Страница 24 из 39
Наконец Иван Павлович раскрыл скафандр, проведя специальной иглой по швам, скрепленным электрическим током, и заставил майора тут же примерить стальную одежду. Перед тем как надеть шлем, Комаров заметил:
- Что-то уж очень легко. Я ожидал, что будет тяжелее.
- Еще бы! - ответил Иван Павлович, осматривая скафандр со всех сторон, как портной на примерке. - Сделано из самого легкого в мире сверхтвердого и в то же время гибкого сплава. Он способен выдержать огромные подводные давления и не стесняет движений. А ведь скафандр к тому же двойной. Внутри, между обеими оболочками, целая сеть проводов и сложный каркас - скелет скафандра. Ну-с, Дмитрий Александрович, костюмчик сидит на вас - лучше не надо! Очень элегантно и в талию...
- Закройщик, очевидно, попался со вкусом, - рассмеялся Комаров.
- Очень рад, что угодил такому капризному заказчику, - поклонился Иван Павлович. - Теперь наденем шлем, и, кажется, все будет в порядке.
Закончили день в глубоких сумерках. За ужином Дима поминутно клевал носом.
- Спать, спать! - сказал Иван Павлович, когда встали из-за стола. - Солнце всходит пока еще очень рано, и нам придется завтра встать тоже пораньше. Работы по горло...
Скоро Комаров и Дима уже спали на своих койках. Иван Павлович еще некоторое время возился в заднем отделении вездехода. Потом н он, погасив свет, улегся, и в кабине настала сонная тишина.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ЛЮБОВЬ И ПРЕДАННОСТЬ
Ночью Диму кто-то словно толкнул. Он сразу проснулся, несмотря на то, что спал очень крепко, открыл глаза и, приподнявшись на локте, оглянулся.
Молодой рогатый месяц заглядывал с чистого неба в окна кабины. Полоса слабого серебристого света заливала спящего Комарова. Лицо его выглядело каким-то каменным, строгим и словно неживым. Но он спокойно и ровно дышал, лежа на нижней койке у противоположной стены.
На другой нижней койке, свернувшись в комочек, лежал Иван Павлович и тихо посвистывал носом.
Тишина стояла невозмутимая, и, сливаясь с ней, мягко и ровно жужжал аппарат для кондиционирования воздуха.
Что же случилось?.. Что-то, вероятно, не страшное и хорошее, потому что на душе у Димы было легко и радостно.
Дима совсем разгулялся, сна как будто и не было. Приподнявшись на локте, он всматривался в переднюю часть кабины. Вон там, впереди, на стене под большим изогнутым окном поблескивают стекла приборов управления, пустое кресло ждет своего водителя, а на полу растянулся большой скафандр Дмитрия Александровича, словно человек лежит...
Сердце у Димы вдруг радостно замерло. Ну да, ведь это о скафандре он думал все время, даже во сне. Будет замечательно... Ничего лучше быть не может... Замечательно - и ужасно смешно. Дима даже прыснул со смеху и сейчас же, испуганно оглянувшись, быстро юркнул с головой под меховое одеяло. Но ничего не случилось, никто не проснулся, и через минуту из-под одеяла вновь показалась курчавая голова...
Лежа на спине, устремив глаза на потолок, Дима мечтал о чем-то своем, то улыбаясь и беззвучно шевеля губами, то нетерпеливо поглядывая вниз и прислушиваясь к мирному посапыванию Ивана Павловича.
Стоило Ивану Павловичу шевельнуться, как Дима сейчас же поднимал голову с нетерпеливой надеждой - проснется или не проснется? Хоть бы скорей рассвет!
И рассвет наконец наступил.
Едва лишь Иван Павлович приподнялся на локте, чтобы посмотреть через окно на рождающийся ясный день, Дима шепотом спросил:
- Иван Павлович... вы проснулись?
- А ты что не спишь? - так же тихо ответил Иван Павлович.
- Нет, вы скажите, вы в самом деле проснулись?
- Вот чудак... Что же, я во сне с тобой разговариваю?
Свернувшись в черный клубок, Плутон сладко спал под столом. Услышав шепот мальчика, он мягко застучал хвостом по полу, потом тяжело поднялся, потянулся и протяжно зевнул, раскрыв огромную пасть.
- Слушайте... - торопливым, взволнованным шепотом заговорил Дима. Слушайте, Иван Павлович... Я придумал... Честное слово... Это будет замечательно! Вы не знаете Плутона, он страшно умный... Чуть ему покажешь что-нибудь, он сейчас сам все проделает... Его легко научить чему хотите...
- Вот как! - усмехнулся Иван Павлович, принимаясь надевать костюм. - И ветчину ловить в воздухе тоже можно его научить? Ты уже два часа разговариваешь, а так и не сказал, что ты такое замечательное придумал.
- Так я же говорю про скафандр! - в отчаянии от непонятливости Ивана Павловича воскликнул Дима. - Надо Плутона засунуть в него... в скафандр. Неужели вы не понимаете?
- Засунуть? - недоумевающе спросил Иван Павлович.
- А что он там будет делать?
- Будет плавать с нами под водой...
- Уж не думаешь ли ты научить Плутона открывать патронташ и управлять скафандром? - удивился Иван Павлович.
- Да нет же! - горячо заговорил Дима, сползая в одной рубашке на пол. - Не надо открывать! И не надо управлять! Я его потащу на веревке за собой...
- Браво, Дима! - воскликнул майор. - Ты будешь когда-нибудь знаменитым изобретателем. Сдавайтесь, Иван Павлович! Ты, наверное, всю ночь не спал и думал о Плутоне? - обратился майор к Диме.
- Нет, я перед рассветом проснулся.
- Ну, значит, во сне думал, - уверенно заключил майор, докрасна вытираясь влажным полотенцем.
- Гм... Вот выдумщик! - произнес Иван Павлович и, видимо, не желая сразу сдаваться, добавил: - Ладно, надо будет подумать... Ты его сначала научи влезать в скафандр, а там видно будет. А ты подумал, как он там, несчастный, поместится? Куда он денет лапы? А голова? Посмотрите на нее. Ведь это же не голова, а котел! Даже в шлем Дмитрия Александровича она не войдет. Сам погляди.
- Ну, Иван Павлович... - умолял Дима, торопливо натягивая брюки. - Иван Павлович... голубчик... Ну как-нибудь устроим его там... Пожалуйста...
- А может быть, у нас в запасах найдется скафандр большего размера? вмешался Комаров.
- Есть!.. Есть!.. - обрадованно закричал Дима. - Я помню... Я записывал... Там есть нулевой номер, а он больше первого номера, который у Дмитрия Александровича!
- Ну ладно, посмотрим, - закончил разговор Иван Павлович, направляясь к выходу. - А теперь умываться и готовиться к завтраку!
Захватив с собой большую кастрюлю, он отомкнул дверь и выбежал наружу. За ним последовали Комаров и Дима с электрифицированными полотенцами на плечах. Плутон уже весело лаял, носясь огромными прыжками по лагерю.