Страница 16 из 153
— Дитя мое, дитя мое убито! — не переставала кричать мать, ломая руки, и нетвердым шагом, то спотыкаясь, то выпрямляясь снова, шла за стонущей толпой, из которой время от времени раздавались выкрики:
— Вампир в Мадриде!
Королева стояла с бледным лицом и смотрела вслед ужасной процессии, между тем как маркиза невольно перекрестилась и в испуге дрожала.
— Этот вампир, говорят, человек, — в душевном смятении тихо проговорила она, — кто бы мог в это поверить?
— А все-таки утверждают, что это правда, — сказал Франциско, — хотя никто и никогда не слыхал крика о помощи от его жертв, всегда выбираемых им из числа маленьких девочек.
— Пойдемте скорее, дон Серрано, мы должны повернуть на ту улицу, откуда вышло это страшное, погребальное шествие, потому что там трактир и дом алхимика.
Найдя дом гадальщика, Серрано начал стучать, но на его стук долго никто не отвечал.
Наконец кто-то пошевелился за дверью и грубый голос спросил неприветливым тоном:
— Кто тут еще такой пришел беспокоить ночью?
— Вы Зантильо, знаменитый мадридский алхимик?
— Ну да, а вам что?
— Одна дама хочет узнать от вас свою судьбу, отворите! — повелительным тоном сказал Серрано, которому эти вопросы надоели.
— Так скажите вашей даме, пусть она придет завтра днем, а не ночью; у меня в это время есть дела поважнее, чем болтать со всякими любопытными!
— За ваши предсказания будет заплачено золотом! — шепотом обещал Франциско.
— Я скоро не буду больше нуждаться в нем; еще десять лет, и я буду иметь столько золота, сколько не добыть во всех частях света, — говорил старый Зантильо, отворяя дверь, — еще десять лет должно освещать солнце мою смесь — она уже окрасилась — и тогда она будет совсем готова!
— Еще десять лет, — невольно повторил дон Серрано, рассматривая старца, вдруг очутившегося перед ним в своем длинном, темном одеянии с широкими рукавами, — а сколько времени вы уже ждете?
— Четырнадцать лет, юный незнакомец. Я рассчитал, что смесь следует выдерживать двадцать четыре года! Где ваша донна?
Королева, закутанная в плащ, подошла, маркиза за ней.
— А что нужно здесь другой донне? — спросил Зантильо, старик с белой бородой, которая доходила до самого золотого пояса, стягивавшего его темную одежду.
— Приятельница моей донны, пожелавшая видеть вас, великий Зантильо!
— Суетное любопытство! Старый Зантильо не такой гадальщик, чтоб каждому смотреть на ладонь, как это делают цыганки, и болтать всякий вздор. Старый Зантильо изучает планеты и влияние их на нашу землю, старый Зантильо постигает силы природы, и не одну тайну уже он исследовал, не одно чудо подчинил себе! Так это вы, донна, хотели узнать свою судьбу? — продолжал он, но ни один мускул на его старом, сморщенном лице не дрогнул, только глаза, ярко озаренные свечой, которую он держал в руке, горели юношеским огнем. — Пожалуйте за мной!
— Одна? — спросила встревоженная Изабелла.
— Одна, донна, или вы хотите, чтоб ваш кавалер слышал мои слова, видел те образы, которые я вам покажу?
— Донна, сопровождающая меня, и кавалер могут видеть и слышать все, что вы мне будете показывать и говорить, — отвечала не задумываясь молодая королева, потому что ни за что на свете не хотела одна входить к Зантильо, становившемуся все более и более известным всему Мадриду как чрезвычайно искусный алхимик.
— Как вам будет угодно, — пробормотал старик, — входите! Когда вы переступите порог священной комнаты, то делайте все так, как я вам скажу, и, если жизнь вам дорога, не говорите ни слова. Вы, донна, идите следом за мной и встаньте в тот круг, который вы видите на полу, вы же оба останьтесь вне круга!
Когда Зантильо запер за собой дверь своего одинокого, таинственного жилища, Серрано с любопытством осмотрелся. Сени, в которых он стоял с обеими дамами, были широкие, вымощенные камнями. Направо была дверь с разными непонятными надписями и иероглифами, налево темный коридор. В том направлении, куда пошел Зантильо, Франциско увидел впереди несколько ступеней, ведущих к большой двойной двери. Когда алхимик подошел к ней, ее отворила чья-то невидимая рука, и раздался шум, подобный треску пылающих дров.
Зантильо поклонился и вошел в обширную комнату, наполненную дымом, но без запаха. Королева последовала за ним, потом маркиза, которой было немного страшно, и дон Серрано, полный ожидания. Дверь заперлась за ними с тем же самым шумом и так быстро, что Франциско, как ни старался, не мог распознать, какая сила приводила ее в движение.
Ни свечки, ни лампы не было в слабо освещенной туманной комнате, даже стен нельзя было различить с первого взгляда. Гости алхимика очутились в каком-то странном, непроницаемом дыму.
Зантильо твердым шагом пошел вперед. Изабелла следовала за ним. Вдруг у ее ног, на полу, сверкнул блестящий серебряный круг; она вошла в него вслед за гадателем.
Паула и Франциско, оставшиеся в ожидании у двери, видели, как королеву окружил туман.
В эту минуту в комнате поднялся шум, подобный шуму сильной, порывистой бури, а между тем воздух вокруг присутствующих был неподвижен. Там, где стоял Зантильо, вдруг что-то сверкнуло, раздался шум и на широком алтаре вспыхнуло высокое пламя великолепного цвета, причину возникновения которого Франциско никак не мог себе объяснить; перед ним потускнели два беловатых огонька, которые вспыхивали возле него и теперь точно блуждающие огни прыгали над самой землей.
Зантильо стоял перед прекрасным, ярким пламенем и смотрел прямо на него; в середине блестящего круга, широко обхватившего и его, и алтарь, находилась Изабелла, полная ожидания, с бьющимся сердцем.
В обширной комнате сделалось теперь так тихо, как в запустелой церкви, только у стен, вдали, еще волновались, покрывая их, последние облака тумана.
— Пламя не обманывает меня своим чудным сиянием, тебя окружает порфира! — начал свою речь старый алхимик выразительным голосом, таким, какой, вероятно, был у древних прорицателей, — голову твою украшает корона, а прошедшее твое было ясно как солнечный луч. Я вижу супруга, предназначенного тебе! Люди в черном одеянии ведут его на ложную дорогу, они дают ему пить яд. Горе мне! Ты — Изабелла, дочь того жестокосердного, который приказал подвергнуть пытке моего отца, — вдруг воскликнул алхимик, — я вижу, как ты падаешь с высоты и попираешь ногой свою корону, как над тобой тяготеет проклятие предков, доставшееся тебе по наследству, как твой сгнивший престол обрушивается от руки того героя, которого ты однажды увидишь в зеркале, коленопреклоненного перед тобой!
— Перестань, ужасный человек! — простонала, глядя на алтарь, бледная как смерть королева, испуганно протягивая вперед руки и отшатываясь к Серрано.
В ту же минуту чудный яркий огонь угас, Зантильо упал, бледные огоньки поднялись снова, распространяя дым и туман и закутывая ими присутствующих.
Серрано оглянулся, дверь отворилась сама собой; он взял под руки обеих женщин, почти падавших от страха, и стал спускаться вниз по лестнице к двери, а оттуда, наконец, на чистый воздух.
Страшный грохот раздался в доме алхимика, позади них. Серрано был потрясен словами гадателя не менее, чем королева и маркиза, и потому благодарил Пресвятую Деву, когда за ними заперлась дверь и когда на них повеял свежий ночной воздух.
— Какой он страшный! — прошептала Изабелла. — Вашу руку, дон Серрано.
Франциско почувствовал, как королева оперлась на него своей дрожащей рукой и, полная тревоги и испуга, прижалась к нему. Маркиза с трудом оправилась от страха и поддерживала королеву с другой стороны. Помогая друг другу, они пошли назад, по мрачной, неприветливой улице.
Когда они проходили мимо трактира «Рысь», в нем еще раздавались крики и дикое пение, а мимо них мелькали оборванные, нищенские фигуры. Через низенькую дверь трактира, в котором, по-видимому, находился всякий сброд, выходила толпа цыган, возвращавшихся в свои леса; впереди шел высокий и широкоплечий цыганский князь с посохом в руке. Его наряд был живописен: шляпа с пестрыми лентами, широкая рубашка, увешанная блестящей цепочкой. Его ноги, одетые в короткие черные бархатные штаны, ловко приплясывали под веселые, мирные звуки скрипки, на которой играл шедший подле него гитанос. Цыганки с ребятишками за спиной следовали за ним, а сбоку шли безмолвные, мрачно глядевшие мужчины, с черными разметавшимися волосами.