Страница 122 из 122
Тогда священник велел спрятать все золото и серебряные сосуды, словом, все, что имело хоть какую-то ценность. – Но 8 мая кистер и четыре пастора были арестованы, потому что отказались указать, где спрятаны ценные вещи.
Против желания коммуны, совершенно случайно, при поисках золота, серебра и других драгоценных вещей, найдены такие вещи, которыми история может воспользоваться для пополнения своих пробелов.
Так, например, из одного тайного шкафа на почтамте добыто письмо одного из тайных агентов императора, состоявшего при почтамте с целью служить «Черному кабинету», при одном заседании которого мы присутствовали.
Содержание письма было следующее:
«Повсюду думают, что „Черный кабинет“ наблюдает только за республиканскими затеями. Это ошибка! Большую часть писем, которую я и мои два товарища по службе „Черного кабинета“ просматривали, писаны такими лицами, которые совершенно не имеют ничего общего с великой политикой. Большей частью это корреспонденция бывших куртизанов, друзей двора, обер-офицеров всех полков; затем письма депутатов, сенаторов и епископов, камерфрау и дам посольства. Может быть, этому не поверят, а между тем я клянусь в этом».
Далее в этом интересном отрывке, ярко показывающем беспорядки при Людовике Наполеоне и Евгении, говорится что собственноручная переписка принца Наполеона с его супругой, принцессой Клотильдой, всегда переходила через нечистые руки полицейских агентов. Даже государственные депеши, которые посылались во Францию, всегда попадали в «Черный кабинет», и даже искусно и крепко запечатанные депеши английского министерства бывали не менее искусно распечатаны и вновь запечатаны. «Черный кабинет» для этой цели употреблял особенный аппарат и такой же сургуч и бечевки, какие употреблялись в английском министерстве.
Однако довольно. Из всего предыдущего ясно видно, что управление во Франции стремилось к падению уже целое десятилетие и что ее тогдашнее правительство, равно как и правление коммуны, само себе выкапывало могилу, в которую первое погрузилось, обливаясь кровью, а второе погрузится с общим проклятьем.
Но нам могут поверить, если мы скажем, что, раскрывая тайны Тюильрийского двора, мы ничего не преувеличили.
Людовик Наполеон и Евгения навечно осуждены своим народом. Их последняя попытка, их надежда, построенная на развалинах Франции, совершенно не оправдалась, и они поселятся теперь на чужой земле и, благодаря увезенным из Парижа сокровищам, устроят себе убежище, которое по великолепию не оставит ничего желать более.
Но будут ли они когда-либо счастливы?
Упреки, тени убитых, проклятия несчастных будут всюду их преследовать; и от проснувшегося наконец голоса совести, этого земного мучительного мстителя, невозможно нигде скрыться.
Мир между Германией и Французской республикой в настоящее время заключен во Франкфурте-на-Майне. Победители возвращаются со славой на родину, где родители, сестры, невесты уже давно ожидают их.
И они также получили во Франции урок, который никогда не забудут и передадут в назидание своим детям, дабы никогда не наступило для нашей прекрасной, возвеличивающейся Германии той минуты, когда может ее постигнуть такое же наказание, какое несет нация, называвшая себя «великой», и которая ныне, покрытая позором, познает вечную, высказанную Олимпио, истину: «Всемирная история есть всемирный суд».