Страница 3 из 14
– Повесь трубку, и отключи телефон!
– Что может случиться, от телефонного разговора? – его раздражала манера жены, недоговаривать простые вещи.
Она отпустила протестующе вякающего кота, накинула халат на голые плечи, вырвала трубку из рук. Марк пожал плечами, и едва сдерживаясь от приступа праведного гнева, вышел из спальни. На кухне он поставил на плиту кофейник, зажег газ, обжег палец, открыл кран холодной воды, и долго держал руку под ледяной струей.
На работу он безнадежно опоздал. Если не случится чуда, ему предстоит выслушивать унизительный перечень своих негативных качеств. Шеф безусловно являлся талантливым человеком. Сосредоточив незадействованное либидо на унижение подопечных, он достиг в этом искусстве удивительного мастерства. Говорил медленно, процеживая слова сквозь тонкие поджатые губы, и для каждого слушающего умудрялся найти персональную болевую точку.
Палец онемел. Марк выключил воду, бросил взгляд на настенные часы. Чашка с растворимым кофе выпала из слабеющих пальцев, разбилась вдребезги, порошок седой пылью покрыл босые ступни. Он стремительно пробежал в прихожую, схватил новенький айфон. Ошибки быть не может! Шесть двадцать семь.
– Лена! – он бросился к телефону, и дрожащими пальцами набирал рабочий номер. Половина седьмого! Фирма закрывается в шесть. Протяжные, безнадежные гудки. Он смотрел на босые пальцы своих ступней. Они были бело-розовые, плотно прижатые друг к другу, с тонкими пегими волосками на подъеме. Как такое могло случиться?! Обычно, наказуемый стоял посредине кабинета, стул ему не предлагали. Часто во время экзекуции присутствовала Пепе. Она молчала, не отрывала блеклых глаз от бумаг, и бледные щеки девственницы покрывались розовой краской. Он собрался уже повесить трубку, когда на том конце провода раздался резкий голос.
– Слушаю!
– Это – Коган! Я видите ли заболел! Отравление, или что-то в этом роде! Только сейчас немного в себя пришел. Проспал весь день! Простите меня… – он выпалил на одном дыхании, зажмурил глаза. В трубке стояла мертвая тишина.
– Алле… Вы слышите меня?!
– Слышу, – голос шефа был на удивление спокоен, без язвительных интонаций, с необычным присвистом, будто ему вырвали передний зуб. Возможно, шеф запил! И превратился в славного добродушного весельчака. Ну конечно, же он запил! Как бы предвосхитив его догадки в трубке заговорили.
– Уважаемый, Марк! Вы, вообще-то зачем звоните?
– Ну как это зачем?! Предупредить! Я выйду на работу. В любом состоянии!
Шеф хмыкнул.
– Интересный вы человек! Пепе к вам дважды домой ездила, мы решили, случилось, что-то серьезное. К телефону не подходите, дома тоже никого… По вашей просьбе звонил Стоикус, обещал привести документы.
– Я не знаю никакого Стоикуса! – прошептал человек. Голос шефа наплывал издалека, будто это не речь вовсе, а диковинная чужеземная песня. Отвратительная шепелявость делала речь похожей на птичье пение. – Я болел… я был дома!
– Безусловно! – пропел шеф. – Это и есть заболевание, и нечего тут стыдится. – Пение стало громче, сочный мужской баритон выводил сложную партию. – Все, чем я могу вам помочь, это дать адреса сообществ, – на фоне поющего баритона завыли сотрудники, верещала Пепе, грянули хором программисты, сладко подтягивали девчонки из группы обслуживания.
– Я отравился… – шел ва-банк Марк. Врать, так врать до победного финала!
– Давайте называть вещи своими именами, – шеф взял высокую ноту, и сфальшивил, – наркотики страшнее алкоголя! У вас такая удивительная фамилия! Это ко многому обязывает. Генетическая память! – голос шефа стал удивительно похож на фальцет проходимца менеджера.
Коган отбросил в сторону трубку, и обхватил ладонями пылающую голову.
«Ваш гипоталамус весьма восприимчив…»
За что отвечает гипоталамус? Кажется за сексуальное влечение…
Он вбежал в спальню. Там было темно. На улице накрапывал мелкий дождик, сквозь задернутую занавеску проникал слабый свет. Он занимался сексом весь день! Генетическая память…
– Лена, милая! Ты можешь объяснить, что происходит?!
Жена сидела на кровати, поджав ноги. Персик прижал маленькие уши к голове, короткая плотная шерсть на загривке почернела. Он пытался выгибать спину, и громко шипел.
– Там! – она указывала пальцем в темный угол комнаты.
Слыша сильные удары своего сердца, мужчина отодвинул тумбочку. Уродливую кудрявую тумбочку. Он близоруко прищурился. Гладкая, без следов повреждений стена. Он машинально поправил покосившийся постер – кривые фиолетовые линии и пятна – жена сознательно выбирала многозначительные картинки – она считала, что это придает ей интеллектуального шарма. По той же причине, девушка иногда носила совершенно неуместные на ее скуластом славянском лице узкие очки в черной оправе.
– Здесь ничего нет…
Из полумрака на него смотрели две пары огромных глаз. Синие глаза жены, и желтые, похожие на перевернутую луну, янтарные глаза кота.
– Там ничего нет!
Что то коснулось босых ступней. Сердце ухнуло и замерло. Деликатные прикосновения к босым ступням – такое впечатление, что его трогает за ноги младенец. Сердце забилось часто и тревожно, лицо залило жаром, в кончики пальцев вонзились тысячи острых иголок.
Сейчас все закончится. Он – ведущий специалист в области компьютерных технологий, у него красавица жена, и предстоящей зимой господин Коган займет новенький кабинет с персональной табличкой на дверях. Табличка будет отделана хромом, это стильно. Ему тридцать два года, ранняя лысина, небольшое брюшко, и вот уже два года в шкафу ждет своей очереди теннисная ракетка. Его шеф – язвительный сорокалетний холостяк, но он благоволит перспективному сотруднику. Все правильно. Эти странные безответные звонки по телефону, похожие человеческий говор, словно записанные на пленку слова воспроизвели с огромной скоростью. Это ненормальное либидо, чуть не сведшее его с ума. Неведомо куда исчезнувший день из его жизни. Из ЕГО регламентированной жизни, с четко установленным режимом завтрака, обеда, работы, сна и секса.
Прикосновения к ногам стали настойчивее. Реальность страшнее вымысла. Хотя бы тем, что ее приходится принимать.
Десятки грызунов толпились возле его ног. Бледных ног, с плотно прижатыми пальцами, покрытыми рыжими волосками. Длинные голые хвосты оплетали плотные тела, маленькие розовые коготки, похожие на детские пальчики скребли паркет. Розовые носы дрожали, нюхая, изучая, ощупывая каждый сантиметр человеческих ступней. Длинные седые усы вибрировали, тщательно собирая информацию, отсеивая ненужное, и четко сохраняя в памяти ценные факты. Большая крыса оскалила скошенную пасть, обнажив острые резцы, встала на задние лапки, черные глаза пристально смотрели на человека. Зверек молился. Длинный хвост грызуна, похожий на поросшую шерстью змейку, оказался под ступней, он не удержал равновесие и наступил на него. Крыса широко открыла пасть, завизжала, в чреве дрожал короткий багровый язык. Другой зверек вонзил зубы в ахиллово сухожилие человека.
Боль вывела человека из состояния транса. Он бросился на кровать, едва не сбив на пол Лену с Персиком.
– Что это такое?! Откуда они здесь взялись?!
– Скреб-поскреб! – девушка глупо хихикнула.
Желтые глаза кота горят страхом и ненавистью. Мягкая спина напряжена как стальная пружина, под плотной шерстью угадываются мышцы хищника. Персик открыл рот, вместо благозвучного мурлыканья, издал утробный низкий вой.
– Скреб-поскреб!
Крысы остановили неумолимый бег, завизжали. Он где-то слышал этот ужасный, отвратительный визг! И отчего-то, помимо беспредельного ужаса, по животу растекается жар. Гипоталамус…
Лена тихо застонала. Одной рукой она прижимала к себе рвущегося в бой кота, другую протянула к бедрам мужа. Превозмогая ненормальную, похоть, он размахнулся и дал жене пощечину. За три года совместной жизни, он ни разу не повышал на любимую голос. Марк избегал конфликтов, и не дрался даже в детстве.
– Надо отсюда уходить!