Страница 35 из 55
Не люблю думать, чем бы это закончилось.
Нитки с изумрудами обвивали белую шею Натемы и тянулись по обнаженным рукам, когда она легла у моих ног. Теперь она не стыдясь умоляла, обратив ко мне залитое слезами лицо. Покрасневшее, возбужденное, страстное.
- Дрей! Дрей Прескот! Я не могу произнести твоего имени без трепета. Я хочу тебя - только тебя! Я стала бы твоей рабыней, если бы могла. Все, что хочешь, Дрей Прескот, будет твоим - только попроси!
- Между нами ничего нет, Натема, - грубо ответил я.
Разрази меня гром, если мне не предстояло быть убитым из-за того, что я ничего не желал от этой надушенной, злой, прекрасной женщины!
Она сорвала со своего восхитительного тела одеяние из золотой ткани и, умоляюще рыдая, протянула ко мне руки.
- Разве я не прекрасна, Дрей Прескот? Разве есть во всей Зеникке женщина красивее меня? Ты мне нужен... я хочу тебя! Я женщина, а ты мужчина, Дрей Прескот!
Я отступил и понял тогда, признаюсь откровенно, что слабею. Вся ее страстная красота лежала у моих ног, все ее презрение, пренебрежение и насмешки исчезли, осталась только обезумевшая девушка с растрепанными волосами и залитым слезами лицом, и она умоляла меня любить ее. О да, я чуть не поддался - ведь в душе я по-прежнему оставался простым матросом.
- Я наблюдала за тобой, Дрей, много-много раз! О да! Я боролась со своими желаниями, со своей страстью к тебе. Она разрывала мне сердце. Но больше я не могу противиться. - Она поползла ко мне, умоляя: - Пожалуйста, Дрей, пожалуйста!
Мог ли я поверить? Слова казались вызубренными, заученными ради какой-то скрытой цели. И все же - она лежала у моих ног, умоляя меня, нагая, опутанная изумрудами на нитях, светясь розовым телом. Я не знал, была ли это еще одна дьявольская хитрость - или принцесса истинно возомнила, что любит меня.
Она поднялась, протянув ко мне руки, грудь ее поднималась и опускалась от страсти, красные губы сияли, глаза горели любовью, все чувства поражали глубиной...
Дверь распахнулась от удара, и в комнату ввалился, шатаясь, чулик с торчащим из тела копьем, с которого стекала яркая кровь.
Натема истошно закричала.
Я прыгнул вперед, схватил упавшую шпагу чулика правой рукой и кинжал левой. Заслонив Натему, я повернулся лицом к взломанной двери.
В комнату ввалился еще один чулик, пытавшийся удержать разрезанные края горла. За дверью бушевали люди и зверо-люди.
- Быстро! - схватила меня за руку Натема. Она, не одеваясь, бросилась к нише, где обычно стоял воин в стальной кольчуге. Скользнула в сторону панель. Мы прошли в тайный ход - и тут прилетевшее копье вонзилось, дрожа, в дерево, не давая панели полностью закрыться.
Яростные крики и лязг стали пришпорили нас, и мы побежали во весь дух по каменной лестнице в тусклом свете светильников пока не добрались до площадки, куда выходило много дверей. Позади нас послышался топот ног. Перед одной из дверей лежало тело воина в кольчуге. Его забили до смерти дубинами. Измолотили в кровавое месиво. Вокруг лежали кучей тела рабов, людей и зверей. Он умер достойно. Я отдал воину честь, он несомненно ее заслужил.
Затем нагнулся и поднял его широкий кожаный пояс со стальной пряжкой. На поясе висели пустые ножны для шпаги и кинжала. Я подобрал это превосходное оружие - одно вынул из тела раба-оша, другое из твари, сплошь покрытой черными волосами, с носом, который сделал бы честь орудийному порту.
- Скорее, идиот! - взвизгнула Натема.
Я устремился за ней, стискивая в руках обретенный арсенал.
Мы побежали по тускло освещенным масляными светильниками потайным ходам дворца. Вокруг дико плясали тени. Я услышал впереди звук шагов и остановился. Натема прильнула ко мне, тяжело дыша. Я воспользовался задержкой и застегнул на талии широкий кожаный пояс убитого воина. Щегольская одежда оказалась вполне пригодной для вытирания клинков. Затем я снял ее и отбросил прочь, оставшись в одной набедренной повязке.
- Нижни будет недоволен, - прошептал я.
- Что? - поразилась она.
- Его белые шелковые перчатки вконец испорчены.
- Недоумок! - Ноздри Натемы побелели. - Перед нами убийцы, а ты болтаешь о белых шелковых перчатках!
У Натемы все еще оставались изумрудные серьги и ожерелье, ниспадающее до талии. Пока я аккуратно снимал это с нее, она непонимающе глядела на меня широко распахнутыми глазами. Камни я выбросил.
- Пошли, - сказал я и посмотрел на нее. Нагнувшись, я потер рукой в пыли на полу, а затем вымазал грязью ее лицо, волосы и тело, несмотря на то что она сопротивлялась, извиваясь и ругаясь.
- Помни, - резко сказал я. - Ты - рабыня. Если бы взгляд мог убивать, Натема бы меня убила. Затем мы крадучись двинулись вперед, мягко ступая, навстречу звукам боя и убийства, и я убедился, что принцесса идет, опустив голову и волоча ноги, как и положено послушной рабыне.
Глава 13
СХВАТКА В КОРИДОРЕ
Их было пятеро в узком коридоре между домашними мастерскими рабов и парадной частью дворца на этаж ниже личного будуара принцессы. Они нашли трех рабынь для развлечения и хотели добавить еще одну. Мы с Натемой пробирались сквозь хаос дворца, обходя изолированные места стычек, уклоняясь, когда мимо пробегали рабы, убиваемые охами и чуликами, и стражники, убиваемые рабами. Я подобрал для Натемы серую набедренную повязку. Она поморщилась, увидев на ней грязь и пятна крови. Но я шлепнул ее по мягкому месту, и она все-таки облачилась в это прискорбное одеяние. Должен признаться, что, к моему удовлетворению, перебитых стражников попадалось на глаза намного больше, чем рабов, и нам волей-неволей приходилось ждать. Хотя у меня так и чесались руки вступить в бой и сражаться рядом со своими товарищами-рабами, я испытывал странно противоречивое чувство ответственности за Натему.
Она не могла быть чистым злом; возможно, она и вправду полюбила меня, и это сразу же возлагало ответственность на мои плечи. И даже если она не любила, я вовсе не упивался мыслью о том, чтобы ее лучистая красота досталась на растерзание неистовой армии убивающих, поющих и буйствующих повсюду рабов.
Поэтому мы пробирались туда, где, как она обещала, будет безопасно, и вот путь нам преградили пятеро чуликов, прихвативших для развлечения трех девушек. Эти чулики явно не стремились, присоединиться к сражавшимся.