Милосердные сестры

Дэвид, еще не успевший толком проснуться, ощутил свое одиночество. Он чуть приоткрыл глаза, затем плотно их сжал, пытаясь внушить себе мысль, что он не прав. Она в жилой комнате, сидит тихо и смотрит на океан. Ставлю, что угодно, что это так, хотя... Он обмер, почувствовав, что тишина в доме – не просто отсутствие звуков. Это была пустота... небытие. Никакого движения воздуха, полное отсутствие признаков жизни.

Она отправилась на прогулку, отчаянно подумал он. Непродолжительная утренняя прогулка, а ты – великий хирург – сразу запаниковал. Он перевернулся на другой бок и взглянул в окно, жмурясь от ослепительного сияния. Небо было покрыто тонким бледно-голубоватым слоем... неким подобием пелены, которая чудесным образом скоро спадет, подобно занавесу, возвещая о феерии нового дня. Да, конечно, она отправилась на утреннюю прогулку.

Дэвид привстал и оглядел комнату. Сначала он заметил, что не видно ее одежды, потом на глаза ему попался конверт, лежащий у зеркала. Как часто приходилось видеть такое в низкопробных кинофильмах, однако на сей раз то была неумолимая реальность. Грусть, подобная дымке, застлавшей утреннее небо, охватила его.

– Дерьмо! – было его первым словом, произнесенным утром. И вторым, и третьим. Он слез с кровати и мимо туалетного столика направился в ванную. Он помочился, принял душ и побрился, потом, хромая, пошел на кухню и поставил воду для кофе. Лодыжка, умело перевязанная медсестрой, почти перестала болеть.

Он убрал комнату и стал дожидаться, когда закипит вода. В последнем отчаянном порыве надежды он взглянул на дорогу. "Мустанг" пропал. Кристина пропала. Мексика с ее новой свободной жизнью тоже пропала навсегда.

Тупо он направился обратно в спальню.

Его имя было отпечатано в центре простого белого конверта. Дрожащими руками Дэвид надорвал его. Еще одна записка. Вторая менее чем за одну неделю. Последняя, однако, источала муку в каждом слове и когда оно писалось, и когда читалось.

Дорогой Дэвид,

Я не могла позволить себе ждать, когда ты проснешься, так как боялась, что ты отговоришь меня от задуманного. Всю ночь напролет я пыталась найти выход. Господи, как я пыталась! В конце концов единственное, о чем я могла думать – как много страданий я принесла тебе. Все это похоже на сплошное безумие... И вот теперь я отправляюсь к лейтенанту Докерти, чтобы чистосердечно признаться в отношении Шарлотты Томас. Но перед этим я должна встретиться с доктором Армстронг. То, что ты говорил вчера вечером, имеет очень большое значение. Я знаю, она может мне помочь. Несмотря на то, что произошло, я знаю в глубине сердца, что большинство из нас только следует принципам, в которые верит. Если повезет, доктор Армстронг постарается уладить дело без излишней шумихи. Для начала я могу указать ей три фамилии плюс несколько телефонных номеров, а также бюллетени фонда Клинтона. Это, правда, не Бог знает что, но все-таки. Может быть, нам удастся проникнуть в эту тайну. Не следует забывать и о вопросе, связанным с тем, кто несет ответственность за то, что нанял убийцу Бена. Прежде чем обращаться к полиции, я сделаю все, от меня зависящее, чтобы установить истину.

И последнее, остаешься ты... особый; удивительный мужчина. За столь короткое время ты открыл в моей душе такие стороны, о которых я даже не подозревала. За это и за многое другое я в долгу перед тобой. Я обязана тебе жизнью, в которой никуда не нужно бежать, постоянно оглядываясь через плечо. Я обязана тебе шансом исполнить мечты, ради которых ты столько работал и столько терпел. Если бы обстоятельства оказались немного другими, дорогой и милый Дэвид... немного другими, я бы рискнула пойти на это. Полетела бы в любое место, куда бы мы ни решили лететь. Я искренне верю, что ты стоишь того, чтобы этим можно было рискнуть.

Но обстоятельства не могут быть иными. Они именно таковы. Обо мне не беспокойся. После встречи с доктором Армстронг я иду сразу к Докерти. Береги себя.

Пожалуйста, пойми, будь сильным и, самое главное, прости меня за то, что я заставила тебя так страдать.

С любовью, Кристина.

P. S. Ключ от джипа в конце поворота на Роки-пойнт. Он в конверте, таком же, как этот.

Джип... Дэвид невольно улыбнулся. Даже если бы они стартовали одновременно, джип через несколько ярдов отстал бы от ее "мустанга". Она очень хотела, чтобы он ее не разубедил. Ладно... но и его трудно переубедить. Он не может изменить ситуацию, тогда он просто изменит свои планы. Что бы с ней ни случилось, он будет находиться с ней рядом до тех пор, пока она будет хотеть этого.

Дэвид оделся, проигрывая в голове ситуации, с которыми им, возможно придется столкнуться в ближайшие дни и недели. Он заметил толстый свитер, в котором приехал в Роки-пойнт. Кристина, аккуратно свернув его, положила на стул у комода. Дэвид усмехнулся. Есть смысл вернуть его в гардероб Джоя на тот случай, если кого-то еще загонят в реку. Он взял свитер, и из него выпал тяжелый револьвер Розетти. Дэвид совершенно забыл о нем. Он поднял оружие с чувством отвращения, испытываемого всегда в таких случаях. Он попытался вспомнить, когда, по словам Кристины, должен звонить Джой. Прошлым вечером? Этим утром? Немного подумав, он подошел к телефону. Городской номер Розетти был отпечатан на карточке, прикрепленной к аппарату.

Судя по голосу, женщина, ответившая на звонок, была старше Терри.

– Алло, это квартира Розетти? – спросил он.

– Да. Чем я могу вам помочь?

– Нельзя ли... поговорить с мистером или миссис Розетти? – На другом конце провода воцарилось молчание, потом тот же голос спросил ледяным тоном. – Пожалуйста, скажите, с кем я говорю?

– Это Дэвид Шелтон, – сказал Дэвид, нервно переступая с ноги на ногу. – Я друг Джоя и Терри, и я остановился...

– Я знаю, кто вы, доктор Шелтон, – равнодушно продолжала женщина. Последовала новая пауза. Почему-то у Дэвида засосало под ложечкой. – Это миссис д'Амбросио. Мать Терри. Терри не может подойти к телефону. Врач дал ей лекарство и... – Внезапно женщина заплакала. – Джой мертв... убит, – рыдая, произнесла она. – Дэвид опустился на диван и невидящим взглядом уставился на стену. – Терри не могла обратиться в полицию, но дочь призналась мне, сказав, что из-за того, что Джой помог вам, он умер, – отрешенно проговорила она, охваченная горем и позабыв о своем гневе.

– Но это... невозможно, – пробормотал он, лихорадочно соображая. Это Леонард Винсент. Больше некому. Он крепко зажмурил глаза, пытаясь собраться с мыслями. Сначала Бен, за ним Джой... и Кристина где-то там. – Когда это случилось? – безжизненным голосом спросил он.

– Ранним утром. Его нашли в его машине, изрезанного и... доктор Шелтон, я не хочу больше с вами разговаривать. Похороны Джоя состоятся во вторник. После этого вы сможете поговорить с моей дочерью.

– Но погодите... – Женщина повесила трубку.

Минут пять Дэвид сидел, не двигаясь, не обращая внимания на продолжительные гудки в трубке. Потом, схватив свитер, револьвер и костыли, выскочил из дома. Ни на что особо не надеясь, он осмотрел джип. Ключа не было. Бросив револьвер на сиденье, пошатываясь, он допрыгал на костылях до дороги и через полчаса, обливаясь потом и тяжело дыша, вернулся к машине. Жесткие подлокотники впились в ребра, когда он сел за руль.

– Успокойся, – прерывисто дыша, сказал он себе. – С ней все в порядке. С ней ничего не может случиться. – Он включил двигатель. Она, вероятно, уже в кабинете доктора Армстронг или у Докерти. Все, что ему требуется, это успокоиться и целым и невредимым добраться до Бостона.

Он бросил взгляд на лежащий револьвер и вспомнил о предостережении Розетти. Как он там выразился? Действовать самому и чем быстрее, тем лучше... Что-то вроде этого. Дэвид вздрогнул и взял оружие. Уж не погиб ли Джой из-за того, что у него не оказалось револьвера в нужный момент? От такого предположения у Дэвида пропали последние остатки решительности, и на смену ей пришла ярость. Ярость и всепоглощающая ненависть. Он обязательно отыщет Винсента или того, кто убил Джоя. Он отыщет этого человека и убьет его или погибнет сам. Стиснув зубы, Дэвид вывел джип на аллею.