувствуя себя слабой и беспомощной; он медленно провел ладонями вдоль ее тела в откровенно чувственном порыве. Словно повинуясь чужой воле, она обняла его.

Он опустил голову и коснулся губами изящного, почти болезненно-чувствительного изгиба ее шеи.

— Не теперь, — прошептал он, прикусывая кожу зубами, дразня ее языком.

Задрожав, Рейчел теснее прижалась к нему.

— Позже, милая, — хрипло сказал он и неохотно, но твердо высвободился из ее объятий.

Рейчел, которая никогда в жизни не испытывала опьянения, теперь словно захмелела. Она не сумела бы пройти ровно и нескольких шагов; да что там, ее так шатало, что она вообще едва держалась на ногах. У нее кружилась голова, но это было приятно. Кевин, слегка обнимая ее за плечи, повел Рейчел к ванной.

А она только диву давалась. Ею никто никогда так не распоряжался, но вместо того чтобы возмутиться, она таяла от удовольствия. Как Кевину Кормаку — подумать только! — удалось всколыхнуть в ее душе такие чувства?

Они подошли к ванной. Брейди гордо раздевался сам.

Кевин протянул руку и открыл краны. Белая ванна быстро начала наполняться водой.

— Куклы Барби, — вдруг недовольно пробурчал он.

Рейчел перевела взгляд с детского тельца на фигуру его отца — скопище могучих мускулов. Невозможно вообразить, что нежный малыш превратится со временем в мужчину, подобного его отцу. А может, и не превратится, возразила Рейчел самой себе, потому что мужчин, подобных его отцу, очень немного, во всяком случае, ей до сих пор не попадались.

Рейчел продолжала разглядывать Кевина Кормака. Легкая футболка выставляла напоказ могучий торс и плечи с буграми мышц. А застежка на потертых джинсах здорово оттопыривалась. Кевин и не пытался скрыть своего состояния, даже когда поймал ее потрясенный взгляд.

Он залихватски поднял бровь, но вместо того чтобы разозлиться — как бывало всякий раз, — Рейчел ощутила совсем другое чувство. Ее словно пронзили ножом, но вместо боли по телу разливалась волна желания.

— Я сказал: позже. — Кевин прочел томление в ее глазах и улыбнулся. — После того как выкупаем Брейди и уложим спать. Подойдите сюда, — велел он, подвигаясь, чтобы дать ей место рядом с ванной.