Страница 35 из 52
С пробуждением Эрнана шепот не пропал, а напротив, стал громче. Теперь уже это был не шепот, но спокойный разговор двух человек на арабском языке.
"Нет, это не сарацины, - наконец сообразил Эрнан, обнаружив, что смысл произносимых слов ускользает от его понимания. - Мавры?.. Нет, не мавры... Христиане, провалиться мне на этом месте!.. Однако! Как они безбожно коверкают арабский..."
Он весь обратился в слух, и первая же понятая им реплика буквально сразила его наповал:
- Она должна умереть, хочешь ты того или нет. Я уже вынес ей смертный приговор.
Эрнан осторожно протянул руку к лежавшему рядом мечу.
"Вот поди ж ты! Оказывается, я присутствую на тайном судилище, где вместо латыни используется арабский язык... Да-а, очень некстати я здесь вздремнул - для "судей" некстати, разумеется... А как же Байярд? Они что, слепые?.. Впрочем, нет. Скорее всего, он опять сорвался с привязи. Хороший конь, умница..."
Тут отозвался второй (Эрнан понял, что это был второй, лишь по контексту - чужой язык и плотные стенки шатра делали голоса собеседников, и так похожие, совершенно неразличимыми):
- Боюсь, мне придется смириться с этим.
- Тем более, - заметил первый, - что она поступила с тобой по-свински.
- Да, ты прав.
Затем воцарилось минутное молчание.
"Интересно, - подумал Эрнан. - Кто она? С кем она поступил по-свински? А что, если мне сейчас выйти и спросить у них напрямик: "О чем вы толкуете, милостивые государи?" Гм... Нет, пожалуй, это будет не слишком умно с моей стороны - сперва нужно поподробнее узнать, что они задумали... К тому же их явно больше, чем двое".
И в самом деле: по соседству слышалась басконская болтовня. Эрнан определил, что разговаривали трое, судя по лексикону - слуги, несколько раз кряду они упомянули о какой-то "тряпке".
Наконец, те двое возле шатра Филиппа возобновили свою весьма занимательную беседу:
- Ну, как, решился?
- Я уже сказал: мне придется смириться.
- То есть ты согласен пассивно поддерживать меня?
- Вроде того. Но...
- Это меня не устраивает. Ни в коей мере. Теперь мы с тобой одной веревкой связаны, так что будь любезен разделить со мной ответственность. И не увиливай - без твоей помощи мне придется туго.
- А я не увиливаю. Просто я хочу получить гарантии, что мы равноправные союзники. Я не собираюсь таскать для тебя каштаны из огня.
- О нет, будь в этом уверен. Конечно, мы союзники, как же иначе? А она стоит у нас на пути, само ее существование - смертельная угроза для нас... во всяком случае, для меня. Либо она, либо я - другой альтернативы нет. Ну а ты... В конце концов, она отступилась от тебя - так что же ты колеблешься? Вот я на твоем месте...
- Да, это уж точно. Тебе чужды сантименты.
"Так, так, так,- отозвалась та часть сознания Эрнана, которая занималась анализом услышанного. - ОНА отступилась от второго. Очень важная информация! А для первого ОНА представляет смертельную угрозу... или для его планов - порой честолюбцы отождествляют поражение со смертью, по себе знаю... Неужели!.."
Последовавшие за тем слова первого, сказанные с мрачной решимостью, подтвердили его догадку.
- Когда речь идет о власти, сантименты излишни и даже вредны. Ради короны я готов пожертвовать всеми без исключения родственниками... Гм, разумеется, присутствующие не в счет.
- Ой, не заливай! В твоих глазах моя жизнь не стоит и гроша. Просто сейчас я полезен тебе и, к счастью, не стою на твоем пути.
- Зато эта сучка... прости, кузина - вот она-то стоит.
- Кузина... - не сдержавшись, прошептал Эрнан. - Все-таки кузина. Понятно...
Первый употребил именно это слово, а не какой-нибудь его арабский эквивалент. Догадка Шатофьера переросла в убеждение. Теперь он знал обоих злоумышленников, хотя одного из них впервые увидел лишь вчера, а с другим вообще никогда не встречался.
После длительного молчания разговор продолжился, перейдя в более практическое русло:
- Так что выберем - яд или кинжал?
- Только не яд.
- Почему?
- Слишком опасно и не наверняка.
- Разве? По мне, это самый верный способ.
- А я так не думаю. Смерть от отравления неизбежно вызовет серьезные подозрения. Начнется расследование...
- Ну и что с того?
- В нашем положении это очень нежелательно.
- Согласен. Но я не вижу иного выхода, кроме как отравление. Ведь кинжал, веревка и тому подобное еще хуже.
- Ну, не скажи. Кинжал, к примеру, тем хорошо, что убийство им легко свалить на другого - подставить его так, что ни у кого не возникнет и тени сомнения насчет его виновности.
- Да? И каким образом?
- Есть у меня одна идея, но это будет дорого стоить. Очень дорого. Впрочем, большую часть затраченных денег мы затем вернем, но потери неизбежны.
- Деньги меня не волнуют. Ну, что там у тебя на уме?
- Через три недели Маргарита устраивает загородную прогулку в свой замок...
- Через три недели?!
- Не беспокойся, все будет в порядке. Это самый оптимальный срок.
- Ты уверен?
- Я отвечаю.
- Ладно. Давай выкладывай, что ты задумал.
- Позже. Я еще не просчитал все детали.
- А кого подставить, уже решил?
- Позже, я сказал.
По-видимому, он привлек внимание собеседника к выполнившим свою работу слугам, так как последовал ответ:
- Ах да, ты прав. Нам здесь не стоит задерживаться.
- Правильно. И пусть нас поменьше видят вместе - на всякий случай, чтобы никто не заподозрил, что мы замышляем нечто... гм, такое, что не всякому придется по нутру.
"Поздновато хватились, ребята, - злорадно прокомментировал Эрнан. Вы уже на крючке, и гореть мне в адском пламени, если в самом скором времени вы не познакомитесь с топором палача".
- Добро. Тогда я поехал.
Послышалось конское ржание.
- Будь рассудителен, кузен, - бросил вслед уезжающему тот, что остался. - Не горячись, не нервничай. Все обойдется.
"Ну, это еще как сказать, господин граф! - Эрнан заранее предвкушал свой триумф. - Не думаю, что виконт Иверо согласится с вами, когда предстанет перед судом Сената по обвинению в покушении на убийство наследницы престола".
Немного погодя, вместе со слугами тронулся в обратный путь и второй злоумышленник. Чуть отклонив полог шатра, Эрнан проводил их долгим взглядом, пока все четверо не исчезли в сгустившихся сумерках. Тогда он выбрался наружу и огляделся вокруг: над соседним шатром гордо развевалась "тряпка" - знамя Бискайи; Байярда нигде видно не было.