Путь мертвеца

– Не знаю… – Сорген снова почувствовал себя ужасно неловко. Он быстро потер бровь и промямлил. – Я и сам не знаю, но он почему-то напомнил мне меня самого в юности. Такой же покинутый и несчастный… И потом, не зря же я тащил его с собой от самого моря.

– Вот как! – князь медленно покачал головой. – И этот человек только что толковал мне о Черной Необходимости и прочих вещах! Ну что ж, пусть этот несчастный придет. Я приму его.

Сорген быстро кивнул и еще быстрее поднялся на ноги. Ему не терпелось покинуть шатер Ргола; не тратя времени на долгие прощания, он отправился к лесенке. Взгляд Ргола жег и толкал в спину, заставляя идти все быстрее и быстрее…

Как и долгих пять лет назад, когда Сорген воевал вместе со Рголом в первый раз, ему под начало были отданы кочевники Страны Без Солнца. В тот раз он был робким, испуганным и неумелым мальчишкой, тогда весь его внутренний мир был перевернут полученными впечатлениями. Кочевники казались пугающими и отвратительными чудовищами, предстоящая схватка грозила стать первой и последней… Сейчас он стал совсем другим, однако новое сражение несло гораздо большие опасности. На сей раз противниками были не степняки, почти лишенные магии дикари, а цвет волшебного сообщества Империи. Люди, идущие во главе полков Энгоарда, долгие годы изучали боевое волшебство и достигли в нем невиданных высот, овладев могучими силами. Многие их солдаты – умелые бойцы и сами наполовину маги, так что победить это войско будет очень и очень трудно. Соргену оставалось только грустно усмехнуться, потому как на его стороне солдаты были те же самые – трусливые и неуклюжие кочевники, пришедшие на войну не ради удали и побед, а ради легкой наживы.

Власть в свои руки Сорген захватил сразу же, жестко и бесповоротно; кочевники, по натуре своей норовистые и обидчивые, пытались было артачиться и лезть в драку. Их вожди, старые и молодые, хотели броситься на Соргена с кулаками, когда он на собрании в большом продымленном шатре сказал, что станет на время царем и богом для каждого степняка. Однако, когда полтора десятка кричащих людей разом взмыли к потолку, словно кучка мыльных пузырей, а потом рухнули вниз и долго не могли поднять ни руки, ни головы, спеси в них значительно поубавилось. Тут же, чтобы струхнувшие вожди не растеряли последней смелости, Сорген поспешил сменить гнев на милость и объявил, что устраивает пир. Дружно потирая ушибленные конечности и головы, вожди и их ближайшие соратники опасливо расселись вокруг широкого низкого стола. Слуги, любезно предоставленные Рголом, накрыли его простыми яствами, привычными для степняков – вареной бараниной и кониной, кашей, сушеными фруктами. Вино лилось рекой, а уж к нему-то дикари не были приучены, поэтому пьянели не в пример быстрее царя Лейды Терманкьяла. Уже через пару осушенных кувшинов большинство кочевников не вязало лыка. Все до одного поклялись, что станут слушаться Соргена лучше, чем слушались в голозадом детстве своих отцов, что станут для него цепными псами, и прочая, и прочая, и прочая… Одного из вождей, довольно молодого для своего титула человека по имени Ямуга Кривоногий, Сорген скоро припомнил: он был одним из тех, кто участвовал вместе с молодым колдуном в памятной для него первой битве. Сейчас Ямуга привел в Энгоард воинов своего племени, называемого полхартун по имени земель на севере Страны Без Солнца. Сорген подозвал его к себе, когда Кривоногий был еще не слишком пьян, и, приветствовал особым способом, который тоже всплыл в памяти:

– Многих стад овец и табунов лошадей тебе, Ямуга! Толстозадых жен и сотни потомков! – Кривоногий, польщенный такой честью, радостно ощерил желтые зубы под пегими, длинными усами. Подобострастно и мелко кланяясь, он подобрался поближе к колдуну и ответил:

– Сто веков жизни тебе, Повелитель!

– Ты лучше всех, Ямуга! – сказал Сорген, не тратя более времени на приветствия и славословия, – Я выбираю тебя поверенным среди остальных вождей. Не хочу разъяснять свои приказы всем и повторять их по десять раз… Скажу тебе, а ты будешь следить, чтобы мои повеления исполнили все до единого кочевники в этом лагере. Ты понял?

– Еще бы, Повелитель! Ты избрал Ямугу своим Овчаром, и он не подведет! У Ямуги сильная рука и большое племя – никто не посмеет ослушаться его; у Ямуги длинный острый меч и воинская удаль, какой…

Движением руки Сорген прервал поток самовосхвалений, полившийся было из Кривоногого. Кроме прочего, он знал, насколько пусты эти похвальбы.

– Если кто попробует ослушаться тебя – скажи мне, и я покараю его. Раз или два, потом всякая собака не посмеет помочиться на столб, если не получит твоего благословления, Ямуга.

– Так, Повелитель! Спасибо, Повелитель! – Ямуга, пустив слюни от радости и раздув щеки от осознания собственно значимости, на коленях подполз к Соргену, который полулежал за столиком. Обхватив его сапог, Кривоногий пару раз прижался к нему лбом. Гудение и пьяный шум в шатре утихли: все, кто еще мог воспринимать окружающий мир, глядели на Ямугу и Соргена. Не обращая на это внимания, колдун продолжил:

– Пришла пора оторвать ваши растолстевшие задницы от ковров. Завтра утром будет большая битва, в которой каждый воин должен показать чудеса храбрости – или умереть, как вшивый пес. Вы должны доказать, что умеете драться не хуже здешних чванливых богатеев, и заработать право на их дворцы, золото и жен.

– Мы разорвем их на части голыми руками! Утопим в их собственной моче, которую они испустят от страха!! – заревел Ямуга, подскакивая на ноги. С виду он был человеком сухопарым и ловким, но выпитое вино сыграло злую шутку: покачнувшись и охнув в конце речи, Кривоногий завалился на спину и стал барахтаться в сложенных кучей вышитых накидках для седел. К нему подскочили два нетвердо держащихся на ногах кочевника, которые помогли Ямуге подняться. Остальные, те, кто еще мог, смеялись и тыкали в сторону неудачливого вождя полуобгрызенными мослами.

– Тихо! – закричал вдруг Сорген, внезапно воздев руки и вызвав в шатре гробовую тишину. Только пара самых слабых пьяниц посапывали во сне. – Празднество окончено! Сейчас вы выльете на землю все вино, которое осталось в ваших чашах, и пойдете к своим воинам, чтобы приготовить их к битве. Ямуга будет старшим над вами; что сказал Ямуга – сказал я.

– Так! Так! – зашептали вокруг, опасливо косясь на воздетые вверх руки колдуна. Может быть, кочевники и не были согласны с тем, что попойка кончается так быстро, но вслух никто возражать не посмел. Ямуга выпрямился и встал за спиной Соргена, обводя собравшихся мутным, злым взглядом.

– Пусть все вино, до последней капли, отберут и выльют на землю. Завтра, после нашей славной победы, вам дадут столько пойла, что вы сможете утопиться в нем все сразу. И оно будет гораздо, гораздо слаще и вкуснее, так что про сегодняшнее, вылитое вино вы даже и не вспомните больше. Пьяных нужно окунуть головами в холодную воду и напоить чаем; те, кто в силах совладать с собственными руками, обязаны взяться за чистку оружия, упряжи и доспехов. Никому нельзя покидать лагеря, под страхом смерти. Завтра утром вы должны быть готовы к выступлению. Это я приказываю вам, назначая главным Ямугу; позже я проверю, как выполнены приказы – и клянусь, не буду насиловать глотку, обзывая и понося вас. Виновные в неисполнении моей воли будут в тот же момент умерщвлены. Передайте эти мои слова тем, кто вздумает артачиться. Теперь идите, и захватите с собой этих пьяниц.

Кланяясь и икая, вожди со своими приближенными быстро покинули шатер. Сорген не задержался там надолго. Подождав, когда путь будет свободен, он тоже вышел наружу и направился к личной палатке. Она стояла поодаль от лагеря кочевников, на краю березовой рощи, с деревьев которой осыпались желтые листья. Туман пропал, осел на землю, превратив ковер прелой листвы в подобие болотного покрова. Под ногами пружинило и шелестело – казалось, один неверный шаг, и сапог провалится в черную глубину трясины. Ветра тоже не было, небо затягивала тонкая, мутная пелена бело-серых облаков. Солнце сквозь них едва светило, как будто это был закрытый бельмом глаз.