Страница 60 из 66
- Что это такое?! - возмущенно заржала кобылка голосом Анны Сергеевны. Что вы себе позволяете! А ну немедленно верните меня в прежний вид!
- Это противоречит естественному биологическому состоянию организма, авторитетно добавил жеребец-Каширский.
- Да ну что вы, - добродушно откликнулся Херклафф. - Все будет зер гут. Я вас обязуюсь прилично кормить, давать овес и сено.
С этими словами, не обращая внимания на нецензурное ржание Анны Сергеевны, Херклафф ловко запряг лошадей. Каширский лишь обреченно вздыхал - он понимал, что это еще не самый худший исход их похождений в Новой Ютландии. Видимо, к этим же выводам пришла и Глухарева - во всяком случае, продолжая по привычке браниться, она не предпринимала никаких попыток хотя бы лягнуть своего нового хозяина.
Херклафф ласково потрепал Каширского за густую гриву, похлопал Анну Сергеевну по крепкому крупу и влез в карету. Лошади сначала медленно, а потом все увереннее понесли карету по дороге. И долго еще окрестные болота оглашало резвое ржание, в котором то и дело проскальзывали словечки, которые в книгах и газетах "нашего" мира обычно заменяют многоточиями, а в телепередачах - разными заглушающими звуками.
***
После того как корчму покинули сначала рыцари, а потом и поэты, там вновь стало по-всегдашнему тихо и сумрачно. Леший за стойкой привычно-ненужно протирал посуду, а водяной молча потягивал из кувшина болотную водицу.
- Ну вот, еще кружку выпью и пойду, - нарушил он гнетущую тишину. Леший в ответ лишь буркнул нечто невразумительное.
Рука водяного привычно потянулась к кувшину, но замерла на полпути: со стороны двери донесся чуть слышный стук.
- Сильнее стучите! - крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею - уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила.
- Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, - сказал Василий, заметив некоторое замешательство.
- Горницы готовы, - привычно откликнулся леший. - Что будете ужинать?
- Все равно что, лишь бы побольше, - распорядился Дубов. - И попить чего-нибудь горячего.
- Только не горячительного, - уточнил Иван-царевич.
- Ну, ради такого случая можно и винца испить, - с улыбкой возразил боярин Василий. - Правда, в меру...
Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять.
- Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, - все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. - Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него...
- Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? - задал Дубов профессиональный вопрос.
- О, это случилось в прошлом году в Москве, - охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. - А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах.
- Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? - спросил Иван.
- Да-да, разумеется! - вновь оживилась Наталья Кирилловна. - И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера...
- Как, вы и с Жуковским были знакомы? - удивился Дубов.
- Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: "Наталья Кирилловна, рассудите наш спор..." Баронесса вздохнула. - В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности...
Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова - Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная.
Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель - ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе - бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос.
- Господин Грендель! - радостно окликнул его боярин Василий. - Какими судьбами?
- А? Что? - заозирался Грендель. - О господи, где это я?
- В корчме, вестимо, - сообщил водяной.
- Зачем я здесь? - задался Грендель новым вопросом. - Ведь я шел... Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок!
- Эка хватил, батюшка! - проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской. Замок-то королевский уж взят.
- Ну вот, опять я опоздал, - пригорюнился поэт, присев за стол.
- Это бывает, - ласково заметила Наталья Кирилловна. - Помните, как у Александра Сергеича Грибоедова - "Шел в комнату, попал в другую".
- Вы и Грибоедова знавали? - живо заинтересовался Иван Покровский.
- Неоднократно видела его прямо как вас теперь, - радостно закивала баронесса. - Он даже играл на фортепьянах свой вальс и спрашивал моего мнения. Погодите, да вот этот. - Наталья Кирилловна довольно приятным голосом напела знаменитый вальс Грибоедова. - Знаете, ведь цензура не пропустила его комедию к постановке на театре, и мы собирались устроить любительский спектакль. Представьте, я должна была играть Хлестову: "Не мастерица я полки-то различать..." Государь отправил Александра Сергеича с дипломатической миссией в Персию, и вот, будучи проездом в Тифлисе, он безумно влюбился в тамошнюю первую красавицу Нину Чавчавадзе и сделал ей предложение! Такая романтическая история... Я так хотела бы, чтобы они жили долго и счастливо и чтобы Александр Сергеич порадовал нас новыми, не менее гениальными произведениями.