Протекторат

Уже подлетая к зданию, где располагалась моя контора, я решил не появляться сегодня на работе и повернул к своему дому. Но вскоре я понял, что и домой возвращаться не хочу, поэтому посадил флайер на ближайшей стоянке возле набережной реки Оттавы и задумался, что делать дальше.

— Ничего умнее, чем пойти куда-нибудь и напиться, мне в голову не приходило, и меня это очень беспокоило. Я посмотрел на часы: скоро у дочки заканчивались уроки, потом у нее была репетиция в школьном шекспировском театре — ребята готовили к Рождеству собственную постановку «Двенадцатой ночи», в которой Юля исполняла роль Оливии. Когда у меня выпадало свободное время, я с удовольствием посещал такие репетиции, мне нравилось наблюдать за дочкиной игрой, однако сегодня своим кислым видом я вполне мог испортить ей настроение. Мне не следовало попадаться ей на глаза, пока я немного не воспряну духом. К тому же после репетиции Юля наверняка станет спрашивать, почему я вчера напился, как свинья, а я сейчас был не в состоянии объясняться с ней по этому поводу.

Как всегда во время занятий, Юлин комлог работал в режиме автоответчика. Я оставил для нее сообщение, что переключаюсь на резервный канал, известный только нам двоим, и попросил говорить всем, кто попытается связаться со мной, что я занят и ответить не могу. Затем я воспользовался электронным адресом, который дал мне Конноли для экстренной связи, и послал ему лаконичное письмо следующего содержания: «Ваш заказ выполнен. От дополнительного вознаграждения отказываюсь. Благодарить не нужно».

Покончив с этим, я задал автопилоту флайера пункт назначения — крыша моего дома и выбрался из кабины. Спустя минуту машина поднялась в воздух и улетела прочь, а я неспешно побрел вдоль пустынной набережной, временами поеживаясь от дувшего со стороны реки холодного, пронзительного ветра.

В этом году природная осень почти в точности совпала у нас с календарной, что случалось довольно редко, поскольку дамогранский год длится 376 местных дней или 427 земных. Как и большинство миров Ойкумены, мы пользуемся стандартным галактическим календарем, немного подправленным с учетом продолжительности наших суток так, например, месяц ноябрь у нас состоит не из 30, а из 26 дней. Это, конечно, создает нам массу мелких и крупных проблем, от чисто бытовых до экономических и политических, но тем не менее за всю историю Дамограна еще не было такого случая, когда бы вопрос о введении собственного календаря поднимался на государственном уровне. Тут, наверное, сказывается комплекс окраинной планеты: мы очень боимся прослыть отсталым, захолустным миром, который так мало контактирует с остальной цивилизацией, что даже не нуждается в общем летоисчислении. Поэтому мы предпочитаем жить по земному календарю, сопровождая даты короткими «сезонными» ремарками, как то: «Это было тринадцатого января позапрошлого года в середине лета…»

Я шел по набережной, сам не зная, куда иду. Под моими ногами шуршала опавшая листва кленов, над головой клубилось серыми тучами небо. Настроение у меня вполне соответствовало погоде — такое же хмурое и унылое.

Сегодня я выиграл дело, но ни малейшей радости от этого не испытывал. Представленные Сверчевским записи позволили оправдать Алену в глазах закона и в то же время лишили меня последней надежды найти ей оправдание в моих собственных глазах. Вердикт суда моей совести был суров и категоричен: виновна без смягчающих обстоятельств. Этот вердикт приводил меня в отчаянье, однако обжаловать его было негде…

Впереди показалось небольшое летнее кафе со столиками на открытой площадке. В эту осеннюю пору оно еще работало, но посетителей в нем было мало, лишь один мужчина, стоявший перед раздаточным автоматом и торопливо поглощавший гамбургер, запивая его горячим бульоном, да молодая девушка, которая сидела со стаканом сока, судя по цвету, апельсинового, возле самого парапета, отделявшего набережную от крутого речного склона.

Поначалу я собирался пройти мимо, но потом понял, что проголодался. Уже миновало время ланча (так у нас называется первый из двух обедов — ввиду длительности наших суток мы едим четыре раза в день), а поскольку сегодня за завтраком я съел меньше обычного, то перекусить мне совсем не мешало. Я подошел к автомату, взял себе кофе с небольшой пиццей и устроился за ближайшим столиком. Между тем мужчина выбросил одноразовую чашку из-под бульона в пасть утилизатора и ушел, оставив нас с девушкой вдвоем.

Уже доедая приццу, я краем глаза заметил, что девушка внимательно рассматривает меня. В ответ я быстро взглянул на нее и убедился, что никогда раньше ее не встречал. У меня вообще хорошая память на лица, а такое лицо, как у нее, я бы точно запомнил. Красивое лицо. Слишком красивое, чтобы его можно было забыть, хоть однажды увидев.

Следующие две или три минуты я как ни в чем не бывало пил кофе, а девушка все не сводила с меня глаз, словно я представлял из себя какое-то диковинное зрелище. Наконец я не выдержал, повернулся и устремил на нее вопросительный взгляд.

Ничуть не смутившись, девушка приветливо улыбнулась, тут же встала из-за столика и, прихватив свой стакан, подошла ко мне. На вид ей было от двадцати до двадцати пяти, точнее определить ее возраст я затруднялся. Она была среднего роста, стройная, темноволосая, с блестящими карими глазами. Оценить во всех деталях ее фигуру сейчас не представлялось возможным, так как на ней была длинная, до колен, куртка с утепляющей подкладкой, но я нисколько не сомневался, что фигура у нее под стать лицу, то есть идеальная, без малейших изъянов.

— Вы не возражаете, если я посижу с вами? — спросила она и, не дожидаясь моего согласия, присела напротив меня. — Мне одной скучно.

— Такая красивая девушка — и вдруг одна, — выдал я банальную фразу. — Как же это получилось?

— Да вот так и получилось, — она слегка пожала плечами. — Беда в том, что я слишком разборчивая. Далеко не каждого я считаю достойным составить не компанию.

— А я, по-вашему, достоин?

— Более чем, — совершенно серьезно ответила девушка. — Вы вне всякой конкуренции.