Страница 116 из 153
Дрожа всем телом, схватил он руку Энрики и, задыхаясь, попробовал приподняться. Потом он указал на кружку с водой, чтобы свидетельница его последних минут освежила его горячие губы и пересохший язык.
Энрика ухаживала за ним и утешала его. Она сдвинула плотнее мох под головой старца, чтобы он лежал выше и мог свободнее дышать.
— Однажды вечером, — продолжал отшельник, — когда я, закончив службу, спешил по неосвещенным улицам к ожидавшей меня гондоле, старый нищий неожиданно загородил мне дорогу. Он взял меня за руку и в знак того, что хочет сообщить мне что-то важное, шепнул имя «Амара».
Я вообразил, что он принес мне поручение от невесты, а потому вошел с ним под тень густых миндальных деревьев.
— Вы собирались сесть в гондолу и отправиться к Амаре? — шепнул старик. — Амара обманывает вас!
Я вздрогнул, словно в меня вонзили кинжал.
— Кто ты, бродяга? — воскликнул я в крайнем волнении. — Как ты осмеливаешься позорить Амару?
— Вы предполагаете, что Амара любит вас, вас обманывают, Мартинец Дорино! Я желаю вам добра и давно уже наблюдаю за вашей любовью. Из моего окошечка ежедневно любовался я вами и прелестной сеньорой! Я люблю вас… и…
— Продолжай! — вскричал я в страшном нетерпении.
— И мне очень обидно за вас, что прелестная сеньора так бессовестно и оскорбительно вас обманывает!
— Расскажи мне все, что видел!
— Амара принимает по ночам на своем балконе еще и другого посетителя.
— Несчастный, ты лжешь, это невозможно! — воскликнул я в бешенстве. Я готов был задушить доносчика этих ужаснейших обвинений.
— Не шумите так, дон Мартинец Дорино! Каждую ночь приходит к вашей прелестной сеньоре посетитель в черном плаще.
— И Амара принимает этого посетителя?
— Она выжидает вашего ухода, а потом принимает дона в черном плаще.
Я, вытаращив глаза, глядел на человека, в миг уничтожившего все, что было мне так дорого. Я до того был взбешен, что принужден был употребить всю силу воли, чтобы не наказать сгорбленного старца вместо той, которая была причиной этого страшного доноса.
— Кто этот дон? — спросил я глухим голосом.
— Сами поглядите, может быть, вы его знаете! — отвечал нищий.
— Берегись, мошенник, если ты обманул меня! — закричал я ему.
— Завтра в эту же пору будет ожидать вас старый нищий здесь, под миндальными деревьями на набережной, и тогда я буду доволен, что предупредил вас об измене этой змеи, не заслуживающей вашей благородной любви!
Я пристально поглядел в лицо сгорбленного старика. Мне все казалось, что он переодетый мошенник, подкупленный обмануть меня и сообщить мне ложный донос. Нищий заметил мой недоверчивый взгляд.
— Вы всегда можете найти меня там на углу. Я сижу в нише у образов, — сказал он, — я не обижаюсь, что вы скорее верите прелестной Амаре, чем старому нищему с набережной. Завтра же вы будете благодарить меня!
С этими словами он заковылял далее, я же стоял в нерешимости, не зная как лучше поступить.
— Это невозможно, — шептал я в волнении, — Амара любит меня, а он говорит, что она целует другого, когда я ухожу… Но почему же она так настаивает, чтобы я скорее уходил? Отчего стала она холоднее в обращении со мной, чем в былые времена? Отчего она так холодно клянется мне в любви и верности? А прежде она так пламенно прижимала меня к своему сердцу…
Я решился следить за ней, начиная с предстоящей ночи. Как всегда подплыл я в гондоле к ее балкону, как всегда ожидала меня Амара у самого входа. Я вышел к ней, но не говорил ни слова об ужасном известии. Когда я увидел ее опять среди окружавших ее цветов, то залюбовался улыбающимся, прелестным личиком. И если бы даже подозревал ее прежде, то не поверил бы теперь. В это мгновение я обнял ее и забыл обо всем. В глубине души просил я у нее прощения за все недостойные мысли, которыми я оскорбил ее, покрывал поцелуями ее мягкие губы и повторял ей, что в скором времени она должна быть моей и что я приступлю к свадебным приготовлениям. Амара была счастлива!
Но не прошло получаса, как она мне уже напомнила, что пора уходить. Она боялась, что нас увидят и про нее будут сплетничать.
Я исполнил ее желание. Мы обменялись еще поцелуем, последним между Мартинецем и прелестной Амарой!
Когда я удалился в гондоле вниз по течению реки, по направлению к набережной, она долго еще махала мне вслед своим белым платком, пока я совсем не скрылся из виду. Выждав целый час, я опять вернулся к ее дому, осторожно прячась в тени домов и балконов. Я хотел убедиться в точности слов нищего, я хотел видеть своими собственными глазами, принимала ли Амара дона в черном плаще, предварительно выпроводив меня от себя.
Неистово билось мое сердце. Ведь любовь моя к прелестной Амаре была пламенна и безгранична! Когда я стал приближаться к домику старой вдовы, мне почудилось, что кто-то быстро вошел в него. Но расстояние было еще слишком велико, чтобы можно было различить что-либо в ночном полумраке. Сильно ударив несколько раз веслами, я быстро подплыл к решетке балкона. Он был пуст, ни одной гондолы не видно было вблизи. Следовательно, нищий обманул меня! Я с трудом мог дождаться следующего вечера, чтобы сказать ему, что он лжет или ошибается. Бог знает, что старый нищий мог видеть из своего окошечка и кого он мог принять за Амару и незнакомого дона! — думал я.
Наступил следующий вечер, я не мог дождаться его! Нетерпеливо и гордо направился я к набережной, когда начинало смеркаться. Старый нищий ожидал меня, по уговору, в тени цветущих миндальных деревьев.
— Ну, что, дон Мартинец Дорино, — спросил он меня, — обманул я вас?
— Ты, верно, сам ошибся, — возразил я, радуясь, что подозрение его не подтвердилось, — я тайно вернулся через час после того, как расстался с Амарой и никого не нашел на балконе.
— Никого не нашли на балконе? — недоверчиво улыбаясь, спросил нищий. — Не ослепли ли вы, дон Мартинец? Я видел из своего окошка, как вскоре после вашего ухода от прекрасной грешницы дон в черном плаще опять явился к ней.
— Мерзавец, теперь я убедился, что ты клевещешь! — воскликнул я, дрожа от злости. — Я подъезжал ведь к самой решетке балкона и убедился, что никого на нем не было и никакой гондолы не стояло у балкона.
Нищий задумчиво улыбнулся.
— Дон Мартинец, вы правы, когда вы вернулись, уже никого не было на балконе. Вероятно, прекрасная Амара и ваш соперник заметили вас и вошли в домик. Гондолы вы тоже не нашли, потому что этот дон в черном плаще не ездит в гондоле. Все случилось, как вы говорите, а все-таки он был у прекрасной сеньоры.
Я дрожал от ревности.
— Так посоветуй мне, с чего начать, чтобы подкараулить этого дона у Амары?
— Навестите прекрасную сеньору сегодня вечером, как и всегда, чтобы она ничего не подозревала. Когда же вернетесь сюда в гондоле, поспешите по улицам к домику Амары, живо войдите через низкую дверь и тихо пройдите к балкону, тогда-то вы увидите, что нищий вам друг и хочет предохранить вашу любовь от бессовестного обмана. Незнакомому дону в черном плаще не уйти от вас, если вы загородите ему дорогу из дома, он попадется в ваши руки!
— Кто же этот дон? — протяжно спросил я, прямо глядя нищему в глаза.
— Сами увидите, дон Мартинец Дорино! — ответил сгорбленный старик и удалился.
Я отправился, как и всегда, к Амаре, но я не мог принудить себя выказывать столько же любви и доверчивости, как и прежде. Прелестная женщина и не подозревала, что во мне происходило. Я сказал ей, что поссорился с одним из товарищей. Мы расстались. Я бросился в гондолу и живо доплыл до набережной. Амара, по обыкновению, долго махала мне вслед. Ведь это был знак ее любви и тоски.
С сильно бьющимся сердцем поспешил я по улицам к низкому дому бедной вдовы. Глаза мои сверкали, руки дрожали от нетерпения, я хотел во что бы то ни стало узнать, обманул ли меня нищий или сказал правду.
Тихо и осторожно отворил я дверь и крадучись приблизился к выходу на балкон. Послышался шепот — сердце мое замерло во мне. Я подошел ближе, не выходя из тени прохода, и увидел Амару в объятиях неизвестного мне соперника, закутанного в черный плащ!