Страница 2 из 91
Сорген ненадолго застыл перед входом в шатер, затем, глубоко вздохнув, отдернул полог и проник внутрь. Запах благовоний ударил ему в лицо, приторный и неприятно щекочущий ноздри. Колдун вздрогнул и сморщился. Он чувствовал себя неловко, потому как после долгих лет вернулся к человеку, которому был многим обязан, но которого не любил. Вчера Сорген уже видел Перстенька, но тогда у князя собралось слишком уж много народа – вожди кочевников, все удельные князья, тысячники-тсуланцы… Казалось, в шатре до сих пор витает прогорклая вонь десятков немытых тел, и никаким благовониям ее не пересилить. Сейчас, с утра, Ргол собирал одних только колдунов; они сидели за многослойными занавесями из полупрозрачных тканей, на втором этаже шатра. Сорген поднялся туда по узкой лесенке с парусиновыми ступенями, совсем как тогда, в первый раз, в Стране Без Солнца.
В длинном "тронном зале", наполненном колышущимися тенями и светом магических свечей, колдуны возлежали на подушках. Перед каждым на подносах стояли чаши с вином и вазы с фруктами. Сорген осторожно, переступая через ноги и задницы, прошел на свое место – рядом с заваленной подушками кроватью, на которой Перстенек сидел, опираясь подбородком о ладонь, а локтем – о колено. Кое-кто проводил Соргена недовольным бурчанием: его считали не заслуживавшим чести выскочкой. Главное слово, однако, оставалось за Рголом, а князь встретил молодого колдуна более чем радушно. Эта благосклонность тоже вызывала ненужные кривотолки.
– Итак, – томно сказал Ргол, когда Сорген устроился на своей подушке. – Теперь все в сборе.
Многочисленные слои тканей покрывали тело князя, спускаясь с его округлых плеч вниз. Наружу торчала лишь рука и бледное лицо в обрамлении черных, напомаженных кудряшек. Алые губы шевелились едва заметно, но тихий голос князя был хорошо слышен.
– С прибытием последнего ожидавшегося ормана мы стали совершенно готовы к битве с отродьем Облака. К сожалению, они тоже как следует подготовились… Трудно судить точно об их намерениях – все наши лазутчики скормлены их демонам – но я не думаю, что Сима Бартрес позволит армии отступить за свое поместье. Он здесь хоть и не командует, однако влияние имеет большое. Отсюда, с вершины холма, я могу видеть флаги на шпилях его башен. Они станут биться. Не знаю, до какой поры Белые будут выжидать, прежде чем нанести удар. Мне это неинтересно, потому как лично я ждать не собираюсь. Думаю, ничто не помешает нам напасть завтра?
– Что ж, – пробасил Земал. – Все мы давно готовы. Не знаю, каких демонов мы ждали твоего сопливого дружка? Или же двадцать его вонючих солдатишек обратятся вдруг Воинством Ночи… да простится мне, что поминаю его всуе.
– Знаешь ли, Земал, что Теракет Таце прислала к нам на помощь всех, кого только можно было прислать? – мягко, словно бы увещевая строптивца, ответил Ргол. – Больше не будет никого, ни одного, самого завалящего демона. А Энгоард еще велик и могуч! Сколько еще армий могло бы прийти на помощь Сванду с юга и востока, кто знает? Но мой сопливый дружок, как ты его назвал, уже позаботился, чтобы Высокие на юге и востоке сидели в своих замках и тряслись за собственные шкуры. Вместо могучих армий – два небольших отряда, едва ли пятнадцать тысяч человек! Ты бы смог совершить нечто подобное?
– Что же такого особенного он натворил?
– Не притворяйся, что ничего не слышал, Земал! – Ргол слегка повысил голос. – Каждый знает, что южный Энгоард дрожит, дожидаясь пришествия Армии Проклятых, тысяч черных демонов, вышедших из-за Барьерных гор и разгромивших Гейнджайнд. В Белом море никто не плавает, опасаясь Черных кораблей и Мага Верхом на Урагане. Зурахат не убирает урожая, потому как крестьяне бросили посевы и укрылись в замках, в страхе перед Армией Проклятых. Кочевники Лейды очнулись от многовековых страхов и идут войной на Восходную провинцию Империи! Это все сделал Сорген, сопливый мальчишка. Так что… теперь я ответил на твой вопрос?
Бейруб, хмыкнув, недоверчиво пробурчал:
– Подвигов столько, что хватит на всех Черных Старцев. Большая часть «свершений» мальчишки вышла благодаря страху и невежественным слухам.
Хойрада, рожденная три века назад ведьма с телом тридцатилетней красавицы, молча разглядывала молодого колдуна, вокруг которого разгорелись такие споры. Сорген поморщился, увидев в ее взгляде похоть и уверенность в собственном успехе. Она – словно Хейла, только еще более бесцеремонная и пустая внутри. Пустая, как и все они, Черные. Прилепив на лицо всегдашнюю кривую усмешку, Сорген негромко сказал, воспользовавшись паузой:
– Если мы собрались здесь, чтобы обсуждать меня, то, может быть, стоит отложить битву?
– Бойся говорить, когда тебя не спрашивают, селерорман[1]! – прорычал Бейруб.
– И кого же я должен бояться? – гневно воскликнул Сорген. Ярость ударила ему в голову и застучала в ушах, как грохот барабанов. В памяти его воскрес Гуннир, смятый, жалкий, улетающий далеко в угол от одного взгляда "младшего брата".
Ргол и Хойрада, не сговариваясь, расхохотались, глядя на потерявшего дар речи Бейруба. Старый колдун, пышнотелый и неуклюжий, с побагровевшим лицом, попытался встать на ноги. Земал, сидевший рядом с ним, вцепился здоровяку в полы кафтана и зашипел.
– Оставь ссоры, орман! К чему тебе это, подумай? Пусть он сопляк и возомнил о себе, для этого имеются веские доводы. Не далее, как неделю назад к нам явился Рэмардэ и велел ждать Черного Соргена, как будто это один из Старцев. Если ты не боишься ссориться с сопляком, подумай, стоит ли идти поперек воли тармот?
Бейруб, раздувая ноздри своего крупного, пористого носа, грубо стряхнул руку Земала со своего кафтана и заорал, потрясая кулаками:
– Рэмардэ мудр, он знает, как ему следует поступать! Он поймет, кто для него дороже – мальчишка, едва отучившийся мочить штанишки, или испытанный колдун, верой и правдой служащий Теракет Таце пару сотен лет!
– Бейруб! – раздался вдруг тихий, гортанный голос. Следом послышалось натужное пыхтение и из-за завесы тканей, из какого-то темного закутка появился грузный человек с острой бородкой и расплющенным носом. При звуке его голоса грозный Повелитель дро вздрогнул и застыл, разом сгорбившись и потеряв весь свой боевой пыл.
– Я… слушаю, мастер! – пробормотал он, словно пойманный за шалостью мальчишка. Тяжело ступая, зловещая фигура двинулась в обход Бейруба, по пути небрежно раскидав по сторонам сосуды с вином и чаши с фруктами. Пришелец встал так, чтобы все до одного видели его и почуяли дух могилы, идущий от черного, как ночь, плаща.
– Приветствую тебя, Бьлоргезд! – промолвил Ргол. Казалось, он нисколько не испуган и даже не растерян. В голове Соргена мелькнуло, что Старец запросто мог прятаться за занавесками с ведома Перстенька и нарочно дожидался удобного момента. Неужели они знали, что случится ссора и Бейруб станет задираться, а Сорген – упрямствовать? Бьлоргезд, с кривой гримасой оглядевший собравшихся и не утруждавший себя ответом на их приветствия, массировал свои здоровенные кулаки.
– Мне показалось, кто-то здесь желал драки? – снова заговорил Старец тихим, но полным угрозы голосом. – Я стараюсь не пропускать такие развлечения, детки мои! Коли кто-нибудь собирается сдохнуть, то я всегда не прочь поглядеть, а то и поучаствовать! Бейруб, почему ты стоишь, в то время, когда остальные лежат? Наверное, твой голос я слышал? Нечто о Рэмардэ и его мудрости… Посмотри мне в глаза!
Последнюю фразу Бьлоргезд рявкнул, так что бедняга Бейруб снова вздрогнул и стал дрожать уже не переставая.
– Повелитель! – жалобно проскулил толстяк. – Мы… мы обсуждали предстоящую битву.
– О! Битва – это замечательно! – осклабился Бьлоргезд, чуть снизив тон. Впрочем, тут же он снова заревел: – Битва – это куча трупов! В сражении разбивают черепа, отрубают руки и ноги, выпускают кишки. Кровь! Море крови, разве же это не прекрасно? Хорошо, Бейруб, хорошо. Про это всегда стоит поговорить. Я ведь не Рэмардэ, мудростью никакой похвастаться не могу… Мне бы лишь разорвать на куски вот этими руками какое-нибудь тельце! Лучше бы, конечно, это был враг, но иногда и друзья, совершившие неправильные поступки, тоже удостаиваются этой участи. Ты ведь не совершал таких поступков, Бейруб?
1
Селер орман – «младший брат», термин неофициальной иерархии Теракет Таце. Кроме того, были «средние братья» (годер орман), «старшие братья» (десер орман) и «отцы» (тармот – Черные старцы).