Страница 47 из 100
Старушка принесла нам холодную баранину с хреном, лепешку, соленые огурцы и литровую банку домашнего сухого вина. Я ел без аппетита. Меня знобило, и комната-музей угнетала казенщиной. Лера без умолку болтала про склоны, про четвертую очередь, где столичная оторва с помощью ратрака наскребла совершенно чумной биг-эйр, и завтра она попытается отжечь на нем какой-нибудь головокружительный пируэт… Я смотрел на тонкие пальцы Леры, которые разламывали волокнистую баранину, и ловил себя на том, что несколько раз терял чувство реальности, принимая девушку за Ирину. Когда-то мы с Ириной отдыхали в похожих горах и жили теми же заботами, которые сейчас с головой поглотили Л еру. Как судьба может быть жестока! Где сейчас Ирина? Почему ее место заняла эта самоуверенная, упивающаяся жизнью девица, сотканная, как мне угадывалось, из лжи, недомолвок и тайн?
Я находился в тюрьме, в маленькой холодной камере, и надсмотрщиком у меня была милая девушка с плоским ротиком, чуть закругленным на кончике носом, чуть выпуклым лбом, с плавным овалом подбородка — ни одной заостренной детали на лице! Милая комнатная собачка! Но в характере угадываются острые лезвия и тонкие спицы… Она мне не нравилась. Мне вообще никто не мог понравиться, пока Ирине было плохо.
— Ты не засиделась? — спросил я. — Твой парень, наверное, уже волнуется.
— А я ему только что звонила, — тотчас ответила девушка, запивая баранину вином. Мы пили его из кофейных чашек. — Он сказал, чтобы я оставалась здесь, а не блуждала в потемках.
— Лучше я тебя провожу.
Лера отставила чашку, промокнула губы салфеткой и с едва заметной иронией спросила:
— А я тебе так сильно мешаю? Или ты, может быть, боишься ревности моего парня?
Я встал из-за стола. Пусть думает что хочет. А я устал. Я смертельно устал. Я хочу выспаться, чтобы завтра с новыми силами двигать себя к своей высокой цели.
Я снял с себя свитер, окончательно разорвав его по шву, и рухнул на кровать поверх одеяла. Ничего не понимать, пытаясь понять все, — каторжная работа. Своему врагу не пожелаю.