Страница 15 из 34
– А какие игры выгодны для игрока?
– Точно ответить трудно. В США, например, выгодной игрой считается блэкджек. В России это может быть и рулетка, и покер, и крэпс – все зависит от правил конкретной игры в конкретном казино. Профессиональный игрок индивидуально решает, какая игра в данный момент для него предпочтительна. При этом учитываются такие моменты, как ставка (чем больше возможная ставка, тем игрок больше выигрывает: если игра очень хороша, но максимальная ставка 10 рублей – кто в нее будет играть, разве что студенты), риск (отношение среднего выигрыша/проигрыша к общей сумме ставок, что позволяет оценить и сравнить между собой различные игры на предмет их выгоды) или розыгрыш (можно играть в отрицательную рулетку для того, чтобы получить разыгрываемый денежный приз). В общем, выгодна та игра, где перевес выше.
Pro et contra :
Конкуренты из Неандерталя
Не кажется ли странным, что на свете множество человекообразных видов среди обезьян и только один «венец творенья» – человек? Почему бы Природе не иметь два или три венца, которые могли бы совершенствоваться, конкурируя друг с другом? Ответ естествен: потому что эта долгая много ступенчатая конкуренция животных рода Homo уже состоялась и завершилась уверенной победой одного-единственного подвида, Homo sapiens sapiens. То есть – нашей победой. А ведь все могло сложиться иначе. Например, если бы «гонку» выиграли неандертальцы, самые сильные наши соперники в борьбе за планету Земля.
Неандертальцы изобретательно охотились, умело приноравливались к изменчивой среде, пережили ледниковый период и, возможно, даже передали нашим прямым предкам – кроманьонцам – основы своей социальной организации. Возможно, мы даже состоим с ними в кровном родстве, хотя на этот вопрос и новейшие генетические исследования не дают точного ответа. О неандертальцах известно многое благодаря большому числу находок по всей Евразии и реконструкциям археологов. Давайте перенесемся в эпоху последнего оледенения и попробуем представить себе жизнь наших далеких сородичей.
До начала нашей эры остается 28 тысяч лет. Каменный век постепенно завершается, но ледник еще прочно занимает свои позиции – от полюса на юг почти до 50-й параллели в Европе.
В Азии же льды лежат не сплошным покровом, но пятнами «сползая» в долины с горных отрогов. Окаймляет их тундра, переходящая в сухую и холодную степь с изобильной растительностью и перелесками.
Не похоже на райские кущи. Но на всем этом свободном от ледника пространстве пульсирует жизнь.
Зимы ледникового периода стояли хотя и морозные, но малоснежные, и травоядные могли прокормить себя в любое время года. Следовательно, было кем питаться и настоящим хищникам, и более высокоразвитым охотникам вроде предков современных людей или наших героев неандертальцев.
Почему «неандертальцы»?
В1856 году в долине Неандерталь близ Дюссельдорфа рабочие нашли в карьере необычный скелет. Сначала его приняли за останки пещерного медведя, которые часто попадаются в тех краях. Но учитель местной школы опознал их как человеческие и отправил находку в музей. Научная общественность долго не желала признавать, что скелет принадлежит древнему человеку, одни считали его кельтским, другие – даже принадлежащим казаку, погибшему во время Заграничного похода русской армии 1813—1814 годов. По крайней точке зрения профессора Рудольфа Вирхова, речь шла о костях обычного человека, видоизмененных тяжелой болезнью. Лишь в 1863 году английский антрополог Уильям Кинг установил большую древность этой находки и дал ей имя Homo neanderthalensis – Человек неандертальский.
Как это могло быть…
Из этой прохладной и сырой тундровой долины в тянь-шаньских предгорьях до края Белой Ледяной границы на склонах хребта – не более дня пути, и весь этот путь сплошь зарос травянистой ивой (пять-шесть сантиметров высоты, не больше). Только кое-где цветки ромашки создают примитивный узор на его однообразном фоне. Мутный талый ручей пробивает желобок сквозь низкорослые «дебри». По его берегам разбросаны мхи, лишайники и карликовые березы – они тоже едва поднимаются над землей.
К обширной сухой площадке на вершине холма ведет узкая тропа. Там горит костер, но кругом так холодно, что коренастому неандертальцу с устрашающими челюстями, покатым лбом и удлиненным как большое яйцо затылком все равно приходится кутаться в какую-то грязноватую шкуру.
Через несколько минут это существо встает, и, несмотря на сильную сутулость, видно, как оно невысоко – чуть выше полутора метров от ступней до затылка. Ходьба дается ему с трудом – минувшей зимой неандерталец поскользнулся на каменистых осыпях и сломал ногу. К счастью, удалось доползти до дома-пещеры. Там он отлежался, кости кое-как срослись, но нога стала ощутимо короче. Среди охотников хромому нечего ловить. Пришлось, по общему согласию, перейти на «должность» круглосуточного кострового. Люди умеют высекать огонь, но дело это очень хлопотное. С кремнями возиться неудобно. Легче поддерживать постоянный костер – днем и ночью, месяцами и годами.
Вернее, даже несколько костров, считая те, что внутри пещеры. Возле одного, в глубине, племя располагается на ночлег, другой – у самого входа – отпугивает четвероногих врагов и по принципу современной «тепловой завесы» задерживает проникновение морозного воздуха. Конечно, эти «вечные огни» создают вечные неудобства – дым ест глаза, коптит каменные, ничем не завешенные стены. Да и от холода лишь немного помогает – в пещере все равно промозгло, так что большинство ее обитателей страдает артритом.
В углублении у одной из стен сложены общего пользования каменные ножи и скребки разной формы. Отдельно – дубины, предметы первейшей неандертальской необходимости, универсальные зубо– и когтезаменители. Выделывать их долго и сложно, пожалуй, даже сложнее, чем разжечь костер. Особенно это касается деревянных орудий – таких в пещере всего два, остальные выделаны из крупных костей, и племя бережно носит их с собой во всех скитаниях.
Прошлой весной племя жило в степи на реке. Там не было пещер, зато росли настоящие деревья, и люди строили шатры из толстых веток, костей и шкур. Пищи тоже хватало – по широкому травяному морю бродили стада оленей, туров и сайгаков. Правда, без счета водилисьи хищники: волки, гиены и львы, но они не обращали голодного взгляда на неандертальцев – зачем, когда лучшей еды столько.
В племени тогда было много взрослых мужчин, которые легко справлялись с любой жертвой. Они отсекали ее от стада и направляли в заранее приготовленную ловушку – охотились слаженно. А Старик, самый опытный из всех, знал повадки всех животных, умел читать все следы и, если требовалось, мог разъяснить, что непонятно, молодым – без лишних слов.
Лишних слов и не было у неандертальцев – отсутствие «человеческого» подбородочного выступа на нижней челюсти не позволяло им хорошо говорить. Язык их так и остался довольно примитивным. Знали «слова» для обозначения необходимых действий, зверей и вещей, но вечерами у костра никто не делился давними воспоминаниями, никто не рассказывал детям сказок, слышанных когда-то от отца и деда. Да и мало кто представлял себе, кто такой дед и как он выглядел. Неандертальский век длился чуть больше 20 лет, а многие погибали еще раньше от ран, болезней или случайных несчастий. И племя дорожило всяким, кто умудрился продержаться на свете дольше прочих, дорожили каждой особью – носительницей бесценного опыта Выживания. Старых и увечных не убивали, кормили.
Съедобных трав и корений природа мало рожала в те холодные времена. Людям еще не пришло в голову одомашнить кого-нибудь из рогатых соседей по степи, а потому не имели и молока – кроме того, что пили в младенчестве из материнской груди. Полагались большей частью на охоту. Каждый день неандертальцы умерщвляли и ели всяких растительноядных, каких встречали вокруг: и сусликов, и зубров, и мамонтов, и пещерных медведей (тоже вегетарианцев).