Страница 41 из 100
Мобильник — снова в карман. В салоне повисло немое недоумение. Немцы не понимают, почему я так поступаю. Немцы ничего не понимают. Они в трансе, их окружает враждебный мир. Они не верят никому, кроме как самим себе, и потому не кидаются ко мне с просьбами о помощи.
— Что же вы? — наконец опомнилась гидесса. — Звоните в милицию! Какой ужас! Нас ограбили! Я этого не переживу… Кто теперь сюда приедет? Это же катастрофа, понимаете! Что ж вы не звоните?
— Занято пока, — ответил я и выпрыгнул из автобуса.
Сколько белизны, сколько света! Вверху, внизу, вокруг меня — только снег. Автобус напоминал вырезанную из журнала и наклеенную на белый потолок цветную картинку. Где же они? Красные балахоны должны быть видны за километр! Они не могли уйти далеко — повсюду сугробы… Зарываясь по колено в снег, я обошел автобус. Пусто! Словно испарились.
Рядом со мной, дыша, как собака, появился водитель.
— А почему у тебя мобилу не отобрали?
Я посмотрел на трусливые Колины глазки, в которых светилось паскудное любопытство.
— Ты зачем мотор заглушил? — спросил я. — Бензин экономишь? Прогревай салон. Может быть, нам здесь ночевать придется.
Вот и гидесса вылезла. Кутается в шаль, лицо скривилось, готовое вот-вот выплеснуть слезы.
— Дозвонились до милиции? — произнесла гидесса и как-то нехорошо покосилась на меня. — А вы куда звонили — в милицию или службу спасения? Может, вы вовсе никуда не звонили? Дайте мне ваш —телефон! Немедленно дайте мне телефон!
У нее начиналась истерика. Я набрал номер службы спасения и рассказал дежурному обо всем, что случилось. Он спросил, есть ли пострадавшие. Нет, все живы и здоровы. Дежурный пообещал выслать за нами вертолет, если керосин будет.
— Ага, значит, вы только сейчас позвонили! — выпучив глаза, выкрикнула гидесса и двинулась на меня с таким видом, словно намеревалась сбросить с обрыва. — Вы обязаны были сделать это сразу, как бандиты ушли! И кто дал вам право говорить, что все живы и здоровы?! Да вы знаете, что пассажиры горстями едят валидол и нитроглицерин! А вы даже пальцем не пошевелили, чтобы им помочь! Да вы же… вы же такой же преступник!
— Замолчи! — рявкнул я, когда моя нервная система достигла критического напряжения.
Вскоре мы услышали гул вертолета. Немцы оживились, загалдели, потянулись к выходу из автобума. Оранжевый вертолет барражировал над нами. Замедлив ход, он завис над засыпанной снегом дорогой, начал осторожно снижаться, но, решив не рисковать, снова взмыл ввысь.
— Эй! Куда? Куда? — — закричала гидесса, глядя на вертолет и потрясая кулаком.
Она досадовала и сердилась, потому что еще не видела бегущих к нам милиционеров и спасателей в оранжевых жилетках. Я сел на снег, попросил у кого-то сигарету и стал ждать, чем вся эта фигня закончится.