Бархатные коготки

- Я решила заглянуть к Джорджу, посмотреть, не могу ли я ему чем-нибудь помочь. Я пошла наверх. Он был в кабинете. Перед этим он выкупался и набросил на себя халат. Джордж лежал на полу, мертвый.

- Где на полу? - безжалостно расспрашивал Мейсон.

- Не будьте таким чертовски мелочным! - крикнула она. - Я не могу вам сказать. Где-то рядом с ванной. Должно быть он вышел прямо из ванны. Стоял неподалеку, когда начался скандал.

- Откуда вы знаете, что он был мертвы?

- Это было видно. То есть, я считала, что он мертв. Конечно, я не уверена. Едем уже, вы должны мне помочь. Если он мертв, то дело для нас плохо.

- Почему?

- Потому что все откроется. Разве вы не понимаете? Фрэнк Локк знает о Бурке и естественно подумает, что это Гарри его убил. Бурк будет вынужден назвать мое имя, а тогда все возможно. Подозрение может пасть и на меня.

- Нет никаких опасений. Действительно, Локк знает о Гаррисоне Бурке, но Локк это только ширма и вообще дурак. Как только станет известно что ваш муж убит, он потеряет почву под ногами. Вы ведь не думаете, что ваш муж шантажировал одного только Бурка?

- Конечно, нет. Но у Гарри было больше причин для убийства, чем у кого-нибудь другого, - упиралась она. - Никто кроме него не знал, кто является владельцем газеты. Вы сами ему сказали.

- Так он рассказал вам об этом?

- Да, рассказал. Зачем вы вообще к нему ходили?

- Потому что у меня не было ни малейшего намерения защищать его ради прекрасных глаз, - ответил Мейсон хмуро. - Наверное я достаточно для него делаю, поэтому пусть платит. Я не могу позволить чтобы вы все финансировали.

- Вы не думаете, что это мое дело?

- Нет.

Она прикусила губу, хотела что-то сказать, но передумала.

- Теперь внимательно слушайте и хорошенько запоминайте, - сказал Мейсон. - Если ваш муж мертв, то начнется тщательное расследование. Вам нельзя терять голову. Вы не знаете, кто был с ним на верху?

- Нет, - ответила она. - У меня нет уверенности. Я могу только догадываться по голосу.

- Прекрасно, это уже что-то. Так вы не слышали, о чем они говорили?

- Нет, - быстро сказала она и добавила: - Но я слышала голоса. Я могла их различить. Я слышала голос моего мужа и голос того, другого.

- Вы слышали когда-нибудь перед этим этот голос?

- Да.

- И вы знаете, чей это голос?

- Да.

- Тогда не будьте такой таинственной, - стал нетерпеливым Мейсон. Кто это был? Я ваш адвокат, вы должны мне сказать.

Она повернула к нему лицо.

- Вы хорошо знаете, кто это был.

- Я знаю?

- Да.

- Чем дальше, тем лучше, - невесело усмехнулся Мейсон. - Кажется один из нас сошел с ума. Откуда я могу это знать?

- Это были вы, - медленно сказала она.

Его глаза застыли, твердые и холодные.

- Я?

- Да вы. Ох, я не хотела этого говорить. Я не хотела, чтобы вы догадывались о том, что я знаю. Я хотела сохранить вашу тайну. Вы вытянули ее из меня. Но, я никому не скажу этого, никогда-никогда! Это навсегда останется между нами.

Он не сводил с нее глаз. Только сильнее стиснул губы.

- Хм, - только и сказал он. - Значит, вы меня не выдадите?

Она не отвела влажных глаз и сказала:

- Да. Я никогда вас не выдам.

Он глубоко вздохнул.

- Черт побери, - выругался Мейсон наконец. - Просто слов жалко.

Минуту царило молчание. Наконец адвокат спросил совершенно невыразительным голосом:

- Вы слышали отъезжающую машину?

Она минуту вспоминала, прежде чем ответила ему:

- Да, кажется слышала. Дождь так шумел... Вы знаете, ветки стучат в стекла и вообще... Но, кажется, я слышала машину.

- Возьмите себя в руки, - сказал Мейсон. - Вы понервничали и перевозбуждены, но если вы начнете так рассказывать полиции, то ваше дело плохо. У вас на выбор два варианта: или сделать вид, что не выдержали нервы и вызвать врача, который запретит вам вообще отвечать полиции, или вы должны знать точно, что вы говорите. Или вы слышали машину или не слышали. Так как, слышали или нет?

- Да, - ответила она задиристо, - слышала.

- Теперь лучше. Сколько человек находилось в доме?

- О чем вы говорите?

- Ну, прислуга, домочадцы... Кто вообще там живет? Я имею в виду всех, кто живет в доме.

- Есть лакей. Дильи.

- Да, знаю. Его я знаю. Кто еще? Кто занимается кухней?

- Экономка, миссис Вейт. У нее как раз сейчас дочка приехала погостить на пару дней.

- А мужчины? - спросил Мейсон. - Сколько мужчин живет в доме? Только один Дильи?

- Нет. Есть еще Карл Гриффин.

- Хм, Гриффин...

Она отвела взгляд.

- Да, Гриффин.

- Это объясняет, откуда вы взяли фамилию, когда впервые пришли ко мне.

- Нет, не объясняет. Я воспользовалась первой фамилией, которая пришла мне в голову. Не ловите меня на слове.

Он усмехнулся.

- Я не ловлю вас на словах. Это вы рассказываете мне сказочки для маленьких детей.

Она стала поспешно объяснять:

- Карл Гриффин - племянник моего мужа. Он редко сидит вечерами дома. Он ведет праздную жизнь, у него репутация завзятого гуляки. Говорят, что он возвращается большей частью пьяным. Не знаю, сколько в этом правды, но знаю, что он в близких отношениях с моим мужем. Джордж питает к нему слабость, если у него вообще есть слабости. Нужно вам сказать, что мой муж довольно странный человек. Он, собственно, никого не любит. Он желает только иметь и распоряжаться, тиранить и давить. Он не умеет любить. У него нет друзей.

- Знаю, - ответил Мейсон. - Но меня не интересует в эту минуту характер вашего мужа. Расскажите мне немного побольше о Карле Гриффине. Он был вечером дома?

- Нет, он ушел из дома рано. Кажется, его вообще не было на обеде. Насколько мне известно, он отправился в клуб, играть в гольф. Во сколько начался дождь?

- Около шести. А что?

- Тогда он, наверное, действительно играл в гольф. Днем была хорошая погода. Он говорил, что пообедает в клубе и вернется поздно.

- Вы уверены, что он не вернулся? - спросил Мейсон.

- Да, уверена.

- Вы уверены, что это не его голос вы слышали наверху, в кабинете мужа?

Ева Белтер колебалась несколько мгновений.

- Нет, - наконец ответила она. - Это были вы.

Мейсон буркнул что-то под нос, давая выход накопившемуся раздражению.

- Я хотела сказать, - поспешно добавила она, - что тот голос звучал совсем, как ваш. Этот мужчина говорил совсем также, как вы. У него была такая же манера спокойно разговаривать. Даже если он повышал голос, то казался спокойным и владеющим собой. Но я никогда не скажу этого никому, верьте мне. Я не упомяну вашего имени, мистер Мейсон, даже если меня будут пытать.