Вернуть вчера

Тяжело скользя намагниченными подошвами сапог скафандра по палубе, я подошел к рации. Вернее, к тому месту, где она прежде находилась. От нее осталось лишь странным образом расплющенное основание с торчащими во все стороны обломками металлического корпуса. Рядом в полу зияла пробоина должно быть, именно через нее и улетучился воздух из кают экипажа.

Передатчики не взрываются.

Однако, данный экземпляр оказался исключением.

- Джонни!

- Ну тут я, тут, - отозвался я. - Отсек управления разнесен в клочья. Никто не выжил.

- А каюты экипажа?

- Пробоина в обшивке. Там тоже никто не уцелел.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что знаю.

(Аварии подобного рода случаются в космосе довольно часто; однако выжить в них удается единицам.)

Сквозь выбитые иллюминаторы я глядел на зловещий белый шар. Он стал больше, заметно увеличившись в размерах всего за каких-то несколько минут, проведенных мной в отсеке управления. Он стал гораздо больше. Теперь он был слишком большим. Я попытался припомнить, что именно капитан говорил за ужином; тогда он снисходительно поведал мне, когда именно по расписанию должен был произойти разворот. Скорее всего, момент разворота мы уже пропустили; однако, в то же время после аварии и ускорение стало заметно меньше. Но была ли это просто авария? Я снова с сомнение поглядел на то, что осталось от передатчика.

Нужно было что-то предпринять, и действовать как можно быстрее. Это было очевидно. Но что делать? И как?

Я вспомнил самые последние учения, в которых мне довелось поучаствовать в составе Резерва. Они состояли из прохождения курса выживания в нештатных ситуациях и действий при посадке подбитого боевого корабля, отсек управления которого разрушен вражескими снарядами, осуществляемой на поверхность предположительно дружественной планеты. Честно говоря, это был курс пилотирования на тренажере. И по завершении сеанса работы в кресле воображаемого пилота, меня не покидало ощущение, что я внес свою весомую лепту в дело разрушения корабля, с успехом довершив то, что было начато вражеской артиллерией, а экзаминатор не сказал ничего обнадеживающего, чтобы смогло развеять эти мои сомнения. И все же, должен же быть какой-то выход...

Я занял кресло командира экипажа и пристегнулся, после чего нажал на кнопку "ВЫДВИЖЕНИЕ ПЕРИСКОПА". Металлизированная ткань скафандра передавала малейшие звуки, отзывавшиеся щелканием в наушниках рации. Экран перископа он треснул, но все же уцелел - внезапно ожил, отображая панораму звездного неба, в самом центре которой возникла темная сфера, усеянная огоньками городов.

Что ж, неплохо для начала.

Я взглянул на гироскоп. Это была хорошо знакомая мне модель прозрачный шар, в котором плавала модель корабля, острое основание которого почти касалось разметки, нанесенной на стекло изнутри. Два колесика управления были устроены с тем расчетом, чтобы ими мог манипулировать человек, облаченный в скафандр; и тем не менее, конструкция оказалась крайне неудобной. В конце концов мне все же удалось развернуть корабль на сто восемьдесят градусов. Я нажал кнопку и замер в ожидании. Ничего не произошло. Отраженное изображение Каринтии по-прежнему висело в самом центре экрана перископа.

- Анна, - сказал я.

- Слушаю, Джонни.

- Вам там лучше покрепче пристегнуться к чему-нибудь. Я собираюсь включить двигатели поворота.

Через несколько секунд она доложила.

- Все готово.

Я нажал на другую кнопку. Ничего не произошло. Хотя честно говоря, я был бы даже удивлен, если бы на сей раз все вышло так, как надо. Неспособность корабля должным образом реагировать на манипуляции пилота было лишним подтверждением того, о чем безмолвно свидетельствовал погасший пульт управления. Очевидно, отлетевший от передатчика обломок повредил, а то и вовсе перерезал главный кабель. И единственный уцелевший участок цепи оказался связан с механизмом управления перископом.

Итак, подумал я, в моем распоряжении имеется по крайней мере перископ - это раз. И еще высотомер - это два.

Мой взгляд задержался на этом примитивном, исключительно механическом приборе - пружинка, стрелка, шкала. Конечно, невесть какое ценное приобретение, но все же лучше, чем ничего.

- Анна, - сказал я.

- Да? - с готовностью откликнулась она. - Ты, кажется, собирался задействовать двигатели поворота.

- Я это сделаю обязательно, если твой приятель, со своей стороны, сумеет запустить их в соответствии с моими инструкциями. Спроси там у него, возможен ли такой вариант, а также сможет ли он сделать то же самое с гироскопом.

Наступила долгая пауза, а потом:

- Говорит, что сможет.

- Хорошо.

Тут я вспомнил о том, что мне при этом еще нужно будет каким-то образом дышать, а я до сих пор не знаю, хватит ли воздуха, находящегося в баллонах моего скафандра, до посадки. Я поднял глаза, изогнул шею и взглянул на датчик, укрепленный на внутренней стороне моего шлема. То, что я увидел, совершенно не обнадеживало. Тогда я отсегнул ремни и направился к шкафу, в котором оказалось еще три скафандра. Все три костюма оказались основательно повреждены, но к моей огромной радости, баллоны с воздухом оказались в целости и сохранности и к тому же целиком заполненными. Я отсоединил их и уложил в кресло старпома, пристегнув на всякий случай ремнем. Сам я снова занял командирское место.

- Активировать гироскоп, - приказал я.

- Активировать гироскоп, - эхом отдальсь в наушниках. И затем: Гироскоп активирован.

- Развернуть корабль вправо по короткой оси.

- Развернуть корабль вправо по короткой оси.

Я не ожидал услышать знакомое повизгивание, но тем не менее оно раздалось, хоть и очень тихо, и этот звук оказался усилен материалом внешней обшивки корабля и металлизированной тканью моего скафандра. Огромный шар, до сих пор маячивший впереди, качнулся и начал медленно удаляться, в конце концов скрываясь за неровной линией горизонта, роль которого выполняла искореженная рама фюзеляжа. Я не стал терять даром время и вглядываться в пришедшее ему на смену звездное небо, сосредоточив все свое внимание на экране перископа. Прошло еще довольно много времени, прежде, чем его озарил первый серебристый, еле различимый лучик. Я изо всех сил сжал рычажок контроля поляризации и вздохнул с облегчением, убедившись, что он функционирует должным образом.

- Вот так, - сказал я. - Хорошо... - И потом: - Так держать!

- Есть, так держать!

Я настроил поляризатор.

- Анна, - сказал я, - там внизу какой-то зеленый кружок на белом фоне. Это и есть Плзень?

- Да. Сады под стеклянным куполом.

- А где космопорт?

- К северу от города. Там, где красный проблесковый маяк.

Я почетче навел на резкость, но смог разглядеть лишь крохотную искорку. И находилась она далеко от центра экрана.

- Активировать гироскоп, - снова приказал я. - Курс на порт... космопорт... Так держать!

- Есть, так держать.

Подкрутив ручку увеличения перископа, я отыскал еще один зеленый купол, размером поменьше. Включил подсветку квадратов масштабной сетки и вращал шкалу до тех пор, пока не удалось выставить против нее оба купола. Они неуклонно удалялись друг от друга.

- Подготовить главный двигатель, - приказал я.

- Приготовить главный двигатель.

- Гравитация - один.

- Гравитация - один... Готово.

- Пуск!

Мне уже не раз пришлось пожалеть о том, что громкость звука в шлемофоне ничем не регулировалась, и оставалось лишь надеяться на то, что Анна, находясь в машинном отделении, не оглохнет от шума двигателей и будет в состоянии слышать мои команды. Оторвавшись от экрана, я взглянул на тоненькую стрелку высотомера и увидел, что она неуклонно ползет вниз, к цифре "один". Я снова перевел взгялд на экран, и увидел, что взаимное удаление двух моих ориентиров практически прекратилось.

- Отключить двигатель! - закричал я.

Ответа Анны я так и не расслышал, но грохот и скрежетание внезапно смолкли.