Страница 107 из 153
— Так позвольте и вас попросить сесть, ваше величество. Я крайне встревожена.
— Мне очень горько это слышать и потому позвольте мне говорить с вами коротко, чтобы не беспокоить вас долго.
Король говорил по-французски. Он всегда употреблял этот язык, когда был взволнован и должен был говорить быстро.
— Я пришел, — продолжал он, — для того чтобы объявить вам о своем твердом решении, а именно, что я сегодня же ночью переношу свою резиденцию в Аран-хуес. Я хочу жить вдали от Мадрида и отдалиться от вашей резиденции, так как мое влияние здесь ни во что не ставится.
Изабелла вскочила. Взглядом, исполненным изумления и испуга, смотрела она на короля, который наслаждался успехом своей угрозы.
— Как, вы хотите…
— Перенести свою резиденцию, да, намерение мое непоколебимо! Мне уже наскучило считаться пятой спицей в колеснице. Я хочу избавиться от придворных интриг. Моя привязанность к вам заставляет меня говорить вам всю правду. Это будет предметом толков при дворе, но я не могу поступать иначе и должен предпринять самые решительные меры. Я и пришел с тем, чтобы сообщить вам об этом.
Изабелла была в высшей степени взволнована и недовольна решением своего супруга, она должна была собраться с силами, чтобы перенести всю тяжесть этого удара. Это быстрое решение задело за живое не сердце ее, а только рассудок.
— Что может вас заставить отступить от вашего прекрасного намерения? — спросила она, наконец.
— Ничего, если вы называете его прекрасным.
— Я хочу знать, что могло вас побудить отделить свою резиденцию от моей?
— Позвольте мне об этом поговорить откровенно, так как оно есть, без всякой маски и без прикрас. Нарваэц не должен оставаться при дворе.
Услышав такую дерзкую и бесстыдную речь, Изабелла быстро встала.
— Этого не будет, Франциско де Ассизи.
— В таком случае мне ничего более не остается делать, как проститься с вами. Сегодня же ночью я переношу резиденцию в Аранхуес.
Король поклонился.
— Нарваэц остается? — спросил он тихо.
— Остается, Франциско де Ассизи! Я не боюсь угроз.
— Через час меня уже не будет в Мадриде. Король вышел за портьеру.
Изабелла посмотрела ему вслед с невыразимым гневом. Ничего не значащий принц, которого она сделала королем, отважился вдруг перечить ей и таким образом, какого она никак не ожидала. Она должна была выбрать между двумя, между Нарваэцем, который был верной опорой ее трона, и Франциско де Ассизи, который был для нее нулем.
Однако же Изабелла не могла скрыть в эту минуту сильного волнения, которое было вызвано перенесением королевской резиденции в Аранхуес и внезапным отделением ее двора от двора короля. Она знала, что ходят слухи о двусмысленных отношениях ее с королем. Теперь же она думала о том, до чего могут дойти эти толки, когда король вдруг отделит от нее свою резиденцию, между тем как уже почти всем было известно ее положение. Не должна ли была эта непонятная разлука подлить еще масла в огонь и дать повод к дальнейшим сплетням? Изабелла с ужасом провела рукой по лбу.
— Он не должен переезжать, я употреблю все свои силы, чтобы помешать ему, — проговорила она, — я должна поговорить с Нарваэцем, он решит, как нам поступать.
Королева позвонила.
— Попросите сюда главного министра-президента! — проговорила она с волнением.
Нарваэц был человек с железным характером. Он спал не более пяти часов в день и всегда готов был служить своей повелительнице. Тотчас же по призыву он явился в будуар королевы, порог которого он переступал в первый раз. Он предчувствовал, что дело, о котором королева спешила переговорить с ним среди ночи, должно быть особенно важно.
— Господин герцог, — обратилась к нему Изабелла, видимо, взволнованная, — через несколько минут в нашем дворце должно произойти событие, которое будет иметь тяжелые последствия, если только мы тотчас же не воспрепятствуем его исполнению. Король собирается отделить свою резиденцию от нашей и перенести ее в Аранхуес.
Нарваэц вскочил, как будто его ужалила змея.
— Король хочет переехать в Аранхуес? — повторил он в недоумении. — Это невозможно!
— А между тем он только что объявил мне об этом.
— Ни под каким видом этого не должно быть. Дайте мне полную власть, ваше величество, и я этого не допущу.
— Даю вам полную, неограниченную власть, — проговорила озабоченная королева, — делайте все, что вам покажется необходимым.
— Прошу вас дать мне письменное приказание, ваше величество, потому что то, что случится через час, будет изменой королю, если только у меня не будет полной доверенности с вашей подписью.
Изабелла подошла к письменному столу и собственноручно написала бумагу, по которой передавала верховную власть министру-президенту. Молча поклонившись, Нарваэц удалился.
Через несколько минут во флигеле дворца, где жил король, послышались однообразные шаги алебардистов герцога Валенсии. Храбрые войска никогда не спрашивают, куда их ведут и кого взять в плен, но беспрекословно исполняют приказания своего офицера. Этот офицер был не кто иной, как Олано, которого мы видели несколько лет тому назад главой карлистов. Он был тогда на стороне короля, но когда он увидел, что войска дона Карлоса совершенно распускаются, то перешел к герцогу Валенсии и до того предался ему, что последний решился дать ему поручение в высшей степени трудное и деликатное. Олано во главе алебардистов подошел к покоям короля и окружил их в одно время со всех сторон. Потом без доклада вошел в комнату короля, где последний совещался с интендантом на счет отъезда своего в Аранхуес.
Франциско де Ассизи с гневом и удивлением посмотрел на офицера, осмелившегося переступить порог его покоев.
— Кто вы такой и что вам надо? — закричал он, обращаясь к Олано.
— Я получил приказание арестовать ваше величество! — ответил с невозмутимым спокойствием громадный офицер.
— Вы сумасшедший! — воскликнул король вне себя от гнева.
Интендант его смотрел с удивлением на храброго офицера, которого нисколько не потревожила запальчивость маленького короля.
— Прикажите караулу потащить этого бунтовщика в государственную подземную темницу. Или вы думаете, что подобная дерзость может остаться безнаказанной? Кто вы такой? Ваше имя?
— Генерал Рос де Олано, ваше величество, — отвечал офицер, низко кланяясь.
Не ожидая такой сцены и вне себя от ярости, Франциско де Ассизи не знал, с чего начать. Он думал, что произошел бунт в войске, что нередко случается между испанскими солдатами. Он с силой дернул за ручку колокольчика, чтобы позвать адъютантов. Никто не слыхал и не являлся. Король побледнел. Он поспешил к двери, быстро рванул ее и хотел призвать караул.
С широко раскрытыми глазами отступил он в свою комнату. Коридоры и двери были заняты алебардистами герцога Валенсии.
— Это измена королю! — воскликнул Франциско, скрежеща зубами. — Вы мятежник! На эшафот его! Кто приказал вам вторгнуться сюда?
— Я от имени королевы арестовываю вас! — отвечал Олано, наклоняя голову. — Вот собственноручный приказ ее величества королевы.
Франциско де Ассизи увидел наконец, что он должен покориться и казаться довольным. Он понял, что Изабелла хотела этим насилием помешать его отъезду в Аранхуес, так как перенесение резиденции наложило бы тень на репутацию супруги короля. Франциско принудил себя улыбнуться.
— По приказанию ее величества! — сказал он, как будто дело шло о шутке. — Я понимаю теперь в чем дело, господин генерал, и подчиняюсь королеве с величайшим удовольствием. Король взят в плен! Сообщите ее величеству, что король сдался сам.
Почтительно поклонившись, Олано дал приказы своим адъютантам, а сам остался в комнате арестованного короля.
Король принужден был, улыбаясь, отказаться от всех своих прав, он даже обнял герцога Валенсии, который горьким образом дал ему почувствовать свою власть. Внутренне же они оба еще более чем когда-либо не доверяли друг другу и ждали только случая, чтобы погубить один другого, чтобы повторить свои нападения.