Страница 15 из 21
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОСЕВЫ
Весеннее солнце припекало, но в большом универсальном магазине, окна которого были затемнены шторами, было прохладно. Инфракрасный сторож1 тихо закрыл за Березиным дверь магазина, не давая выхода наружу прохладному кондиционированному воздуху. Лавров снял берет и вытер лоб. Плотный, краснолицый спутник последовал его примеру. Лицо этого человека было гладко выбрито, под узенькими прищуренными глазами висели припухлые мешочки, как у людей с нездоровым сердцем, но с толстых красных губ не сходила веселая, добродушная улыбка. Глаза его находились в непрерывном движении, они быстро скользили по всему, что встречалось на пути, лишь на мгновение останавливаясь на той или иной детали, и тогда казалось, что этот зоркий фотоаппарат цепко хватает и фиксирует на бесконечной пленке памяти все, на чем останавливается обостренное внимание человека. Это был московский корреспондент иностранных газет Эрик Гоберти. Его статьи и корреспонденции были всегда увлекательны и талантливы. Одни читатели восхищались его работами, другие нападали на него. Уже десять лет Гоберти жил в Стране Советов и следил за ростом и расцветом ее. Каждое достижение Советского Союза, каждый новый интересный завод или электростанция, рекорд советских летчиков или советских хлопководов, открытие советских ученых, каждый новый шаг в развитии страны - все умел он ярко и увлекательно показать в своей очередной корреспонденции и завоевал себе в Советской стране уважение. - Ну, - сказал Лавров, взглянув на часы, - мне нужно в гастрономическое отделение. - В гастрономию и мне, - заявил Гоберти. - Ну что же, пойдемте все, - присоединился Березин. Прошли через фруктовое отделение, потом через отделение мясных и рыбных продуктов. Многие встречные узнавали Лаврова, останавливались, приветствовали его, пожимали ему руки. Гоберти при одной такой остановке случайно взглянул на Березина. Тот криво улыбнулся ему, чуть заметно пожал плечами и отвернулся. Гоберти, недоумевая и силясь что-то понять, продолжал наблюдать. Но Березин спешил вперед, не оглядываясь. Наконец, при одной немного затянувшейся встрече с двумя восторженно настроенными молодыми женщинами, Березин повернулся и с досадой, едва дождавшись их ухода, громко сказал: - Что же ты мешкаешь, Сергей? До сих пор еще не привык к своей славе? - Ладно, ладно, - краснея отвечал Лавров. - Неудобно же обрывать... Гоберти напряженно наблюдал и слушал. Его маленькие серые глазки горели острым любопытством. В гастрономическом отделении Лавров нажал кнопку в столе возле вазы с образцами икры, просунул в щель свою адресную карточку и небольшой квадратный талон. - Странно все-таки, - говорил Гоберти, отбирая себе продукты: - как это в Советском Союзе сохранились еще вещи, за которые нужно расплачиваться! - Их совсем не так много, - возразил Лавров, - лишь наиболее редкие. Некоторые сорта дорогой рыбы, икра, старинные гравюры, геликоптеры. Все это уж не такие предметы первой необходимости и не так их много, чтобы пользоваться ими без некоторых ограничений. Советскую икру, например, весь мир требует. Другой такой не найти. Надо же с вами поделиться. Ну, я бегу, мне еще нужно в художественное отделение. Хочу порыться в гравюрах. До свиданья, господин Гоберти! До свиданья, Николай! Когда же ты навестишь Ирину или меня? - Работы много, Сергей, и своей и, так сказать, твоей, - криво усмехнулся Березин. - Твой ответ на мою статью принес мне много неожиданностей - не скрою, довольно неприятных. Собираю теперь материал для возражений. - Неожиданностей? - пожал плечами Лавров. - Если бы ты, прежде чем печатать свою статью, предварительно поговорил со мной, никаких неожиданностей не было бы. Ведь все мои аргументы - не секрет. Ну, прощай! Заходи... Он помахал рукой и быстро вышел. Оставшиеся некоторое время молчали. Гоберти первый прервал молчание. - Господин Березин, - сказал он, незаметно наблюдая за своим новым знакомым, - вы считаете ответ Лаврова на вашу статью неисчерпывающим? - Далеко нет, господин Гоберти, - ответил Березн, нетерпеливо передернув плечами. - Нужно только хорошо разобраться в ней. Это еще не последнее слово в нашей дискуссии. - Помню, вы что-то писали о теплопроводности... Да, да, припоминаю... о низкой теплопроводности горных пород. Так, кажется? - Да, об этом. - Вы хотели сказать, что эти горные породы, то есть шахты, скоро остынут, перестанут согревать воду Гольфстрима и вся постройка окажется бесполезной? Я верно передаю вашу мысль? - Совершенно верно. - Что же Лавров ответил на это? Березин досадливо пожал плечами и минуту помолчал. - Он рассчитывает, - нехотя начал Березин, - встретить внизу, под дном океана, большие гнезда радиоактивных пород - уран, торий, актинии. Усиленный процесс распада этих элементов доставит шахтам дополнительный источник тепла. Это источник вечный, незатухающий. Березин оживился и, сам того не замечая, говорил с возрастающим увлечением: - Вы понимаете, раньше думали, что внутриземная теплота - это просто остатки солнечного тепла еще с тех времен, когда Земля только отделилась от Солнца. Это, конечно, неправильно. Ученые уже давно подсчитали, что этого запаса тепла хватило бы нашей планета только на двадцать два миллиона лет, а в действительности она существует около трех миллиардов лет. - Ого, разница большая! Так откуда же берется земная теплота? - Из собственных ресурсов планеты - вот откуда! - воскликнул Березин. - Вы понимаете, уран, например, содержится во многих горных породах, а особенно в гранитах. Он постоянно, непрерывно распадается и превращается в другие элементы - тяжелый свинец и легкий газ гелий. А распад и превращение всегда связаны с выделением тепла, с повышением температуры тех горных пород, в которых эти процессы совершаются. - Вот как! И этого достаточно, чтобы обезопасить шахты от остывания? - О да! - воскликнул Березин и, словно спохватившись, потухшим голосом добавил: - То есть так думает Лавров... Но некоторые ученые считают, что залежи радиоактивных пород встретить на глубине не удастся... - Вот как, - задумчиво произнес Гоберти, тихонько барабаня пальцами по столу. - Гм... гм... Я три дня назад вернулся в Москву. Должен вам сказать, что статья ваша произвела фурор в заграничных журналистских кругах. Я слышал, что какая-то французская газета собирается перепечатать ее. - Да? Очень рад... Не знаете ли, какая газета? - Нет, не знаю. Но, во всяком случае, этой статьей очень заинтересовалась. Вам, конечно, известно, что проект Лаврова сильно взбудоражил некоторые круги на Западе? Все прогрессивные круги и печать сразу подняли его на щит. И могу добавить - с большим энтузиазмом. Но я говорю о других кругах. Они взволнованы не меньше, но без внешнего шума. - О ком вы говорите? - Я говорю о некоторых, правда довольно узких деловых кругах. Там меня положительно разрывали на части, надеясь узнать какие-либо подробности о проекте. - В самом деле? Почему бы так? Кажется, именно там достаточно трезвых людей, - с горечью заметил Березин. - Люди там трезвые... трезвее, пожалуй, нигде не найти, но и предусмотрительные. Особенно если они кровно, то есть акциями и дивидендами, связаны с судьбой Суэцкого канала. Березин удивленно поднял глаза. - Об этом я не думал. - А тут есть о чем подумать, - серьезно сказал Гоберти. - Если вы не спешите, посидим здесь, поговорим... Вон в том уголке нам никто не помешает. Мне хотелось бы поговорить с вами. Не скрою от вас, - продолжал он, когда они удобно расположились в уединенном углу зала, среди пышно разросшихся в кадках розовых кустов, - не скрою от вас, что хотя мои личные симпатии полностью на стороне товарища Лаврова и его проекта, но мои корреспонденции являются, в сущности, лишь отражением советской действительности. Проект Лаврова был с восторгом принят общественностью вашей страны. С таким же энтузиазмом приняли его по моим корреспонденциям широкие народные массы за границей. Но я скажу, что проект имеет, к сожалению, не очень много шансов на реализацию... - Почему вы так думаете? - оживившись, спросил Березин. Гоберти минуту помолчал, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника. - Видите ли, - сказал он наконец, - решит дело, как вы сами понимаете, советское правительство. Оно должно будет учесть не только энтузиазм масс, не только производственные, хозяйственные и технические возможности страны, но также и некоторые другие факторы, которые широкая общественность предусмотреть не в состоянии... - Что же это за факторы? - нетерпеливо перебил Березин. - Внешние, - коротко ответил Гоберти. - Интересы некоторых иностранных кругов. Проект затрагивает самые жизненные интересы международного Акционерного общества Суэцкого канала, - продолжал он после минутного молчания, - и это общество кровно заинтересовано в судьбе проекта Лаврова. Ведь если он будет реализован и Северный морской путь будет открыт для безопасной навигации в течение круглого года, то это убьет Суэцкий канал! Я полагаю, что эти круги предпримут попытку тем или иным путем оказать давление на советское правительство, чтобы устранить эту угрозу дивидендам акционеров общества Суэцкого канала. - М-да! Пожалуй, вы правы, - задумчиво ответил Березин. - Видите, - рассмеялся Гоберти, не спуская с него пристального взгляда, видите, на каких невидимых нитях висят и слава и жизненные успехи вашего друга. Березин исподлобья бросил на Гоберти быстрый взгляд, но ничего не ответил. - Не в этом, конечно, дело, - добродушно продолжал Гоберти. - Дело в том, что если вы боретесь против проекта Лаврова из соображений, разумеется, патриотических, то кое-кто за границей, несомненно, сочувствует вам в этом. Вот почему там проявили такой интерес к вашей статье, направленной против проекта. Кстати, когда вы думаете изготовить ваш ответ на возражения Лаврова? - Примерно через декаду, - медленно и угрюмо ответил Березин, не поднимая головы. - Хотите, я передам вашу новую статью в свою газету? - спросил Гоберти. Это докажет беспристрастие редакции, если после моих восторженных корреспонденции будет помещена ваша статья. Я уверен, что она несомненно будет иметь большое влияние на мировое общественное мнение. Березин не сразу ответил. - Если в вашу газету... - нерешительно сказал он наконец. - Что ж... надо подумать... Газета дружественная. - Это было бы замечательно! Кстати, я тоже через декаду отправляю свою корреспонденцию о назначении правительственной комиссии по проекту Лаврова. Вы, кажется, включены в эту комиссию как один из самых серьезных его оппонентов? - Да. Но имейте в виду: если я дам статью, то только при условии, что она пойдет без подписи. - Простите, - замявшись, сказал Гоберти, - но ваша подпись должна быть под статьей... Иначе редакция может не поверить, что она принадлежит именно вашему перу. - Ну хорошо! Оригинал я подпишу, но в печати статья должна появиться анонимно. - Это, конечно, ваше право. Значит, договорились? - весело сказал Гоберти вставая. Выйдя на улицу, новые друзья очутились под тенистыми кронами кленов и платанов. Березин нес букет свежих цветов, Гоберти - свои пакеты и коробки. Множество бесшумных электромобилей разнообразных форм и окрасок, одноместных и двухместных злектроциклов быстро мчались вверх и вниз по улице. По-весеннему празднично одетые люди заполняли тротуары; высоко в воздухе носились стаями аэромобили, геликоптеры и орнитоптеры; они то взмывали с крыш окружающих зданий, то садились на них. Гоберти и Березин, погруженные каждый в свои мысли, изредка перебрасываясь словами, спустились к площади. Навстречу им по подъему двигался эскалатор, переполненный людьми. Площадь была большая, овальная, окруженная высокими зданиями. В центре на зеленом острове газонов, среди струй кольцевого фонтана, высился бронзовый памятник знаменитому русскому ученому Ломоносову. Свернув с улицы на площадь Ломоносова, Гоберти и Березин вышли в подъезд первого дома и по мягко освещенной лестнице-эскалатору спустился в огромный, залитый светом подземный зал. В центральной части между двумя рядами колонн, слепо поблескивая матовыми поляризованными стеклами1 фар и кабин, стояли в ряд заснувшие электромобили. По сторонам вытянулись одноместные и двухместные электроциклы с открытыми сиденьями вроде кресел. Среди машин бродили люди и, выбрав подходящую, уезжали. Гоберти и Бере-зин остановились у четырехместного электромобиля с прозрачной верхней частью кузова. Березин сел за рулевую баранку. Машина медленно, с чуть слышным певучим гудением электромотора прошла по подъемному тоннелю. Впереди показалось широкое пятно света - выход на улицу. - Вам куда, господин Гоберти? - спросил Березин, осторожно выводя машину на стеклянною мостовую. - Мне недалеко, на Клязьму. Хочу навестить приятеля, поудить, кстати, рыбу и отдохнуть возле воды. А вам? - Гораздо ближе, на Москву-реку, Фрунзенская набережная. - С букетом? - добродушно усмехнулся Гоберти. - Как видите... - Эх, молодежь! - с грустной завистью вздохнул Гоберти. - Вся жизнь ваша как букет. - Не всегда, к сожалению, - проговорил угрюмо Березин. - В букетах попадаются и цветы с шипами. - Розы, например?! - заметил Гоберти, искоса прищуренными глазами посмотрев на своего спутника. - Чаще всего... Вы не возражаете, если мы раньше поедем на набережную и там я передам вам машину? - Пожалуйста, мне не к спеху... Вам не кажется, что в кабине немного душно? - Да, солнце припекает. Прибавьте прохлады. Рычажок кондиционного аппарата возле вас. Машина неслышно мчалась. Бежали мимо широкие улицы, обсаженные рядами тенистых деревьев, тротуары с пестрым потоком людей. Мелькали освещенные тоннели под перекрестками, проносились мимо зеленые острова садов и скверов, площади с ровными, как ковер, газонами и фонтанами, окутанными сверкающей пылью. Гоберти и Березин молчали. Еще через десять минут, у полукруглого, окаймленного колоннами подъезда на гранитной набережной Москвы-реки, Березин простился со своим спутником. С плохо скрываемым волнением, чувствуя себя словно перед решительным сражением, он начал поднисаться по эскалатору к Ирине... ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ