Командировка

"Это нервы! -подумал я. - Погляди, сколько вокруг красивых, смеющихся лиц. Погляди. Возьми себя в руки. Не раскисай! Это нервы!"

Я подумал, что когда-то и я ходил, сунув свою ладошку в большую сильную руку, и как хорошо, что тот, кто держал мою маленькую спичечную ручонку, не был похож на меня...

- Леночка, ну куда ты меня тянешь, совсем не в ту сторону! Пойдем быстрее. Ты устала? Давай я тебя понесу.

- Хочу на качели - Какие качели? Мы были уже на качелях. Мама ждетг волнуется.

Девочка упрямо, изогнувшись в скобку, изо всех сил стаскивала меня с разумного пути.

- Вон, дядя Витя, вон! Смотри, какие качели. Ну пожалуйста! Разочек покатаемся, и все. Ну пожалуйста!

- Надо же билет купить.

- Купи.

Я купил билеты, мы сели в лодку, которая стала немыслимо взлетать под перекладину. Черт ее раскачивал, а не я. Леночка визжала от восторга. Глазенки ее -два фонарика- то снизу, то сверху посылали лучи. Детский крик висел над всем парком, как вой сирены. Я попытался улыбнуться в ответ Леночкиной радости, но губы не разомкнулись. Вверх -вниз!

Парк - сплошь движущиеся тени. Тени на огромной с,тене асфальта, утыканного гвоздями деревьев.

Вверх - вниз! Наваждение. Бесовские штучки. Запомнишь, Наташенька, как ты меня не любила!

- Хватит! - крикнул я. - Хватит, малыш! Давай остановимся!

- Еще, дядя Витя! Еще!

Пожалуйста. Вверх - вниз! Трава не расти.

Вверх - вниз! Сколько еще так можно? Ах, чудесно!

Ах, превосходно! Вверх - вниз!

- Ты какая-то неугомонная, - сказал я, когда мы подходили к метро. Беззаботная какая-то. Совсем не думаешь, как там мама. А вдруг она плачет от горя и считает, что мы с тобой погибли.

- Да? - спросила Лена озабоченно.

- Еще бы.

- Давай тогда позвоним.

Мы зашли в будху. Набрав номер, я поднял Лену на руки и сунул ей трубку.

- Мама, мама! Это ты?.. Мы с дядей Витей качались на качелях... - Я безразлично следил за инвалидом у табачного киоска. Он уронил себе под ноги паччу сигарет и бумажник и пытался поднять. У него была одна рука.

Я бы помог, но если опустить Леночку на пол, не хватит, пожалуй, провода. "Ой, мама!.. Мы же едем.

Ну, ничего не случилось... Ладно, ладно", - Лена отвечала матери уже со сморщенным, напряженным лицом, а Натальин голос доносился до меня паром кипящей струи. Слов я не разбирал.

- Дядя Витя, мама хочет с тобой поговорить...

Я принял у нее трубку.

- Алло, Наташа! Привет!

Услышал я не слова, а какой-то приглушенный змеиный шип, из него все же уразумел, что вскорости мне грозит тюремное заключение.

- Хорошо, хорошо... - буркнул я и, не дослушав, повесил трубку.

Инвалид все еще подбирал с асфальта свои вещи.

Два высокорослых прыщавых юнца торчали неподалеку, наблюдали и перегибались от хохота. У одного волосы до латунного блеска выкрашены хной. Я велел Леночке стоять на месте, подошел к однорукому и распихал сигареты и бумажник ему по карманам.

- Эх старина, - сказал я. - Что же ты так?

Мужчина обиженно моргал красными веками. Проходя мимо юнцов, я, будто невзначай, задел одного локтем.

- Поосторожней, папаша!

- Что?!

Юнцы приняли вызывающие позы.

- Канай, канай, не задерживайся!

- Сопли подберите! Некрасиво с соплями, - сказал я с удовольствием, но тихо, чтобы Леночка не услышала. Если бы не ее присутствие, я бы с ними еще потолковал. У меня было такое желание. Ребята вроде рванулись за мной, но краем глаза я видел, что вроде они и рвутся и как-то один другого удерживают.

Понятное дело, их всего двое, кодла еще не сгруппировалась.

- Тот дядя твой знакомый? - поинтересовалась Леночка.

- Это знаменитый фокусник, - ответил я.

От "Октябрьской" благополучно доехали до "Беляева", по этой проклятой ветке, где и днем и вечером, и в будни и в праздник яблоку негде упасть. Я загородил девочку в углу от случайных толчков, она продолжала снизу что-то бормотать себе под нос. Чирикала, как птичка на ветке. И в автобусе она что-то комуто рассказывала, уткнувшись носом в стекло. Иногда резко поворачивалась ко мне, и я ей одобрительно кивал: слышу, слышу, мол, очень любопытно.

К дому мы подошли уже в темноте. Фонари зажглись, окна вытянули свою точечную сказочную мозаику. Около подъезда никто нас не ждал, хотя я был почти уверен, что Наташа будет встречать.

- Мы к тебе идем? Не домой? - удивилась Леночка.

- Зайдем... Выпьем чайку с шоколадными конфетами.

- А мама?.. Ой, она так рассердится.

- Пока чаю напьемся - успокоится.

В квартире усадил Леночку на диван в маленькой комнате, принес ей груду безделушек и детских книжек. Она все воспринимала как должное. Навалила книги себе на колени и начала энергично перелистывать одну за другой.

Наташа сразу сняла трубку.

- Привет, дорогая. Ты не сердись. Леночка у меня. Мы сейчас будем пить чай. Давай, приходи быстрее...

- Знаешь, как это все называется?

Леночка вошла с открытой книжкой - детское издание сказок Толстого. На картинке - из омута вылезает водяной с топором. Симпатичное длинноносое чудище.

- Ужас! - сказала Леночка. - Посмотри, дядя Витя.

- Да, такому лучше не попадаться на зубок.

- Ты знаешь, как это называется? - повторила Наталья в трубке.

- Иди, иди в ту комнату, - подтолкнул я Леночку. - Сейчас я к тебе приду...

- Ты слушаешь?! - взвизгнула Наталья.

- Чего? А-а, да, я тебя слышу хорошо. Обычно шуршит что-то в аппарате, а сейчас хорошая слышимость.

- Это самая настоящая подлость!

- Я все-таки решил Леночку усыновить, - сказал я.

- Оказывается, я тебя плохо знала, - задушевно произнесла Наталья. - Ты же бандит, у тебя нет совести. Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

- Чего? Нет, не понимаю.

После короткого молчания глухой, тягучий Наталыш голос - такого я прежде не слышал:- - Или ты сейчас же отпустишь девочку, или за ней придет милиция. Ты понял, негодяй?!

- Я не умею разговйривать в таком тоне! - гордо заявил я и аккуратно повесил трубку. Понимал, что мне недолго осталось куражиться, но ведь и жить оставалось, по всей видимости, не более двадцати - тридцати лет. Острое чувство, какое испытывает человек, долго падавший куда-то вниз и наконец узревший дно, - такое незабываемое чувство испытывал и я сейчас. Кончики пальцев покалывало, точно их подключили к батарейке.