Страница 121 из 153
Благодарный и усердный, Жозэ указал им дворец цыгана на улице Гранада. Расходы на его процесс были покрыты продажей этой драгоценной собственности, которая была конфискована монахами.
Вскоре после этого королева родила мертвого ребенка, что, впрочем, заранее знали в Санта Мадре. Влияние отцов все более увеличивалось, так что Нарваэц был сменен, и они назначили главой министерств и правления Браво Мурильо, с которым мы уже встречались при дворе.
Проходили месяцы, а цыган Аццо томился в подземелье, так как отцы все откладывали его допрос и приговор, может быть, боясь явиться с этим вампиром в неблагоприятную им минуту, а может быть, оттого, что великие инквизиторы были слишком заняты советами и делами. Все, что совершалось во дворце, было заранее решено и предписано ими.
Таким образом наступило четвертое декабря 1851 года, когда королева отослала в заточение Олоцагу. В этот же день явился в Санта Мадре усталый и запыленный монах, передавший великим инквизиторам чрезвычайно важное известие. В Париже уже три дня сражались на баррикадах, как гласило донесение. Президент Наполеон возвел себя в императоры французов и заставил удивленный народ провозгласить себя им. — Париж походит на поле сражения, — передавал монах великим инквизиторам Испании, — второго декабря Людовик Наполеон возложил на свою голову императорскую корону!
При дворе узнали об этом важном событии только на следующий день. Королева поспешила послать новому владыке соседнего государства, который, будучи еще президентом, уверял ее столько раз в преданнейшей дружбе, свои поздравления и искренние пожелания.
Близость и соседство республики всегда имеют свою выгоду, поэтому испанский двор радостно принял и признал это событие, так удивившее всю Европу.
Мадридский народ толпами стоял на площади Пуэрто-дель-Соль и слушал чтение газетных новостей, кофейни были переполнены, посетители громко спорили, но все говорили осторожно, так как было известно, что переодетые стражи получили строжайшее предписание с точностью передавать все высказанные мнения, а порицателей и недовольных немедленно арестовывать.
Тайное же брожение умов было сильно возбуждено, и все более и более распространялось в народе, но так осторожно, что правительственные шпионы не могли за ним следить. Двадцатого декабря того же года королева благополучно разрешилась от бремени инфантой. Ребенок был здоров и мать вне опасности.
Это известие, принятое с единодушной радостью, благотворно подействовало на народ. Утешали себя надеждой, что королева с королем были в наилучших отношениях и что королева подарила народу инфанту.
Влияние Изабеллы усилилось в связи с этим, и в некоторых неудачах и дурных поступках обвиняли ее советников, министров.
В Санта Мадре, вечером двадцатого декабря, сидели в совещательной зале у длинного, покрытого черным сукном стола три великих инквизитора Испании — Антонио, Маттео и Мерино. Им было сообщено о благополучном разрешении королевы. Это событие породило некоторые вопросы, которые должны были быть основательно обсуждены патерами.
Круглолицый Маттео, духовник королевы-матери, только что сообщил своим высокопочтенным братьям, что за последнее время влияние монахини Патрочинио на Изабеллу весьма ослабло и что, следовательно, необходимо найти средство овладеть королевой посредством приставленного к ней исповедника-духовника.
— Сегодняшнее событие нанесло нам сильный удар, — спокойным голосом отвечал престарелый Антонио, — последствия которого трудно рассчитать. Изабелла получит через него такую силу, которой нам нельзя будет противодействовать ни через короля, ни через Мурильо!
Мерино, младший из монахов, фанатик в душе, с мрачно блестящими глазами до сих пор молча прислушивался к изречениям своих собратьев. Теперь и он хотел излить скопившийся яд против Изабеллы и ее любимцев.
— Сестра Патрочинио вытесняется новым влиянием Франциско Серрано, с непонятной скоростью возвысившегося до герцога и маршала! Изабелла находится под влиянием этого генерала и Жуана Прима, которому пожалован титул графа Рейса! Сколько трудов и хлопот стоило президенту Мурильо, чтобы хоть на краткое время удалить третьего любимца, этого хитрого Олоцагу!
— Их необходимо устранить для всемогущества Санта Мадре!
— Ведь нам же удалось низвергнуть герцога Валенсии! — сурово отвечал Антонио.
— И все-таки этот Нарваэц опять вблизи Мадрида и, при всей нашей силе, нам все-таки не удалось добиться от непостоянной Изабеллы Бурбонской, чтобы ради блага страны мечом покончить с тем тайным обществом…
Маттео Нахмурил брови, они вспомнили с Мерино ночь святого Франциско.
— С тем тайным обществом Летучей петли, даже о предводителе которого мы ничего положительного не можем добиться. Известно только, что имя его дон Рамиро.
— И что они собираются в развалинах Теба, — прибавил Антонио.
— Скажи — собирались, престарелый, почтенный брат, — сказал разгоряченный Мерино, — с тех пор, как мы безотлучно стережем развалины, чтобы подкараулить это опасное общество, ни один из его членов не подойдет к зданию, как будто кто из нас выдал им тайный план Санта Мадре.
— Но все-таки наблюдения брата Жозэ для нас очень важны.
— Ты говоришь о поимке вампира? — Конечно, оно чрезвычайно важно! Но еще важнее схватить этого тайного предводителя, осмелившегося проникнуть в наши стены. Перед ним открываются замки наших дверей, он, вероятно, живет под землей, так как наши фамилиары не могут найти его следа. Кажется, Изабелла Бурбон-ская боится Летучей петли!
— Ты прав, высокопочтенный Мерино, — отвечал Маттео, — она, вероятно, боится, так как колеблется позволить арестовать их.
— Так Санта Мадре заставит ее! — вскричал Мерино со зловещим блеском в глазах. — Верховная власть в наших руках. Тот, кто захочет похитить ее, должен погибнуть!
— Соблаговолите, мои достопочтенные братья, принять от меня доказательство, — говорил Маттео, — что Изабелла Бурбонская в глубине души не принадлежит отцам церкви и что она не признает их власти.
— Мы рады слушать твои основательные обвинения, брат Маттео, — отвечал старец Антонио.
— Вам известно, мои дорогие братья, что мы разрешили Марии Кристине, когда она была в материальном затруднении во время войны с доном Карлосом, взять бриллианты со статуи святого Исидора, оцененные в миллион дуро, и заменить их поддельными. С тех пор прошло уже десять лет. Благочестивые прихожане церкви святого Исидора не заметили подмены. Теперь же прошел назначенный нами срок. Уже полгода тому назад я строго и настойчиво напоминал Изабелле Бурбонской о возвращении бриллиантов. Напрасно! Она отвечала пустыми обещаниями, а святой старец до сих пор лишен своего украшения.
— Так ее надо заставить возвратить бриллианты из казенной кассы! — сказал патер Антонио.
— Изабелла уклонилась от этого предложения.
— Если она откажется, то будет святотатницей, она приняла обязательства своей матери, — мрачно сказал Мерино.
— Теперь она будет опираться на влияние, приобретенное ею над народом рождением ребенка! — пояснил Маттео. Саркастическая улыбка озарила его круглое лицо.
— Беда ей, если она еще осмелится сопротивляться могуществу Санта Мадре, она не первая, которая дорого за это поплатится, — говорил бледный страстный Мерино.
— А если она станет надеяться на помощь других?
— То должна умереть! — вскричал Мерино.
Сгорбленный старый патер Антонио невольно взглянул на молодого брата, при последних словах вскочившего с места. Казалось, он был готов на все, у него уже раз вырвались подобные слова. А фанатизм, блестевший в его глазах, явно показывал, что он способен был исполнить свои угрозы.
— Санта Мадре старше престола и дворца Мадрида, — заговорил престарелый великий инквизитор, — Санта Мадре могущественно и непреклонно, Изабелла Бурбонская знает это от матери и по истории! Она не должна забывать, что она только под нашей властью остается на своей высоте. Если же она захочет возвыситься над нами, тогда ей грозит гибель! Прошу достопочтенных братьев, собравшихся здесь, через четыре недели произнести по этому делу окончательный приговор. До тех пор должно выясниться, будет ли это опасное общество Летучей петли преследовать Изабеллу Бурбонскую, и желает ли она возвратить святому Исидору его украшения. Увеличения срока мы не можем допустить!