Страница 9 из 127
О, королева-мать не упускала ни одного случая подчеркнуть, что власть пока еще в ее руках, хотя король Людовик был уже объявлен имеющим право голоса при решении государственных дел. Недаром же она всем пожертвовала для достижения своих честолюбивых замыслов.
Нарядные гости низко поклонились королю, вошедшему под руку с Анной Австрийской, и все признали, что молодая королева была очаровательной и олицетворяла собой истинную женственность. Но в глубине зала, возле приглашенного на вечер Каноника, стоял юноша, испытывавший к ней нечто большее. В этот день он уже второй раз видел молоденькую королеву, этот прелестный южный бутон, и готов был упасть перед ней на колени и целовать край ее платья.
Каноник заметил восторг молодого человека по его сияющему лицу.
— Наша юная королева действительно очень хороша, — тихо сказал он. — Вы, кажется, приехали в Париж вместе с королевским свадебным поездом, виконт д'Альби?
— Несколькими днями позже, — машинально отвечал виконт, не сводя глаз с Анны Австрийской, любезно разговаривавшей с окружавшими ее дамами.
— Вы из Беарна, значит, имели случай видеть королеву до свадьбы?
— Как же, — отвечал Этьен д'Альби, — в первый раз я увидел ее величество в По, где граф де Люинь приветствовал ее от имени короля, чтобы сопровождать в Бордо для бракосочетания. О, это были незабываемые для моего родного города дни!
— А теперь хотите остаться в Париже?
— Я думаю поступить в мушкетеры и добиться славы, — отвечал молодой беарнец.
Глаза его сверкали. Ему было лет двадцать с небольшим. Мужественная высокая фигура и свежий цвет лица свидетельствовали, что он еще был не знаком с шумной, бурной жизнью больших городов. Маленькие черные усы красиво оттеняли губы, темные глаза смотрели открыто и прямодушно.
— Так мы будем с вами товарищами, виконт, — сказал с улыбкой Каноник.
— Почту за честь и удовольствие быть вашим товарищем, граф Фернезе, — отвечал Этьен д'Альби.
Разговор прервался громкими звуками рожков. В зал входила королева-мать. В ее свите были маркиза де Вернейль, верная ученица и шпионка Элеоноры, гладко выбритый подвижный маркиз де Шале и важный Арман Ришелье, которому Кончини дал место на государственной службе, а Мария Медичи сделала его своим милостынераздавателем.
Мария Медичи была в палевом атласном платье, длинный шлейф которого несли два пажа. Несмотря на свои сорок два года, она все еще была прежней величественной красавицей. Лицо ее выражало лишь гордость и холодность, а улыбка на нем появлялась лишь для того, чтобы показать, что при всем своем могуществе она может быть любезной и милостивой.
Элеонора и ее муж встретили Людовика и Анну Австрийскую на верхней ступени лестницы, а для встречи Марии Медичи сошли вниз, потому что она была настоящей королевой, управляющей от имени Людовика XIII. Он охотно возлагал на нее заботы и тяготы правления, занимаясь в основном охотой или предаваясь уединению. Мать дала ему прелестную молоденькую жену, стараясь окружить его всевозможными развлечениями, чтобы отлучить от управления государством.
Мария Медичи холодно ответила на поклон сына, поцеловавшего ей руку, и слегка прикоснулась губами ко лбу поклонившейся ей Анны Австрийской.
Граф де Люинь, скрестив руки на груди, стоял поодаль у одной из ниш и, нахмурясь, смотрел на эту сцену. Любимец молодого короля тоже жаждал власти и ждал только времени, когда Людовик XIII сам возьмется за управление государством и откажется от услуг ненавистного Кончини. Де Люинь терпеть не мог маршала и его жену, но видел, что еще не настал час их свержения.
Пока Мария Медичи благосклонно разговаривала с Людовиком и Анной Австрийской, маршал подошел к виконту д'Альби, которого отец в письме горячо поручал его покровительству.
— В мушкетерском полку нет ни одной вакансии, любезный виконт, — сказал ему Кончини, — но вы мне нравитесь, и я хотел бы показать вашему почтенному отцу, что такие услуги, которые он оказал Франции на войне, не забываются Двором. Пойдемте со мной к ее величеству королеве-матери. Я устрою для вас аудиенцию, которая устранит всякие затруднения на вашем пути. Представители самых старинных фамилий добиваются чести служить в королевских мушкетерах. Надеюсь, что в вас я буду иметь особенно достойного и преданного мне офицера.
— Постараюсь всеми силами доказать мою признательность за вашу доброту, — отвечал Этьен.
Через минуту он стоял перед королевой-матерью и Анной Австрийской. Молоденькая королева, по-видимому, узнала его, и ее прелестное личико озарилось улыбкой.
— Маркиз, вероятно, хочет воспользоваться случаем представить нам кого-нибудь из своих гостей, заслуживших его особенное расположение, — сказала Мария Медичи, обращаясь частью к Анне Австрийской, частью к Кончини.
— Ваши величества без сомнения помнят почтенного графа д'Альби, отличившегося многими геройскими подвигами при его величестве покойном короле, — сказал маршал. — Смею представить сына его, виконта д'Альби!
— Я помню вашего отца, — отвечала Мария Медичи. — Он, я слышала, приехал в Париж с его величеством покойным королем из Беарна и всегда был ему верен. Жив еще ваш отец?
— Он уже стар и слаб и не выезжает из своего имения в По, — отвечал Этьен, твердо выдерживая пытливый взгляд королевы-матери. Я должен заменить его и в свою очередь заслужить славу, которой удостоились мои предки.
— Вы имеете надежного ходатая в лице маршала, виконт, с чего же вы хотите начать свою карьеру?
— Я повторю просьбу, с которой несколько недель тому обращался к ее величеству королеве: принять меня в мушкетерский полк, — смело отвечал Этьен, скромно взглянув при этом на Анну Австрийскую.
— Я обещала виконту исполнить его просьбу, ваше величество, — сказала молодая королева. — Это первая моя просьба к вам. Виконт и еще несколько дворян встретили меня в По в качестве представителей прекрасного Беарна. Он стал победителем в турнире, данном в мою честь, и, получив этим право на исполнение какого-либо желания, просил меня о том, что сейчас повторил вам.
— Мы очень рады, что можем исполнить его желание, — отвечала Мария Медичи. — Вы заручились отличными ходатаями, виконт, и получите то, чего желаете. Маршал пришлет вам завтра с капитаном мушкетеров шпагу и зачислит вас на службу при Луврском дворце. Это быстро выдвинет вас вперед. Желаем вам счастья, виконт, и надеемся найти в вас храброго и верного офицера, когда нам понадобятся ваши услуги.
Этьен был в восхищении и поклонился сначала королевам, потом Кончини. Он видел, что перед ним действительно откроется блестящая карьера, если, следуя советам отца, он всегда будет оставаться благородным человеком и аккуратным исполнителем в делах службы.
Элеонора Галигай проводила королеву-мать и Анну Австрийскую в ротонду маршала, где стояло несколько тронов, а принц Конде, утомленный шумом, вошел в одну из ниш отдохнуть после духоты большого зала и сел на низенький диван у тонкой стены, отделявшей эту нишу от соседней.
Принц следил глазами за королем, который в это время проходил мимо со Сюлли. Вдруг он услышал голоса, доносившиеся из ниши рядом, и упомянутое кем-то имя Равальяка. Принц приподнялся и стал вслушиваться.
Кто смел упоминать имя преступника здесь, во дворце, когда настрого было запрещено называть даже улицу, на которой совершилось злодейство?
— Вы помните, герцог, что после смерти старого привратника один только патер Лаврентий знал тайну исповеди убийцы, но затем он внезапно скрылся из Парижа? — говорил женский голос.
— Я больше знаю, маркиза, — раздался другой осторожный голос, но все-таки настолько отчетливый, что принц ясно расслышал каждое слово. — Известный вам лакей маркиза д'Анкра, флорентиец, его зовут, кажется, Антонио, тогда еще сообщил, что патер, собираясь сесть на корабль в Гавре, случайно упал с моста в воду.
— Антонио опоздал на пять лет, герцог, его вероятно обмануло сходство: утонул совсем другой монах. Маркиз де Шале говорит, что вчера около полудня, возвращаясь в Лувр с прогулки за городом, он встретил патера Лаврентия на улице де ла Тур!