Страница 7 из 14
– А где выбираем? – спросила я.
– А где тусуемся? – спросила Анька.
– Выбираем вон там, – ответила Инга и показала в круг, где стоял народ и дрыгался. – А для тусовки есть разные места. Для начала, для знакомства, можно опуститься на какой-нибудь диванчик, так сказать, для аперитива, а если захочется чего-нибудь большего, вон там, – она показала на дверь за баром, – есть очень уютные кабинки. Они немного тесные, но на полу такой шикарный мягкий ковер, что можете не переживать. Вам понравится. Вот, возьмите презервативы и засуньте в лифчик.
Мы с Анькой сделали так, как она нам сказала.
– Да, девочки, и ровно в двенадцать встречаемся у машины. Сверим часы. Так, на моих девять часов тридцать семь минут. На ваших?
– Столько же, – ответила Анька.
– Ага, – кивнула я.
– Ну что, тогда по матрешкам? – спросила она.
Мы кивнули.
– Только держите себя в руках. Много не пейте, и чтоб ровно в двенадцать были у машины.
– Надеюсь, в двенадцать ноль один машина не превратится в тыкву? – спросила я у Аньки, когда Инга, уже дрыгая ногами под дзынь-бумс, пошла в самое сердце танцевального круга.
– Превратится. И машина в тыкву, и наша Инга в порядочную домохозяйку…
– Ладно, что будет – то будет. Пойдем.
– О, как тебя приперло-то, – услышала я от Аньки…
Попадать в ритм было ужасно трудно. Ноги почему-то разъезжались и немного подкашивались. Я попробовала качать бедрами, но это выглядело немного пошловато. Тогда я просто встала и на «трамбц» кивала головой, а на «бумц» делала щелчок пальцами правой руки.
Осмотреться и оценить танцующих было крайне тяжело, потому что народу вокруг было очень много. Очень скоро я почувствовала, что к моей заднице сорок восьмого размера кто-то прижался. Повернуть голову я не успела, потому что неизвестный нежно обнял меня сзади и поцеловал в шею. Оглядываться не было никаких сил, потому что мне стало настолько приятно, что я готова была сбросить при всех одежду, не стесняясь ни сорок восьмого размера, ни целлюлита, который к нему прилагался вот уже почти десяток лет. А незнакомец тем временем на «бумц» правой рукой гладил мою левую грудь, а на «трамбц» левой рукой через молнию джинсовой юбки пытался протиснуться туда, куда посторонним вход запрещен.
– Еще немного «бумца», пожалуйста, – сказала я ему на русском и закрыла глаза.
– У-у-у, – промычал он в ответ, но мое желание выполнил.
– А теперь два раза «трамбц», пожалуйста, – простонала я.
Но он резко взял меня за руку и куда-то повел.
По дороге я успела его рассмотреть.
Высокий… большие широкие плечи… черные как смоль глаза… белые зубы… белые ладони… черная гладкая кожа … Боже, он же негр!
Через секунду мы оказались в небольшой кабинке, примерно два на два метра. Незнакомец прижал меня к стене. Одной рукой он ласкал мне грудь, второй залез в трусики и всем телом навалился на меня. Я почувствовала его твердый член, а когда он поцеловал меня в шею, вслух сказала:
– А Инга не только дрянь, а еще и расистка.
Что было потом, я плохо помню. Помню только, как он опустился на колени и задрал мою юбку. Помню его запах. Где-то давно я читала, что негры плохо пахнут. Ничего подобного. Мой негр пах мятой, малиной, лесом, смородиной… Его поцелуи были такими сладкими, а руки такими сильными…
Я даже не успела спросить, как его зовут, потому что, когда стала способна о чем-то думать, обнаружила себя на полу, на мягком, почти воздушном ковре, и посмотрела на часы. Было начало первого.
Прервав его на самом интересном и, может быть, кульминационном моменте, я шепнула «Фенькью», подобрала свои трусики, которые сиротливо валялись в углу, и выскользнула из кабинки.
Девочки стояли у машины.
Увидев меня, всю растрепанную, с трусиками в руке, они кинулись навстречу.
– Дорвалась, – сказала Анька, отобрала у меня мой трусняк, как будто он принадлежал ей, и засунула в свою сумочку.
– Вау, – заправляя мне кофточку в юбку, произнесла Инга. – Ну а теперь быстро в машину. Все расскажешь по дороге.
Когда мы сели в машину, девочки хором спросили:
– Ну?
– Что ну? – невинно хлопая глазами, спросила я.
– Кто это был? Как его зовут? Чем он занимается? – спросила Инга.
– Откуда я знаю? Я что, интервью у него брала?
– А как он хоть выглядит? – спросила Анька.
– Классно. Такой большой…
– Что большой? Член? Поподробнее, поподробнее, – выспрашивала Инга.
– Все большое. И член, и руки, и плечи.
– И что, все эти два с небольшим часа вы занимались сексом? – спросила Инга.
– Ну да, а чем еще мы должны были заниматься?
– А поговорить? – включилась в беседу Анька.
Я пожала плечами.
– Охренеть, – выдала Инга и включила пятую передачу. – Два часа непрерывного секса? Охренеть! В следующий раз познакомишь меня с ним.
– Он тебе не понравится, – предположила я.
– С чего это ты взяла?
– Потому что он негр.
Это я, конечно, сказала зря, потому что Инга так резко вывернула руль и дала по тормозам, что мы чуть не оказались в кювете.
– Ты что, совсем дура??? – закричала она на меня.
Анька поджала коленки от страха, что сейчас и ей достанется, и зажмурилась.
Инга была в бешенстве.
– Я же тебе сказала – белые с черными не спят!
– А я не расистка.
– Да при чем тут, расистка ты или нет. Ты приехала в эту страну и должна подчиняться ее законам. Ты знаешь, что каждый третий нигер болен СПИДом?
– Ты мне об этом не говорила, – ответила я и улыбнулась.
– Да чему ты улыбаешься, дура, ты понимаешь или нет, что, может, ты уже являешься носителем этой ужасной болезни?
Анька, сидевшая как мышка, одернула вниз юбку, как будто испугалась, что эта болезнь сейчас нападет на нее, и нервно сглотнула. Говорить она точно не могла и поэтому только смотрела на нас.
– Да не заразилась я. Чего ты орешь?
– Откуда ты знаешь? Презервативы иногда рвутся.
– Да не пользовались мы презервативами, – тихо сказала я.
Анька подняла глаза вверх и, наверное, начала мысленно молиться за мою пропавшую душу.
– Что? – закричала Инга. – Что ты сказала?
– Да не ори ты так. У нас не было секса как такового. Мы… – застеснялась я, – мы… мы занимались оральным.
Инга смотрела на меня, но ее взгляд был где-то очень далеко.
Анька тоже смотрела на меня и нервно моргала.
– Все два часа? – пришла в себя Инга.
Я кивнула.
– Охренеть, – ответила за нее Анька.
Инга завела машину, и мы поехали домой.
Красота + ум
Вот он стоит передо мной.
Его крошечные глаза смотрят на меня снизу вверх. Он немного улыбается, а я стою и не могу понять, что я сейчас делаю? Зачем он мне нужен? Он, такой малюсенький, пузатенький, лысый и в очках. Это на фоне меня (высокой, длинноногой и красивой). Ну что ты на меня так смотришь? Ну ты хоть понимаешь, что мы вообще не смотримся вместе? Да то, что ты на голову меня ниже, это еще ерунда. Ты же весишь ровно в три раза больше, чем я. Мы как Штепсель и Тарапунька с тобой. Что? Очки не проблема? Купишь себе контактные линзы? А живот? Похудеешь? А лысина? Вживишь волосы по новой технологии… Прочитал где-то… Может, еще и вырастешь на тридцать сантиметров?
Ну как же ты нас вместе представляешь? Красота (моя) + ум (твой) … Говоришь, неплохое сочетание?
Да это просто смешно…
Боже, что он говорит? Нет, он точно с ума сошел. Он предлагает мне стать его девушкой. Что это? Колечко… Мне? Хочет, чтоб мы были помолвлены. Боже, я такое только в сериалах видела. Что же делать? Колечко очень красивое. Жаль отказываться… А что, ради прикола соглашусь… Это ведь только помолвка, в загс он меня не ведет пока…
Да, пара мы, конечно, с ним оригинальная. Все вслед оборачиваются. Ну и пусть оборачиваются. Им всем просто завидно. Вон та девица смотрит на меня и даже не стесняется. Колье мое рассматривает. Да, много там карат, не переживай, не фальшивка. И платье мое от-кутюр. Запах моих духов ей не нравится… Скривилась вся. Да, зависть – это страшная сила. Как и красота (моя).