Страница 3 из 77
В хедере учились все, начиная с четырех лет и... почти до самой свадьбы. Во всей этой ораве выделялся как самый большой сорванец средний сын, герой нашей биографии, Шолом, или полным титулом - Шолом сын Нохума Вевикова.
Нужно ему отдать справедливость - он слыл не таким уж скверным мальчишкой, этот Шолом, и учился лучше всех других детей, но оплеух, колотушек, пинков, розог, да минует вас такая беда, получал он тоже больше всех. Очевидно, он их заслуживал...
– Вот увидите, ничего хорошего из этого ребенка не выйдет! Это растет ничтожество из ничтожеств, своевольник, обжора, Иван Поперило, выкрест, выродок, черт знает что - хуже и не придумаешь!
Так аттестовала его служанка Фрума - рябая, кривая, но честная, преданная и очень бережливая прислуга. Она шлепала и колотила ребят, скупилась на еду, следила за тем, чтобы они были добрыми и благочестивыми, честными и чистыми перед богом и людьми. А так как мать, женщина деловая, была вечно занята в магазине, то служанка Фрума твердой рукой вела дом и "воспитывала" детей, как мать. Она их будила по утрам, умывала, причесывала, произносила с ними утреннюю молитву, хлестала по щекам, кормила, отводила в хедер, приводила домой, опять хлестала по щекам, кормила, читала с ними молитву перед отходом ко сну, снова хлестала по щекам и укладывала спать всех вместе, - пусть это вас не смущает, - в одну кровать. Сама она укладывалась у них в ногах.
Горькой, как изгнание, была для детей служанка Фрума, и ее свадьба для них оказалась настоящим праздником. Долгие годы ему, этому Юделю-плуту, с копной курчавых волос, густо смазанных гусиным салом, и со сросшимися ноздрями, которые и не придумаешь, как высморкать, будь ты семи пядей во лбу! Долгие годы ему за то, что он решился (вот сумасшедший!) жениться на кривой Фруме! И женился он не просто так, а "по любви"; ну конечно, не за рябое лицо и кривой глаз так пылко он полюбил ее, - упаси бог! - а за честь породниться с Нохумом Вевиковым. Шутка ли - такое родство! Сама Хая-Эстер, мать Шолома, справляла свадьбу, была главной кумой, пекла коврижки, доставила музыкантов из Березани, затем плясала, веселилась до утра, пока совсем не охрипла.
Ну и нахохотались и наплясались же тогда ребята! Радовались мы, понятно, не столько тому, что пройдоха и плут женится на нашей кривой служанке, сколько тому, что избавляемся от Фрумы на веки вечные. Немало посмеялись, между прочим, и когда "сорванец" передразнивал счастливую чету - жениха, как он свистит носом, и невесту, как она посматривает на жениха единственным глазком и облизывается, словно кошка, отведавшая сметаны.
Копировать, подражать, передразнивать - на это наш Шолом был мастер. Увидев кого-нибудь в первый раз, тут же находил в нем что-либо неладное, смешное, сразу надувался, как пузырь, и начинал его изображать. Ребята покатывались со смеху. А родители постоянно жаловались учителю, что мальчишка передразнивает всех на свете, точно обезьяна. Надо его от этого отучить.
Учитель не раз принимался "отучать" Шолома, но толку от этого было мало. В ребенка словно бес вселился: он передразнивал решительно всех, даже самого учителя - как он нюхает табак и как семенит короткими ножками, - и жену учителя - как она запинается, краснеет и подмигивает одним глазком, выпрашивая у мужа деньги, чтобы справить субботу, и говорит она не "суббота", а "шабота". Сыпались тумаки, летели оплеухи, свистели розги! Ох и розги! Какие розги!
Веселая была жизнь!
4
СИРОТА ШМУЛИК
Сказки, фантазии и сны. - Каббала[5] и колдовство
Есть лица, которые как бы созданы для того, чтобы очаровывать с первого взгляда. "Любите меня!" - говорит вам такое лицо, и вы начинаете его любить, не зная за что.
Такое милое личико было у сироты Шмулика, мальчика без отца и матери, который жил у раввина.
К этому Шмулику и привязался Шолом, сын Нохума Вевикова, герой нашего жизнеописания, с первой же минуты их знакомства и делился с ним своими завтраками и обедами. Он подружился, да еще как подружился с ним - души в нем не чаял! И все из-за сказок!
Никто не знал столько сказок, сколько Шмулик. Но знать сказки - это еще не все. Нужно еще уметь их рассказывать. А Шмулик умел рассказывать как никто.
Откуда только этот забавный паренек с розовыми щечками и мечтательными глазами брал столько сказок, прекрасных, увлекательных, полных таких редкостных, фантастических образов! Слыхал ли он их от кого-нибудь, или сам выдумывал - до сих пор не могу понять. Знаю только одно: они струились у него, словно из источника, неисчерпаемого источника. И рассказ шел у него гладко как по маслу, тянулся, как бесконечная шелковая нить. И сладостен был его голос, сладостна была его речь, точно мед. А щеки загорались, глаза подергивались легкой дымкой, становились задумчивыми, влажными.
Забравшись в пятницу после хедера или в субботу после обеда, а иной раз в праздник под вечер на высокую воронковскую гору, "вершина которой почти достигает облаков", товарищи ложились в траву либо ничком, либо на спину, лицом к небу, а Шмулик принимался рассказывать сказку за сказкой о царевиче и царевне, о раввине и раввинше, о принце и его ученой собаке, о принцессе в хрустальном дворце, о двенадцати лесных разбойниках, о корабле, который отправился в Ледовитый океан, и о папе римском, затеявшем диспут с великими раввинами; и сказки про зверей, бесов, духов, чертей - пересмешников, колдунов, карликов, вурдалаков; про чудовище пипернотер - получеловека-полузверя и про люстру из Праги. И каждая сказка имела свой аромат, и все они были полны особого очарования.
Товарищ его, Шолом, слушал развесив уши и разинув рот, пожирая глазами занятного паренька с розовыми щечками и влажными мечтательными глазами.
– Откуда ты все это знаешь, Шмулик?
– Глупый ты, это все пустяки! Я еще знаю, как нацедить вина из стены и масла из потолка.
– Как же это можно нацедить вина из стены и масла из потолка?
– Глупый ты, и это чепуха! Я даже знаю, как делают золото из песка, а из черепков - алмазы и брильянты.
– А как это делают?
– Как? А с помощью каббалы! Наш раввин ведь каббалист, кто этого не знает! Он никогда не спит.
– Что же он делает?
– Ночью, когда все спят, он один бодрствует. Сидит и занимается каббалой.
– А ты видел?
– Как же я мог это видеть, если спал?
– Откуда же ты знаешь, что он занимается каббалой?
– А кто этого не знает! Даже малые дети знают. Спроси кого хочешь. То, что может сделать наш раввин, не сделает никто. Захочет - и перед ним откроются все двенадцать колодцев с живым серебром и все тринадцать садов чистого шафрана: и золота, и серебра, и алмазов, и брильянтов там, как песку на дне морском... Так много, что и брать не хочется!..
– Почему же ты всегда голоден и почему у раввина никогда нет денег на субботу?
– Так! Потому что он не хочет. Он "кающийся". Он хочет отстрадать на этом свете. Стоило бы ему только захотеть, и он был бы богат, как Корей[6], тысячу Ротшильдов заткнул бы за пояс, потому что он знает, как можно разбогатеть. Ему открыты все тайны, он даже знает, где зарыт клад.
– А где зарыт клад?
– Умница! Откуда мне знать? Если б я знал, где зарыт клад, я бы сказал тебе давно. Пришел бы среди ночи и разбудил: "Идем, Шолом! Наберем полные пригоршни золота и набьем этим золотом карманы!"
И стоило Шмулику заговорить о кладе, как его мечтательные глаза загорались, и сам он весь преображался, пылал костром, так что и товарища своего зажигал. Шмулик говорил, а Шолом смотрел ему в рот и жадно глотал каждое слово.
5
Каббала - еврейское средневековое религиозно - мистическое учение.
6
Корей - легендарная личность в библейском рассказе: позднейшая легенда рассказывает, что он был очень богат.