Страница 35 из 37
- Я не отправляюсь ни в какое путешествие, - отрезала Я-вау-тсе.
- Посмотри на себя, - сказала зайчиха.
Пока они говорили, мумификация продолжалась. От Я-вау-тсе осталась лишь сухая кожа, натянутая на кости. Глаза ее провалились. Губы истончились так, что почти исчезли. Она держала Нину рукой скелета.
- Она обновит меня, - сказала она.
Я-вау-тсе поднесла лягушку ко лбу, прижала маленькое существо к своей сухой коже и начала читать заклинание. Пальцы всех людей-зверей коснулись барабанчиков. От них взметнулась музыка - решительная, но радостная, ритм которой противился пению Я-вау-тсе, рассеивал его силу, развеивал его.
В воздухе уже было тепло, равнины покрылись яркой зеленой порослью. Башня стала лишь грудой битого камня, наваленного вокруг усыхающей женщины-духа, как огромный курган.
- Вы убиваете меня! - крикнула Я-вау-тсе.
Волчица покачала головой.
- Нет. Это лишь твое Колесо. Оно совершает оборот. Оно спешит - чтобы наверстать все те годы, которые ты украла из отпущенного тебе срока.
- Твое время еще придет снова, - сказал ястреб.
- Но я уже не буду той же.
- А с чего бы? - тихо рассмеялась зайчиха. - Ты уже ступала на это Колесо; теперь пришла пора узнать другое.
- Я...
Но говорить Я-вау-тсе больше не могла. Сухая кожа, удерживавшая ее челюсть, лопнула, и кость упала на землю. Эш в ужасе смотрела, дрожа, как на ее глазах женщина превращалась в пыль и кости, падавшие на землю вслед за челюстью.
Человек-сом поймал Нину прежде, чем она упала на землю, и торжественно вручил ее Эш. Человек-черепаха поднял с земли посох Я-вау-тсе и сломал его об колено.
Половинки он воткнул в землю - обломанными концами вниз. Когда он отошел от них, они выпустили тонкую паутину побегов, тут же взворвавшихся цветами.
- Прощай, сестра, - сказал человек-лягушка.
Эш бережно держала лягушку, которая была ее кузиной, на ладони.
- Так это... Это все, что я должна была сделать? Мне надо было просто разломать гранат? - спросила она.
Женщина-мышь покачала головой:
- Фетиш вызвал все действие, - сказала она, - но нужно было жертвоприношение, чтобы он мог начать действовать.
- Ты должна была умереть, - объяснил ворон, видя непонимающий взгляд Эш.
- Но я же... не...
- Разве ты та же, какой была когда-то? - спросила волчица мягко.
Эш медленно покачала головой.
- Ну вот, - сказал тогда человек-черепаха. - Теперь понимаешь?
- Значит... старая я... умерла? И теперь я... новая?
- Именно так.
Эш нахмурилась:
- Но... это оказалось так легко...
- Легко? - переспросила волчица.
Эш снова покачала головой. Нет. Перемены, которые произошли с ней, в ней, дались ей вовсе не легко.
- И дальше будет становиться только еще труднее, - сказала зайчиха. - - Потому что ты должна теперь утвердить то, чего только что достигла.
- Ты имеешь в виду - быть доброй к людям, делать то, что мне говорят, и все в этом роде?
Сом покачал головой:
- Нет. Просто быть верной себе. Все остальное, что ценно и важно, произрастет из этого.
- Приветствуй дни, которые грядут, а не жди, пока они придут к тебе, - добавил ястреб. - Иначе ты станешь, как Я-вау-тсе точно указала тебе - такой же, какой была она. Но ты усохнешь прежде своего срока, очень скоро.
Эш легонько провела пальцем по спине лягушки, восхищаясь гладкостью и мягкостью ее кожи. Существо смотрело на нее глазами Нины. Они были полны доверия.
- Можно мне... поговорить с моей мамой? - спросила Эш.
- Ее здесь нет, - сказала медведица. - Она уже вступила на новое Колесо.
Эш попыталась скрыть свое расстройство, но в горле у нее встал ком, и ей пришлось отвернуться, чтобы спрятать слезы, блеснувшие в глазах.
- Радуйся, - сказала тихо лосиха.
Эш подняла голову. Сквозь пелену слез люди-звери казались ей тенями из снов. Уже не реальными.
- Радуйся? - переспросила она.
Человек-черепаха кивнул:
- У ее песни нет конца, дитя. Мы все части одной песни - твой народ, наш народ. Эта песня длится вечно. Наши личные чувства всегда будут ее частью, не важно на какое Колесо мы ступаем.
- Так она... У нее все в порядке?
- Конечно, - ответила волчица. - Боль - только для тех, кто остался. Отставь ее от себя. Вспоминай ее с радостью - с великой радостью - - но пусть она перестанет держать тебя.
Эш медленно кивнула. Потом долгое время никто не говорил ничего. Звучали только барабаны. Эш пустила свой пульс в такт им, пока отчаяние ее не начало чуть-чуть проходить.
- Наверно, мне надо возвращаться, - сказала она. - Вернуть Нину. Она, должно быть, сильно испугалась.
- Сейчас - нет, - сказал ворон. - Не сейчас, когда Я-вау-тсе уже отправилась в путешествие. Твоя сестра покоится в своем тотемном обличье, ибо в нем она видет мир и свое место в нем такими, как они есть.
Эш даже не заметила, что ворон неправильно назвал степень их родства. Она просто приняла то, что они - родные друг другу, как должна была принять много лет назад.
- А у меня тоже есть тотем? - спросила она.
- Поищи его, - предложил человек-лягушка.
- В снах, - добавила волчица.
Она вынула что-то из кармана и присоединила это к браслету с амулетами на руке Эш. Это был амулет с маленькой серебряной волчьей головой.
- Мы будем рядом и поможем тебе найти его, - сказала она.
Теперь барабанная дробь стала тише. Эш вздрогнула, впервые заметив, что окружает ее. Равнины исчезли. Она и люди-звери стояли теперь на поляне. Вокруг них во все стороны, зеленые, растущие, стояли деревья Элверовского леса. Она чувствовала в деревьях древесных духов, которые смотрели на нее - - уже без злобы, просто с любопытством.
Эш оглянулась на людей-зверей - их уже не было видно так отчетливо. Они словно начинали исчезать, таять.
- Почему вы сами не остановили ее? - спросила Эш.
- Я-вау-тсе? - спросил лис. Эш кивнула.
- Это было не наше дело, - ответила зайчиха. - Когда люди вмешиваются в дела маниту, они должны нести ответственность за свои поступки.
- Мы можем только наблюдать, - вставила лосиха.
- И ждать, - добавил ворон.
Их голоса все более удалялись. Теперь Эш могла видеть сквозь них.
- А Лусвен - одна из вас?
- Нет, - ответил человек-сом.
- Но она - наш близкий друг, - сказала волчица.