Двойник дочери

Мьюриель тогда удивленно посмотрела на него и решила выяснить, что он имел в виду, однако, отец попытался уйти от темы и отвечал уклончиво. Он хотел донести до нее только одно: чтобы она ни в коем случае не обращалась в полицию. Дочь это четко уяснила.

У Мьюриель в голове промелькнула сумасшедшая мысль о возможном самоубийстве отца, она представила тело, висящее на веревке, прикрепленной к балке у потолка, и бросилась наверх.

Как и все подобные места, огромный чердак в доме Джилманов был заполнен старыми коробками, чемоданами, развалившимися стульями, сломанной мебелью. Чувствовался запах некрашеного дерева. Поднимаясь на чердак старого дома человек всегда ощущает особую атмосферу спокойствия и уединенности. На нижних этажах бурлит жизнь, темп которой постоянно увеличивается с развитием цивилизации, однако, на чердаке, отделенном от остальной части дома и заполненном предметами давно ушедших дней, все тихо, никто никуда не торопится, пытаясь шагать в ногу с современностью. Время здесь, похоже, останавливается.

Атмосфера чердака успокоила Мьюриель. Она заглянула во все уголки, чтобы удостовериться, что там никого нет. Спускаясь по лестнице, она уже не рисовала в уме жуткие картины.

Внизу лестницы ее ждала сводная сестра, Гламис Барлоу, кипевшая от негодования.

Гламис предпочитала спать в чуть ли не абсолютно прозрачных одеждах, облегающих фигуру. Волосы цвета меда обрамляли горящие гневом голубые глаза.

- Что ты там бродишь среди ночи? - проворчала Гламис.

- Прости, Гламис, - извинилась Мьюриель. - Я... я искала...

- Что? - потребовала ответа Гламис, когда Мьюриель замолчала.

- Мне требовалось туда подняться. Я старалась двигаться тихо.

- Мне показалось, что там бесится табун лошадей, - сказала Гламис. Ты ходила прямо над моей комнатой.

- Извини.

Внезапно Гламис рассмеялась.

- Прости, Мьюриель. Я ужасно ворчлива так рано утром. Кофе готов?

Мьюриель кивнула.

- Я не чувствую себя человеком, пока не выпью кофе. Сейчас спущусь, и налью себе чашечку, а потом пойду дальше спать. Ты закончила свои дела на чердаке?

- Да, - кивнула Мьюриель. - Не беспокойся, Гламис. Если хочешь, я принесу тебе чашку сюда. Черный?

- Да.

- Прости, что я тебя разбудила, - еще раз извинилась Мьюриель. - Я готовила завтрак папе.

- На чердаке? - рассмеялась Гламис.

Мьюриель похлопала ее по плечу.

- Возвращайся в постель, Гламис. Я сейчас принесу кофе. Я не хотела будить тебя.

- Да все в порядке. Однако, у нас ночует Хартли Эллиотт, а ему нужно выспаться.

- Правда? - воскликнула Мьюриель.

- Да. Он в розовой комнате. Мы вернулись уже утром, да еще посидели немного на крыльце. Когда Хартли стал заводить машину, оказалось, что он забыл выключить зажигание, и сел аккумулятор. Так что я предложила ему остаться у нас ночевать.

- А твоя мать знает? - поинтересовалась Мьюриель.

- Конечно, нет, она спала. Ты что, предполагала, что я разбужу мать, чтобы сообщить ей, что я пригласила кого-то у нас переночевать? Мне двадцать лет, а если тебя беспокоят вопросы приличия... - Внезапно Гламис замолчала и в уголках ее рта появилась улыбка. - Я - просто свинья по утрам, не так ли? - усмехнулась она.

Мьюриель снова похлопала ее по плечу.

- Я принесу тебе кофе, Гламис. Иди в кровать, а то замерзнешь, ты ведь практически голая.

- Да? - переспросила Гламис, проводя руками по прозрачной одежде.

Она расхохоталась, а потом босыми ногами бесшумно пошла по покрытому ковром коридору.

Мьюриель спустилась на первый этаж, уверенная, что по какой-то причине ее отец мгновенно сорвался к себе в контору, не успев попрощаться. Возможно, вспомнил что-то, что забыл сделать. Не исключено, что на утро была назначена встреча, о которой он совершенно забыл.

Мьюриель пребывала в отличном расположении духа, наливая Гламис кофе из электрокофеварки. Она положила на тарелку тонкий кусок прожаренного хлеба. Гламис очень внимательно следила за фигурой и хотела иметь ее именно таких объемов, чтобы быть наиболее обольстительной. Вечером она иногда допускала пару лишних калорий, однако, ее завтрак всегда состоял только из черного кофе и тонкого, сухого гренка.

Гламис сидела в кровати, поджав колени.

- О, Мьюри! - воскликнула она. - Ты вспомнила даже о гренке!

Она с благодарностью посмотрела на сводную сестру.

- Проголодалась? - поинтересовалась Мьюриель.

- Ужасно, - призналась Гламис. - Я всегда просыпаюсь с волчьим аппетитом. Если бы я только позволила себе расслабиться, я бы, кажется, целую гору съела. - Она потянулась, затушила сигарету в пепельнице, протянула руку за кофе, подняла глаза на Мьюриель и заметила: - Не представляю, как тебе это удается.

- Что удается? - не поняла Мьюриель.

- Ты все делаешь, словно хорошо смазанная машина. Ты всегда спокойна, у тебя все получается, из тебя ключом бьет энергия. Я не в состоянии ногой пошевелить, пока не выпью кофе, а потом мне еще требуется где-то с полчаса, чтобы прийти в себя.

Гламис отломила кусочек хлебца, положила в рот и запила кофе.

Внезапно она отодвинула тарелку и чашку от кровати, улыбнулась Мьюриель и опустила голову на подушку.

- Спасибо, дорогая, - поблагодарила она. - Я еще пару часиков поваляюсь.

Мьюриель, тихо закрыв за собой дверь, вышла из комнаты и вернулась в столовую. Сегодня у повара был выходной, а горничная обычно приходила позднее, чтобы вымыть посуду и убрать дом.

Мьюриель снова почувствовала себя неуютно, взглянув на обеденный стол, яичницу с колбасой на тарелке и на газету на полу. То, что отец ушел, не попрощавшись, было ему не свойственно, потому что он всегда проявлял внимание к людям, даже в мелочах, и он точно знал, что Мьюриель находится в кухне...

И тут она заметила его портфель.

Отец ни при каких условиях не отправился бы к себе в контору без портфеля. Девушке было точно известно, что в нем лежат бумаги, над которыми отец трудился вчера вечером и сегодня первым делом собирался что-то по ним диктовать своей секретарше. За завтраком он даже на минутку вынимал картонную папку, в которой они хранились, чтобы уточнить какой-то вопрос, и сделал для себя пометку.