Собачьи радости (Избранное)

Невольно начинаете обходить зеркала. По латыни диагноз - зеркалобоязнь. Вчера еще после ночи с женщиной - на щеках румянец! И вдруг по утренним складкам лица можно вычислить то, что вам снилось. С каждым днем кожи становится все больше и больше. Или вас все меньше и меньше.

Как же бороться с неожиданной старостью? Люди пытаются натянуть кожу, стянув попку и личико, вставить новые зубы, глаза, волосы, сесть на диету, во всем себе отказать. В итоге продлевают мучения старости, а финал, царствие вам небесное, одинаковый.

А если готовиться к старости загодя? Чтобы она не застала врасплох? Чем раньше начнете стареть, тем процесс безболезненней.

Дамы и господа! Старейте заблаговременно!

Конечно, тяжело с утра задыхаться, когда тебе тридцать пять! А вы постепенно. Работайте над собой, работайте! Прошли метров сто, к стеночке прислонились, задышали глубоко и неровно. Уже через месяц собьете дыхание, овладеете в совершенстве одышкой. Настройтесь на философский старческий лад: зачем бежать, когда можно идти? Лучше чем идти только стоять. А постояв, почему бы не лечь? Из физики помните? Любое тело стремится занять устойчивое положение - лечь пластом.

Следите за походкой - тяните ножку, шаркайте, господа! Поначалу, правда, звук мерзкий, но постепенно привыкните, вслушайтесь: ш-ш-ш... Чем не морской прибой? Кто никуда не спешит, тот никогда не опоздает.

Старикам нельзя есть соленого, сладкого, вкусного. А чем больше нельзя, тем сильней хочется. Селедочка с луком снится как ананас в сметане. Но врач сказал вам: нельзя! Мало того, что организм на голодном пайке, так еще от злости желчь вырабатывается, бьет ключом! Отчего старики желчные? Оттого, что ничего нельзя, а хочется! По нашей методике надо от всего отказаться заранее, пусть врачи локти кусают - им отнять у вас нечего!

Дамы и господа! Не хочется бередить, но когда мужчина после пятидесяти внезапно заглохнет в постели - это горе, поверьте, не одного человека. Причем, согласитесь, конфуз. Вчера еще вытворял чудеса, а тут фальстарт за фальстартом! Кое-кто из настоящих мужчин к утру вешался. Если вы человек предусмотрительный, не разумно ли завязать с этим делом заблаговременно? Нет, не в пять лет, а, скажем, в тридцать! Лишите ли вы при этом себя удовольствия? Безусловно. Но зато не грозит боль утраты. Взвесьте все за и против! Что хуже: известись, потеряв, или не тужить, не имея?!

Морщинки! О, эти первые ласточки старости, прочертят лицо, никакой крем и массаж их не скроет. Особенно переживают дамы. Было наливное яблочко, стало печеное. Морщитесь загодя. Щурьтесь, кривитесь, жмурьтесь на все подряд. Благо жизнь наша для этого только и создана.

Короче, кто мудр с ранних лет, живет не сегодняшним днем, а в упор смотрит в будущее, тот старости не боится. Потирая ручки, он ее ждет. Гарантирую, в пятьдесят у вас будут те же болезни, как у тех, кто ни в чем себе не отказывал. Но зато у них все неприятности впереди, а у вас они сзади. Окружающие будут думать, что вам где-то под семьдесят, а вам всего сорок пять! Ловко вы их обманули! Поверьте: жизнь пройдет безболезненно, вы даже ее не почувствуете!

Фонограмма

- Простите, кого хороните?

- И не говорите! Сергея Дубинина! Художник. Сорок пять лет и вдруг ни с того, ни с сего - бац! Такое горе!

- Примите соболезнования. Простите, я могу обратиться с просьбой?

- Сейчас? Тут?

- Вы не поняли. Плачьте, убивайтесь, ни в чем себе не отказывайте! Нам бы подснять несколько крупных планов и звук.

- Не понял...

- Я корреспондент телевидения. Вот удостоверение. Левее от нас... Не оборачивайтесь. Хоронят Кувалдышева из мэрии, ну вы знаете...

- А при чем тут мы?

- Вечером по ЦТ репортаж с похорон. Человек столько сделал для города, но много официальных лиц, поэтому ни воплей, ни слез. Сухо, не по-людски.

- Так чем могу помочь?

- Надо показать, что для города это большая потеря, понимаете? А когда зрители видят - у гроба убиваются, всем ясно - хороший человек. Если нет - член Политбюро. Поэтому я бы хотел в похороны Кувалдышева вставить несколько крупных планов ваших похорон, вон у вас что творится! Конец света!

- Не понял. Плачем мы, а в гробу тот. Кто из них умер?

- Оба! Но телезрители увидят, как люди переживают потерю Кувалдышева.

- То есть, в гробу наш Сережа, а мы рыдаем, потому что умер Кувалдышев?

- Да нет, вы своим потом объясните. На экране будет несколько кадров, где вы не можете пережить потерю Кувалдышева. А на самом деле вы плачете как будто над своим горем.

- Что значит, "как будто"?

- Оговорился. Я же не прошу вас отойти от своего гроба, подойти к соседнему! Просто несколько крупных планов. Слушайте, это, наверно, вдова. Третий раз в обморок лицом в грязь. Великолепно! Такой кадр пропадает!

- Слушайте, вы в своем уме! Мы что, плакальщики, рыдать на чужих похоронах?! Все знают, что мы хороним Сережу, и вдруг вечером по телевизору вдова увидит, что, оказывается, она хоронила не мужа, а Кувалдышева!

- Согласитесь, лучше рыдать на похоронах чужого мужа, чем своего.

- Но умер-то ее муж!

- И слава Богу! Я прошу только об одном - дайте подснять крупно ваше горе! Вы же не прикидываетесь?

- Нет.

- Все честно: вы плачете, вас снимают.

- Но вы хотите, чтобы мы рыдали над Кувалдышевым!

- Мне на него вообще плевать! Но меня просили показать, какое горе!

- Ну так и снимайте их горе.

- Разве это горе? Лица официальные, как на собрании. Вы бы хотели, чтобы над вашим гробом стояли с такими физиономиями?

- Я не умер!

- Конечно. Когда видишь такие постные рожи, умирать не хочется! Так мы договорились?

- Отстаньте! Задурили голову. На душе было так тяжело, теперь черте что! Никаких крупных планов! Кувалдышев там, мы тут. У каждого своя компания!

- Вон у вас женщина ревет белугой! Какой звук! Кто она?

- Мать покойного!

- Ах как она... Ладно, иду вам навстречу. Запишем только звук. Лица их, звук ваш. По звуку никто не узнает, кто над кем рыдал. Давайте прикреплю микрофон. Бегите, а то у ваших слезы кончатся!

- Какой вы... Ничего святого!

- Работа такая.

- ...А когда репортаж?

- Сегодня где-то в 22.45 по второй программе.