Страница 36 из 57
Через несколько минут я с победным видом подъехала к ребятам, расположившимся на краю поляны. Туда же приковылял Серёжка, остановился в стороне и стал молча отряхивать измазанные в зелени и грязи джинсы. Сестра сочувственно уставилась на него, потом подняла на меня глаза, нахмурилась, но ничего не сказала. Глядя на неё, я ощутила, как к радости победы примешивается вкус горечи и разочарования…
На этот раз я проснулась не от крика и слёз, а от тянущего ощущения внутри. Лежала, не двигаясь, и пыталась определить, откуда оно взялось? Ничего не надумала, открыла глаза и привычно нашла взглядом чудовище на стене. Иногда я с ним разговаривала. Вот и сейчас захотелось задать вопрос:
— Привет! Слушай, каково это, быть чудовищем? — и мгновенно странное ощущение, разбудившее меня, навалилось с новой силой. А я вдруг поняла, что знаю ответ на свой вопрос.
***
Вечером после работы я снова вышла на связь с Труновым.
— Здравствуйте. Как прошли выходные? Клуб понравился?
— Ты издеваешься или ничего не знаешь? — раздражённо бросил он.
— Ну хорошо, извините. Как вы себя чувствуете? Так лучше? — я старалась, чтобы в моём голосе не было слышно насмешки. Неизвестно ещё, как он отреагирует.
— Ясно! Значит, ты в курсе. Откуда?
— Позвольте мне сохранить в тайне свои источники информации.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Михаил.
— Так как самочувствие?
— Рука в порядке, а остальное не очень.
— Понятно. Вам удалось что-нибудь выяснить? Стрелка никто не видел?
— Никто! Мои ребята рыскали по этому чёртовому клубу весь вечер. А ночью смотрели видео с камер наблюдения. Там сотни людей — гости и персонал. И все бродят туда-сюда.
— И что вы думаете по поводу случившегося?
— Ты знаешь, что я думаю.
— Это вы на Колесникова намекаете?
— Это я прямо говорю. Кстати, можешь уже увольняться. Скоро у тебя не будет работодателя.
— Михаил, вы же сказали, что ничего не узнали. Не слишком ли рано делать такие заявления?
— В самый раз. Я не суд — мне доказательства не нужны. И вообще, ты что, сомневаешься? Сама же меня предупреждала, что он загнан в угол.
— Сомневаться в этом не моё дело. Но я не исключаю такой возможности. А главное — не хочу, чтобы вы совершали опрометчивые шаги.
— Это какие, например?
— Например — убить Колесникова.
— А ты думаешь, я ему медаль подарю?
— Не думаю. Но убить — это так скучно и очень банально. То, что я приготовила для него, гораздо интересней.
Мой собеседник хмыкнул, помолчал немного и лениво протянул:
— Ну, рассказывай…
***
Несмотря на мои опасения, следующие пару недель прошли спокойно. Трунов никак не проявлялся, что на самом деле не успокаивало, а наоборот, пугало. Кто знает, что творится у него в голове. Вдруг он как раз вынашивает жуткие планы. Колесников полностью сосредоточился на работе. Искал новых клиентов, тщательно следил за работой производственного цеха и регулярно выслушивал отчёты финансового отдела о текущем положении типографии.
Наши личные отношения с каждым днём становились всё крепче. В последнее время Артём гораздо чаще оставался ночевать у меня, чем в своей квартире. Меня это немного смущало — я не была уверена, что готова жить такой почти семейной жизнью. Но вёл он себя безукоризненно, так что мне не в чем было его упрекнуть. Помогал с домашними делами, заезжал в магазин за продуктами, познакомился с моими родителями и полностью их очаровал.
А каждые выходные мы проводили в его загородном коттедже. Галина Станиславовна тоже вовсю демонстрировала мне своё расположение. Она больше не терроризировала меня вопросами, а наоборот — в основном говорила сама. Посвящала меня во все тонкости ведения большого хозяйства, рассказывала, как правильно выстраивать отношения с домашним персоналом. Обсуждала светские новости и сплетничала о своих знакомых.
Я догадалась, что каким-то образом удачно прошла её негласные тесты, и женщина полностью приняла меня в качестве официальной подруги своего сына. Возможно, увидела, что я не собираюсь занимать главенствующие позиции хозяйки этого дома и соперничать с ней. И хотя я не совсем понимала, откуда взялись подобные выводы, разубеждать её не стала. По крайней мере, пока.
Чтобы показать, в какую семью я волей судьбы попала, Галина Станиславовна много рассказывала о своём муже. О том, каким важным человеком он был, какие посты занимал и сколько всего сделал для нашего города. Я даже удостоилась чести посетить его бывший кабинет, который, судя по всему, женщина превратила чуть ли не в музей, тщательно сохранив всю его прежнюю обстановку.
Артём, конечно, видел попытки своей матери подчеркнуть собственную значимость и лишь тихо посмеивался, слушая её речи. А однажды, когда мы поднимались в его комнату из столовой, обнял меня, потёрся носом о мой висок и пробормотал:
— Ты не слишком обращай внимание на её слова. Очень она любит делать из отца спасителя Отечества.
— Ага, я уже испытываю почти благоговейный трепет перед его персоной. А он действительно был таким, как говорит твоя мама?
— Не думаю. Знаешь, на самом деле отец был очень закрытым человеком. Никогда не рассказывал о своих чувствах. И вообще не любил сантименты. Да и мать к этому приучил.
— Тебе не хватало в детстве тепла, да? — решилась я задать очень личный вопрос. Мне было интересно всё, что могло ещё больше раскрыть его внутренний мир. Артём вздохнул.